Однако чтобы осознать то, что подобное действие приведет к ликвидации человечества на планете Земля, требуются все же мозги…

Далее Мэн-цзы призывает не допускать растрачивания доброй природы человека, развивать все позитивные человеческие начала и при всем этом помнить о справедливости.

Такой рецепт едва ли осуществим, и хотя бы потому, что, как заметил сам же мудрец Мэн-цзы, «благородный муж понимает толк, низкий понимает выгоду». Если позволить второму из них подняться с колен, он немедленно поставит на колени первого, и тогда… История эти ужасы уже видела.

Современник Мэн-цзы, известный под именем Чжуан-цзы (369—286 гг. до н.э.), вовсе не засорял свои светлые мозги проблемами государственного правления, что давало повод злым языкам называть его учение философией неудачников. Что ж, такие понятия как «удача» и «неудача» очень и очень размыты, так что поди определи критерии…

…Правитель царства Чу послал к Чжуан-цзы двух своих сановников с посланием такого содержания: «Хочу возложить на Вас бремя государственных дел».

Сановники нашли философа на берегу реки с удочкой в руках.

Выслушав содержание послания, Чжуан-цзы, не отложив в сторону удочки и даже не повернув головы, проговорил: «Я слышал, в царстве Чу хранится священная черепаха, умершая три тысячи лет назад. Ей поклоняются в храме предков. Что предпочла бы эта черепаха: быть мертвой, но почитаемой, или же быть живой и волочить хвост по грязи?»

Сановники, не задумываясь, ответили: «Живой, разумеется».

Тогда Чжуан-цзы сказал: «Уходите! Я тоже предпочитаю волочить хвост по грязи».

В учении Чжуан-цзы есть множество мудрых и полезных мыслей о Дао, о единстве и борьбе противоположностей, об истине и заблуждении, но, пожалуй, вершиной его философского откровения можно считать следующее: «Мешать человеку радостно жить, отнять у него возможность ткать и одеваться, обрабатывать землю и кормиться, украсить его так называемой добродетелью и справедливостью — в этом преступление мудрецов».

И поди возрази…

А поди возрази его современнику, которого звали Хуй Ши (ок. 350—260 гг. до н.э.) и который безумно любил спорить с Чжуан-цзы, всячески эпатируя собеседника и изрекая нелепости, которые кажутся таковыми лишь на первый взгляд…

Например: «В яйце есть перья», или «Глаза не видят», или совершенно неподражаемо: «У осиротевшего жеребенка никогда не было матери»…

А вот этого философа то и дело приглашали на высшие государственные посты, затем приходили в ужас от его мудрости, изгоняли, возвращали, снова обливали грязью, снова изгоняли… и так все время, пока он не умер невостребованным и неоцененным своими современниками.

Звали его Сюнь-цзы (ок. 313 — ок. 235 гг. до н.э.).

Основные принципы его учения были такими:

«Если распределение будет равным, тогда не хватит на всех; если уравнять власть, станет невозможным единство; если все будут равны, никого не заставишь работать. Подобно тому как существуют небо и земля, существуют различия между теми, кто наверху, и теми, кто внизу».

Кому-то ведь нужно подметать улицы, а кому-то чистить нужники, и общество попросту утонет в грязи и дерьме, если буквально каждый скажет, гордо вскинув голову: «А почему я? Чем я хуже?». Да, есть те, кто похуже, и это совершенно естественно, а то, что естественно, то не безобразно».

Далее: «Если те, кто стоит над людьми и правит ими, не богаты и не щедры, они не смогут управлять теми, кто находится внизу».

Это же ясно, как день. Бедный человек (если он не стал таковым в результате чрезвычайных обстоятельств) — как правило, человек ущербный, с неоправданными амбициями и мелочной алчностью, не говоря уже о мстительном желании отплатить богатым за их благополучие. Ну, как такой человек может управлять другими? Откуда у него возьмутся рассудительность и независимость суждений? Чувство справедливости? Здесь и обсуждать нечего. Есть, правда, одна деталь: человек, ставший практически богатым в короткий срок и вследствие финансовой операции, не потребовавшей предварительных больших вложений, — это всего лишь удачливый преступник, продолжающий страдать всеми комплексами бедняка.

Происхождение богатства — вопрос весьма щекотливый, однако, ключевой и непременно требующий однозначного ответа.

Сюнь-цзы продолжает: «Лучше сначала дать возможность народу получить выгоду и лишь затем отобрать часть ее, чем совсем не давать народу возможности получать выгоду и отнимать ее у него».

Понятно, что только недобросовестный временщик и враг государства может установить налоги, сдерживающие развитие экономики. Только дебил не понимает, что выгоднее отобрать десять процентов с миллиона, чем семьдесят процентов — с рубля.

Размышляя о принципах управления государством, Сюнь-цзы высказывает далеко не новую, но неизменно актуальную мысль о выдвижении на высшие должности людей мудрых и способных, мысль, бесспорно, ценную, однако едва ли осуществимую ввиду того, что выдвигать-то должны тоже люди, а вот среди них мудрые и одаренные почти не встречаются, так что ситуация, можно сказать, тупиковая.

И еще одна ценная, но, увы, традиционно игнорируемая мысль о том, что народ можно заставить быть единым в своих стремлениях, но нельзя обсуждать это в его присутствии.

И тут уж ничего не поделаешь.

Последним, пожалуй, из древнекитайских философов — легистов («законников») можно назвать Хань-Фэя (288—233 гг. до н.э.).

Он провозглашал безусловное верховенство закона как непреложное условие процветания государства. Только закон и никакие иные факторы обуславливает политику правителя, если он действительно стремится к позитивному результату своего правления.

«Правитель, — писал Хань-Фэй, — ни в коем случае не должен делить ни с кем свою власть. Если он уступит чиновникам хотя бы крупицу власти, они тут же превратят эту крупицу в сто крупиц… Надо постоянно поддерживать в чиновничьей среде атмосферу подозрительности и взаимного недоверия, раскалывать ее на противоборствующие группировки и тем самым добиваться ослабления влияния чиновничества на власть».

Естественно, у Хань-Фэя и речь не шла о чиновниках как носителях власти. Он советовал держать их в постоянном страхе за свою судьбу, угрожать им уничтожением их семей и развивать систему всеобщего доносительства. Всякий обман государя со стороны представителей этого подлого сословия следует, по мнению философа, расценивать как тяжкое преступление, расплата за которое — смерть и только смерть. Начинать казни следует с самых высших чиновников…

Идеями Хань-Фэя руководствовался первый император Китая, которого звали Цинь Шихуанди, тот самый, который приказал закопать живьем в землю 460 конфуцианцев, тот самый, который начал строительство Великой Китайской стены вдоль всей северной границы страны.

Целью создания этого циклопического сооружения была защита от кочевников — гуннов, постоянно угрожавших пограничным уездам Китая.

Работы по строительству стены продолжались с перерывами около 1500 лет. Длина стены — почти 4000 километров, а ширина позволяет проехать по ней шеренге из пяти всадников.

Стена, разумеется, не могла сама по себе решить проблему гуннов, даже если бы ее можно было возвести в одночасье. Эта проблема была решена позднее, когда китайские императорские армии двинулись на запад, осваивая Среднюю Азию и прокладывая так называемый Великий шелковый путь, по которому везли из Китая шелк, очень ценившийся во всем мире, способ производства которого был засекречен на уровне важнейшей государственной тайны.