– Правда? – с невинным видом сказал Грегори. – А зачем?

– Нужен, и все тут.

– Со мной ваша сестра будет в полной безопасности, – уверил Гарет Грегори. – Даю слово.

– О, у меня нет сомнений на этот счет. Вопрос в том, будете ли вы в безопасности.

Хорошо, что к этому моменту Гиацинта уже вышла из комнаты за горничной.

Четверть часа спустя. Гиацинта и не подозревает, что ее жизнь скоро изменится.

– А ваша горничная умеет держать язык за зубами? – спросил Гарет, как только они вышли на улицу.

– О Френсис можете не беспокоиться, – уверила его Гиацинта, натягивая перчатки. – У нас с ней полное взаимопонимание.

– Почему эти слова, сказанные вами, вселяют ужас в мою душу?

– Право, не знаю, но уверяю вас, что она будет идти за нами на расстоянии двадцати футов. Надо только остановиться где-нибудь и купить ей банку мятных леденцов.

– Мятных леденцов?

– Ее легко подкупить. – Она оглянулась. Горничная уже заняла требуемую позицию и явно скучала. – Такие горничные – самые лучшие.

– Вот уж никогда бы не подумал.

– Мне трудно это объяснить. – Он-то наверняка подкупил не одну горничную в Лондоне. Гиацинта не могла поверить, что он в его возрасте и с его-то репутацией не имел ни одной любовной связи с женщиной, которая не хотела бы держать это в секрете.

– Джентльмены никогда не болтают.

Гиацинта решила больше не продолжать разговор на эту тему. Не потому, что ей не было любопытно, а скорее из-за того, что он, по-видимому, не хотел раскрывать никаких секретов. И вообще, зачем тратить энергию, если все равно ничего не добьешься?

– Я думала, что мы никогда не вырвемся, а мне так много надо вам рассказать.

– Вам удалось перевести записку?

Гиацинта оглянулась. Она знала, что приказала Френсис не подходить близко, но всегда лучше проверить.

– Да, почти всю. Достаточно для того, чтобы знать, что нам следует сосредоточить свое внимание на библиотеке.

Гарет хмыкнул.

– Что тут смешного?

– Изабелла была гораздо хитрее, чем позволяла думать. Если она хотела выбрать комнату, куда бы никогда не заходил ее муж, она не могла придумать ничего лучшего, чем библиотека, но... – он бросил на Гиацинту отвратительно снисходительный взгляд, – но эта тема не для ваших ушей.

– Скучный вы человек!

– Мне нередко приходится слышать такой упрек в мой адрес, но вам удается выявить во мне самое лучшее.

Его сарказм был настолько очевиден, что Гиацинта лишь нахмурилась.

– Библиотека, говорите, – он, насладившись тем, что она расстроилась. – В этом есть смысл. Отец моего отца не был особенным интеллектуалом.

– Надеюсь, это означает, что у него было не слишком много книг. Я подозреваю, что она могла спрятать один намек в другой.

– Здесь нам не повезло. Мой дедушка хотя и не очень любил книги, но очень заботился о соблюдении приличий, а ни один уважающий себя барон не мог иметь дом без библиотеки или библиотеку без книг.

– У нас уйдет вся ночь, чтобы просмотреть каждую книгу, – со стоном произнесла Гиацинта.

Он сочувственно улыбнулся, и сердце ее бешено заколотилось.

– Может быть, когда вы увидите библиотеку, что-нибудь вдруг покажется вам интересным. Со мной часто так бывает. Особенно когда я этого не ожидаю.

Гиацинта кивнула, все еще не понимая, откуда взялось странное ощущение легкого головокружения.

– Я именно на это и надеялась. Но боюсь, Изабелла была довольно скрытной. Или... не знаю... может, это выходило у нее случайно, но это потому, что я не могу точно перевести все слова. Но мне кажется, что если мы не найдем бриллиантов, то хотя бы еще какую-нибудь зацепку.

– Почему вы так считаете?

– Я почти уверена, что нам следует заглянуть в библиотеку и найти там определенную книгу. Но я не знаю, как она могла спрятать бриллианты между страницами книги.

– Она могла вырвать все страницы и оставить переплет в качестве тайника.

– О, я об этом не подумала! Придется удвоить усилия. Я думаю – хотя не уверена, – что это будет книга по естествознанию.

– Это позволит сузить поле поиска, – кивнул он. – Я давно не был в этой библиотеке, однако не припоминаю, чтобы там было много научных трудов.

Гиацинта попыталась вспомнить слова-зацепки.

– Что-то связанное с водой. Но думаю, что это была биология.

– Отличная работа, – сказал он. – И если я еще этого не говорил, то я вас благодарю.

Его комплимент был таким неожиданным, что Гиацинта чуть было не споткнулась.

– Если честно, я не знаю, чем мне заняться, когда все это закончится. Этот дневник так приятно отвлекает!

– А от чего вам нужно отвлекаться?

– Не знаю. Разве это не грустно? Он покачал головой и улыбнулся:

– По-моему, это нормально.

Но Гиацинта не была так уж убеждена в этом. До того как в ее жизни появился дневник и возбуждающее желание найти бриллианты, она не замечала, какой однообразной была ее жизнь. Одни и те же вещи, те же люди, та же еда... Девушка даже не понимала, как отчаянно она жаждет перемен. Может, это еще одно проклятие Изабеллы Маринцоли Сент-Клер. Может быть, ей и не хотелось перемен до того, как она начала переводить дневник. Но теперь... У нее появилось ощущение, что ничто уже не будет как прежде.

– Когда мы снова пойдем в Клер-Холл? – Надо было срочно менять тему.

Его вздох был больше похож на стон.

– Боюсь, что вы это плохо воспримете, но я собираюсь пойти туда один.

– Очень плохо.

– Я так и думал. – Он посмотрел на нее искоса. – В вашей семье все такие упрямые, как вы?

– Нет, но иногда с ними это случается. Особенно с моей сестрой Элоизой. Вы с ней не знакомы. И с Грегори. Его никому не превзойти по этой части.

– Почему-то я подозреваю, что за все, что он вам сделал, вы отплатили ему сполна, а возможно, и в десятикратном размере.

– Вы хотите сказать, что не верите, будто я могу подставить другую щеку?

– Ни на секунду.

– Что ж, это правда. – Однако Гиацинта не собиралась долго останавливаться на этой теме. – А еще я не могу сидеть спокойно во время проповеди.

– Я тоже.

– Лжец! Вы даже не пытаетесь. Мне говорили весьма авторитетные люди, что вы вообще никогда не ходите в церковь.

– За мной наблюдают авторитетные люди? – Он улыбнулся. – Это вдохновляет.

– Ваша бабушка.

– А, это все объясняет! Вы поверите мне, если я скажу, что моя душа уже давно и окончательно погибла?

– Абсолютно, но это не причина заставить нас всех страдать.

В его глазах появился насмешливый блеск.

– Неужели это такое мучение – находиться в церкви без моего успокаивающего присутствия?

– Вы поняли, что я имела в виду. Это нечестно, если меня заставляют туда ходить, а вас – нет.

– С каких это пор мы с вами такая пара, что у нас все должно быть одинаково?

Это заставило ее замолчать. А он, видимо, никак не мог остановиться и продолжал ее поддразнивать.

– Уверен, что ваша семья не придает этому такого значения.

– О! Это! – воскликнула Гиацинта.

– Это?

– Они.

– Они не такие уж и плохие, – подхватил Гарет.

– Думаю, они всему придают значение. Наверное, мне следует извиниться.

– Не нужно.

Гиацинта вздохнула. Она уже привыкла к тому, что ее семья часто предпринимает попытки выдать ее замуж, но она понимала, что мужчина должен был при этом чувствовать себя несколько неловко.

– Вам станет легче, если вы узнаете, что вы не первый джентльмен, которому пытались меня навязать.

– Как мило вы это сказали!

– Но, если задуматься, это нам даже на руку, если они думают, что мы можем с вами пожениться.

– Как это?

Ее мозг лихорадочно заработал. Она все еще не была уверена, что хочет заполучить его. А если он ее отвергнет, это будет жестоко и невыносимо.

– Значит, так, – говорила она, – нам придется провести много времени в обществе друг друга, по крайней мере до тех пор, пока мы не закончим дело с дневником. Если моя семья думает, что в конце путешествия маячит церковь, меньше вероятности, что они будут чинить нам препятствия. – Ей показалось, что Гарет обдумывает сказанное ею, но он молчал, поэтому говорить пришлось ей. – Правда в том, – как можно небрежнее сказала она, – что они спят и видят, как бы сбыть меня с рук.