— Я…Я не знаю.

Или, по крайней мере, я не помню.

— Это всего лишь косвенные улики, детектив. Ни один судья не выдаст вам ордер на это. — Александр говорит с холодностью, которая пугает меня, хотя он обращается не ко мне. — Возвращайтесь с более конкретными доказательствами. До тех пор вы не станете преследовать моего клиента, иначе я подам судебный запрет.

Клиент?

— Очень хорошо. — детектив встает, глядя на меня с суровым выражением лица. — Мы еще увидимся, мисс Эллис. — он машет браслетом перед моим лицом, и что-то внутри меня обрывается.

Браслет мой. Он не имеет права забирать то, что принадлежит мне.

Прежде чем я успеваю высказать свои мысли, детектив неторопливо выходит из палаты, а офицеры следуют за ним.

— Не обращай на него внимания, Рейна. — Александр поворачивается ко мне лицом. — Ты в безопасности.

— Он… Он подозревает меня в убийстве?

— У него есть только косвенные улики, и это ничего не значит. — он сжимает мое плечо. — Моя фирма будет защищать тебя до последнего вздоха, который у нас есть. Не беспокойся об этом.

Фирма.

Его доверенная аура и юридические разговоры имеют смысл. Он юрист и владеет фирмой. Это объясняет дорогую на вид больницу.

Он сказал, что будет защищать меня, но действительно ли это имеет значение, если я подозреваемый и приложила руку к причинению кому-то вреда?

Приходит доктор Андерсон с несколькими интернами, говорит, что ему нужно сделать еще несколько анализов перед моей выпиской.

Александр проводит большую часть времени, разговаривая по телефону о клиентах и судебных процессах.

Мы остаемся еще на несколько часов в больнице, где я прохожу множество тестов и познавательных занятий. Пока мы ждем результатов, Эрика помогает мне принять душ и надеть новую одежду, которую принес Александр.

Кажущийся удовлетворенным моими результатами, доктор Андерсон подписывает мои документы о выписке.

Александр катит коляску к черному блестящему Мерседесу, перед которым водитель в строгом костюме придерживает дверь открытой.

Немецкая машина и водитель — конечно. Я должна собрать все это воедино.

Что-то блеснуло вдалеке, когда мы остановились у двери. Я прикрываю глаза тыльной стороной ладони. Стройная фигура стоит у угла, одетая в черную толстовку с капюшоном и держащая в руках что-то блестящее. Я могла бы почти поклясться, что этот блеск направлен на меня. Я прищуриваюсь, чтобы получше рассмотреть. Фигура и отблеск полностью исчезают.

Я наклоняю голову, осматривая угол.

Ничего.

Словно их там никогда и не было.

Пожалуйста, скажите мне, что это не было игрой моего воображения.

— В чем дело, Рейна? — Александр следит за моим полем зрения.

— Н-ничего.

Мой мозг, вероятно, все еще пытается идти в ногу с внешним миром.

Александр и водитель помогают мне забраться на заднее сиденье. Инвалидная коляска помещается в багажник. Затем мы отправляемся в путь.

Мой «опекун» возится со своим телефоном, пока я наблюдаю за высокими зданиями города через полуопущенное окно. Цвета такие яркие и... живые. Так почему я чувствую что-то другое?

Хаос и неизвестность вгрызаются мне в грудь, как уколы крошечных иголок.

Я наклоняюсь, позволяя ветру отбросить мои волосы назад. Это было бы приятно при других обстоятельствах.

Я закрываю окно и медленно поворачиваюсь лицом к Александру.

— Куда мы направляемся?

Он поднимает голову от телефона.

— Поскольку ты все еще слаба, тебе следует вернуться ко мне, пока ты не окрепнешь.

— Где я раньше жила?

— В квартире недалеко от центра города. — он делает паузу. — Во время твоего пребывания в больнице произошел взлом.

— В-взлом? Почему?

— Мы не знаем. Ничего не было украдено.

Мои брови хмурятся.

— Почему детектив не упомянул об этом? Это может быть мотивом, верно?

— Я не сообщал об этом. — у него суровое лицо. — Ты же не хочешь, чтобы полиция рыскала вокруг тебя, Рейна.

— Но почему? Разве я не жертва в этом деле?

— Жертва, но ты также единственная наследница Гарета Эллиса. Нашим семьям не нравится внимание со стороны кого бы то ни было, включая полицию.

Есть что-то, чего он мне не говорит, но что?

Его лицо расплывается в улыбке, и я понимаю, что он закрыл эту тему.

— Мой дом это твой дом. И не волнуйся, колледж Блэквуда недалеко.

— Хорошо.

Я бы предпочла остаться с кем-то, кто явно заботится о моем благополучии, чем оставаться в одиночестве в любом случае.

— Ты готова отправиться домой, Рейна?

Имеет ли это значение, когда я даже не знаю, где мой дом?

Рейна

Дом это особняк.

Трехэтажный и такой большой, что я не вижу конца. Он даже расположен на окраине города, а это значит, что Александр частный человек.

Весь фасад дома сделан из стекла. Вся эта сцена больше похожа на монументальный музей, чем на место, где живут люди.

Круглый сад окружает переднюю часть дома с деревьями, вырезанными в геометрических формах. Клумбы с разноцветными тюльпанами и розами украшают пространство между деревьями.

Вдалеке находится бассейн. Со стороны доносится тихая, глухая музыка.

Александр толкает мою инвалидную коляску, рассказывая мне о доме, о том, как я воплотила его в жизнь, когда жила здесь, и как он оставил мою комнату без изменений. Он показывает мне обширную травянистую площадку, где я практиковала свои движения для команды поддержки.

Очевидно, я была черлидершей со средней школы. Несмотря на то, что я изучаю гуманитарные науки в Блэквуде, я все еще болею за команду.

Серьезно, какого черта мне продолжать заниматься этим через три года после окончания средней школы?

Чем больше я узнаю о себе, тем яснее становится картина.

Вся моя жизнь похожа на мозаику из пластиковых кусочков.

Я богата — ну, Александр богат. Мой отец тоже мог бы быть богатым, так как они с ним были лучшими друзьями.

— Чем занимался мой отец? — я спрашиваю Александра.

— Гарет был магнатом недвижимости. — его тон печален, и это тоже действует на меня.

— Значит, он был богат?

— Богат? — он смеется без всякого юмора. — Он был магнатом, Рей. Ему принадлежала половина Блэквуда, а теперь, конечно, и тебе.

Мне было бы все равно, богата я или нет, но по какой-то причине я рада, что у меня есть хоть какая-то независимость. Не хотелось думать, что Алекс взял меня на благотворительность.

— Твой отец был... — он замолкает, словно взвешивает свои слова. — Он связался с какой-то плохой компанией, так что, если ты что-нибудь вспомнишь, сначала скажи мне.

Мой позвоночник выпрямляется, когда я медленно поворачиваюсь. Алекс стоит с нейтральным выражением лица.

— Какой тип плохой компании?

— Будет лучше, если ты не будешь знать.

— Я знала до того, как потеряла память, верно?

— Не совсем.

— Алекс. — мой тон становится умоляющим. — Ты видел мое лицо? Кто-то хотел моей смерти. Если моей жизни угрожает опасность, я имею право знать.

Он останавливается перед величественными двойными дверями с черно-белым мраморным рисунком и пощипывает переносицу.

— Гарет вел дела с мафией. Итальянской, Русской.

— М-мафия?

— Да. У меня есть подозрения, учитывая нападение на тебя.

— Ты думаешь, они сделали это со мной? Враги отца?

Он встаёт передо мной, избавляя меня от боли откидывать голову назад. Мышцы моей шеи расслабляются, когда я возвращаю положение под нормальным углом.

— Они не были врагами твоего отца, вот почему странно, что они преследуют тебя, не говоря уже о трех годах после его смерти. — он присаживается передо мной на корточки. — Я твой адвокат, Рейна. Если мне нужно что-то знать, скажи мне.

— Я... я не знаю. — мой язык тяжелеет во рту. — Почему ты так уверен, что это мафия? Разве это не может быть кто-то другой?