— Не знаю… — задумчиво отозвалась я. — Не думала об этом. Я всегда рисую по правилам. Они ведь не зря придуманы.

— Они придуманы, чтобы их нарушать, — уверенно парировал мужчина.

— Ваша очередь. — Я на секунду замялась. — Нет, лучше расскажу вам секрет. Хотите?

— Хочу, — просто и искренне ответил художник.

— Это покажется вам очень странным… Но так уж сложилось. До того, как мы встретились с вами здесь, на острове, я вас уже видела.

— Да? И где же? — мужчина поднял бровь.

— Нет, не в городе. Я видела вас во сне. И не единожды.

— Да, это странно, — хмыкнул мужчина.

— Ваше лицо… В общем, я часто видела сны с вами. И когда я вас увидела там, в бору, я была шокирована. Знаете, как это странно? Увидеть в живую того, кого полгода видишь по ночам?

— Полгода? — присвистнул черноглазый.

— Представьте себе. Я сейчас смотрю на вас, и мне кажется, что мы знакомы много лет. И все из-за этих снов…

Я замолчала, вглядываясь в черные глаза, пытаясь понять, о чем думает их обладатель. Затем опустила взгляд на губы, и Я не знаю, что со мной произошло — раньше я так никогда не делала. Всегда ждала, что инициативу проявит мужчина. Чтобы достать до его губ, мне пришлось встать на цыпочки — художник был на голову выше меня.

Таким образом, мои намерения были очевидны, но ответных действий мужчина не предпринимал. Казалось, что в его глазах есть какое-то непонимание, удивление. Более того, мне на секунду почудилось, что он и вовсе хочет сделать шаг назад, отодвинуться.

— Не стоит, — тихо сказал мужчина.

Но я уже не могла остановить себя, и когда я коснулась его губ и робко положила ладони на крепкие плечи, то почувствовала, как мужские руки неожиданно мягко притягивают меня к себе. Одна рука легла на мою талию, другая — на шею, медленно скользнув к щеке. Палец очертил скулу, удивительно мягко опустившись к верхней губе. Такие чувственные, томительные ласки… Я раскрыла губы, ожидая поцелуя, но мужчина отстранился от меня, хрипло прошептав слова прощания. Видимо, вино всетаки подействовало, раз уж мне захотелось продолжения, интимного и яркого. В любом случае, когда мужчина сказал «Спокойной ночи» и ушел в темноту, я еще пару минут стояла на месте, ощущая, как сердце силится выпрыгнуть из груди.

Я попыталась незаметно пробраться в нашу с Катериной комнату, но была замечена бабкой Марьей.

— Девки, вы где шляетесь-то? Ночь-полночь! — зычный голос хозяйки огласил дом.

Мне в лицо ударил свет фонарика — на острове отключили свет. Я почувствовала себя маленькой девочкой («Еще и пьяненькой», — с ухмылкой добавил мозг), которую ругает бабушка.

— Ну ладно ты, но хромоножка-то куда пропала?

— Как «пропала»? — засуетилась я. — Она утром даже встать не могла!

— А вот обхитрила нас лиса, — хихикнула бабка. — Усвистала кудато.

— Так, я пойду ее искать, — я слишком резко повернулась, и тут же схватилась за косяк — вино давало о себе знать.

— Спать иди, пьянчужка, — буркнула баба Марья, выключая фонарь.

— Как ускакала, так обратно и прискочит. Тут деваться некуды. Вода кругом.

Я села на свою кровать, и тут же почувствовала, как на меня наваливается сон. Мозг еще порывался пойти искать подругу, но тело эти планы уже не интересовали.

Всю ночь мне снился художник. Теперь я была уверена, что это он: я слышала его голос, смех, и даже во сне ощущала свежий, как запах скошенной травы, аромат его парфюма. Бесконечный ночной поцелуй. Даже когда я проснулась, мне показалось, что у меня припухли губы.

На соседней кровати мирно спала Катерина. Из ее волос я вынула длинную соломинку. Девушка приоткрыла один глаз, и я быстро спросила:

— Ты, блин, где была?

— А ты? — парировала Катя, и закрыла глаз, показывая, что диалог закончен.

— Ты же вчера меня гоняла все утром: то ей чай, то пряник, то спинку почесать, прикидывалась немощной, а сама уперлась куда-то ночью, — возмущенно воскликнула я.

— Да с отцом я на лавочке сидела, — отмахнулась подруга, и перевернулась на другой бок.

«Упс… Надеюсь, они нас не видели», — подумала я, и мгновенно потеряла желание мучить Катерину.

— Ты видела Кирилла Робертовича? — девушка пробубнила это изпод одеяла.

— Нет, слава богу. Он вечером к костру не пришел. А весь день я на берегу была. Ты пойдешь сегодня на выход?

— Нет, поваляюсь еще. Нога ноет.

— А нечего скакать по ночам, — съехидничала я.

— Сама-то…. Прости Господи, — раздался с улицы, из-за приоткрытого окна, голос бабки Марьи.

Я не удержалась, и томно вздохнула, потягиваясь.

— Чё замерла-то? Околела что ль? — в окне показалось лицо бабы Марьи. — Пошли траву козам косить.

— Я не умею косить, — ответила я, опуская, наконец-то, руки.

— Тяму хватит, — выдала очередное незнакомое мне выражение бабка.

— Иди-иди, — захихикала Катя. — Приобретешь новый навык. Козу хоть увидишь, живую.

— Можно подумать я козу не видела, — буркнула я, натягивая протянутые хозяйкой дома вещи.

Мне было показано, как, где и какую траву рвать. Занятие не из приятных: комары, шмели, паутина, платок сползает на лоб, коза бодает меня в ногу, трава противно скрипит, когда по ней скользит тряпичная перчатка. Но, как оказалось, может быть и хуже: из-за угла соседнего дома вырулила банда гусей. Гуси были жирными, самоуверенными, и чувствовали себя хозяевами жизни. Проходя мимо нас с козой Майкой, они решили самоутвердиться: с шипением стали окружать нас, вытягивая шеи. Майка авторитет гусей не оспаривала, а я махнула на них зажатой в руке длинной травиной. И начала трусливо отступать. По крайней мере, у меня была такая возможность, в то время как коза была привязана веревкой к вбитому в землю колышку. Птицы уже практически загнали меня в угол между забором и сараем, как на горизонте появился мой будущий спаситель: он пока об этом не знал, но я дала это понять криками «Помогите! На меня напали гуси!

При ближайшем рассмотрении оказалось, что со спасителем я уже знакома. Достаточно близко. Вчера я пыталась его поцеловать.

Художник из строяка с умильной улыбкой оценил ситуацию: я жалко отмахивалась от шипящих птиц травой, прижимаясь к забору. При виде мужчины, гуси сами разошлись, сделав такие морды, будто и не пытались угрожать мне — так, проходили мимо, и решили посмотреть на городскую дурочку.

— Вы это видели? — я гневно взмахнула руками. — Они набросились на нас!

— Где второй пострадавший? — со смехом спросил художник.

— Она там осталась — она просто привязана, не смогла уйти, — выдохнула я. — У меня не было времени отвязать.

— Кто там у вас привязан? — нахмурился мужчина. — Катерина?

— Да какая Катерина?! Майка! — я на секунду замолчала. — Вы Катю знаете? Откуда?

— Кто не знает дочь ректора? А кто такая Майка?

В этот момент коза разразилась длинной гневной тирадой (хотя звучало это как Бее-е!>>)‚ и я указала на нее пальцем.

— Напугали меня. Я-то думаю, что у вас за игры со связыванием, -

ответил мужчина.

— Любите игры со связыванием? — я приподняла бровь.

— Я люблю игры с рисованием, — достойно парировал художник.—

Кстати, я шел к вам. Не хотите сегодня со мной выйти на натуру?

— Хочу, — прямо сказала я. — Только у меня со вчера не дорисован берег.

— Я договорюсь с Борисом Таисовичем.

— Это было бы хорошо, — я честно призналась. — Там скука смертная: волны, песок, паром, дед Максим мельтешит перед мольбертом.

— Договорились. Давайте через два часа встретимся на нашем месте?

Я кивнула, и после того, как мужчина ушел, вкусно, с растягиванием произнесла: «Наше место. Ммм…

Дома я посмотрела на себя в зеркало, и ужаснулась: платок, пока ерзал по моей голове, перепутал волосы, превратив их в мочалку, кое-где, на открьггые участки тела, прилипла трава, длинная монашеская юбка в цветок «тянулась» к полу — подол намок от росы, серая льняная рубашка облепила вспотевшее от работы и схватки с гусями тело. И после увиденного он позвал меня вместе рисовать? Это уже похоже на чудо.