Тактическая оборона Малаккского полуострова потребовала серьезных стратегических решений. У меня были твердые убеждения по этому вопросу, которые, к моему сожалению, я не в силах был претворить в жизнь, поскольку находился в это время в пути посреди океана.

17 декабря противник вторгся в Пенанг, где, несмотря на произведенные разрушения, большое количество мелких судов было захвачено невредимыми. Это позволило ему впоследствии предпринять ряд фланговых атак, осуществлявшихся небольшими десантными частями. К концу месяца наши войска, несколько раз участвовавшие в тяжелых боях, вели бои в районе Ипо, на расстоянии целых 150 миль от их первоначальных позиций. К этому времени японцы уже высадили на территории полуострова по меньшей мере три дивизии полного состава, включая части императорской гвардии. Противник также значительно увеличил свое превосходство в воздухе. Качество его самолетов, которые он быстро разместил на захваченных им аэродромах, превзошло все ожидания. Нашим войскам пришлось перейти к обороне, и они несли тяжелые потери. 16 декабря японцы вторглись также в северную часть Борнео, которую им удалось вскоре оккупировать. Однако мы успели до этого разрушить находившиеся там огромные и чрезвычайно ценные нефтяные промыслы. В течение всего этого времени голландские подводные лодки наносили тяжелый ущерб флоту противника.

Пока мы находились в плавании, сражение в Пустыне, которым руководил генерал Окинлек, развертывалось успешно. Армия держав оси, искусно избегая маневров, имевших целью ее окружение, сумела отойти к тыловой линии, проходившей на юг от Газалы. 13 декабря 8-я армия начала наступление на эту позицию. В эту армию теперь входили: 7-я бронетанковая дивизия с 4-й бронетанковой бригадой и группой поддержки, англо-индийская 4-я дивизия, гвардейская бригада (моторизованная), новозеландская 5-я бригада, польская бригадная группа и 32-я армейская танковая бригада. Все эти части перешли под командование штаба 13-го корпуса. 30-му корпусу пришлось вести бои с отрезанными и брошенными на произвол судьбы в Эс-Саллуме, Халфайе и Бардии гарнизонами противника, которые оказывали упорное сопротивление. В Газале противник сражался хорошо, но наши бронетанковые части обошли его с фланга в Пустыне, и Роммель начал отводить свои войска через Дерну к Аджедабии и Эль-Агейле. Их неотступно преследовали все наши части, которые мы в состоянии были обеспечить снабжением во время этих больших переходов.

В первую неделю декабря заметно увеличились силы вражеской авиации. Германский 1-й воздушный корпус был снят с русского фронта и переброшен в район Средиземного моря. Из германских документов видно, что число самолетов возросло с 400 (из них 206 боеспособных), имевшихся на 15 ноября, до 637 (из них 339 боеспособных) месяц спустя. Большая часть самолетов была направлена на Сицилию для защиты морского пути в Северную Африку, но над Пустыней стали появляться во все увеличивающемся количестве пикирующие бомбардировщики в сопровождении чрезвычайно эффективных истребителей «Мессершмитт-109». Английский воздушный флот потерял то превосходство в воздухе, которого он добился в течение первой недели боев.

Пока «Дьюк ов Йорк» продвигался в западном направлении, все члены нашей группы непрестанно работали и все наши мысли были сосредоточены на новых огромных проблемах, которые нам предстояло разрешить. Мы с нетерпением, но также и с некоторым беспокойством ждали момента, когда мы впервые встретимся с президентом и его военными советниками в качестве союзников. Еще до отъезда мы знали, что преступное нападение японцев на Пёрл-Харбор потрясло американский народ до глубины души. Получаемые нами официальные сообщения и сводки материалов печати создавали у нас впечатление, что весь гнев народа обрушится на Японию. Мы опасались, что это может помешать американцам увидеть в истинном свете всю картину войны в целом. Мы сознавали ту серьезную опасность, что Соединенные Штаты могут заняться исключительно войной против Японии на Тихом океане, предоставив нам сражаться с Германией и Италией в Европе, Африке и на Среднем Востоке.

В одной из предыдущих глав я говорил о стойкости и все возраставшей до этого момента мощи Англии. Первая битва за Атлантику против подводных лодок врага закончилась явно в нашу пользу. Мы не сомневались в том, что сможем сохранить открытыми наши океанские пути. Мы были уверены, что сможем разбить Гитлера, если он попытается вторгнуться на Британские острова. Нас воодушевила сила сопротивления русских. Мы питали слишком большие надежды на успех нашей кампании в Ливии. Но все наши планы на будущее зависели от огромного количества американских поставок всяких видов материалов, которые в это время широким потоком направлялись к нам через Атлантический океан. Мы в особенности рассчитывали на самолеты и танки, а также на осуществлявшееся в Америке громадное строительство торговых судов.

До сих пор, пока Америка была невоюющей страной, президент имел возможность и был готов предоставлять нам большое количество оружия и снаряжения, в которых американская армия не нуждалась в то время, так как она не принимала участия в боях. Следовало ожидать, что эти поставки будут теперь ограничены, так как Соединенные Штаты находились в состоянии войны с Германией, Италией, а главным образом с Японией.

Видимо, их собственные нужды будут стоять на первом плане. После нападения Германии на Россию мы приняли правильное решение пожертвовать значительной частью оружия и материалов, которые наконец-то начали поступать с наших собственных заводов, чтобы оказать помощь Красной Армии. Соединенные Штаты направляли в Россию еще более значительные поставки, которые в противном случае мы получали бы сами. Мы полностью одобряли все это ввиду того великолепного сопротивления, которое Россия оказывала нацистским захватчикам.

Тем не менее нам было тяжело откладывать оснащение наших собственных вооруженных сил, а особенно задерживать посылку жизненно необходимого вооружения для наших войск, которые вели ожесточенные бои в Ливии. Мы должны были предполагать, что основным принципом нашего союзника станет принцип «Америка прежде всего». Мы опасались, что пройдет много времени, прежде чем американские войска начнут участвовать в крупных операциях, и что в течение этого подготовительного периода мы по необходимости окажемся в очень затруднительном положении. Это должно было произойти в то время, когда нам самим пришлось столкнуться с новым грозным противником в Малайе, Индийском океане, Бирме и Индии. По-видимому, вопрос о дележе материалов окажется весьма деликатным, потребует глубокого изучения и будет чреват трудностями. Нас уже известили, что действие всех графиков поставок по закону о ленд-лизе приостановлено впредь до пересмотра этого вопроса. К счастью, объем продукции английских военных и авиационных заводов и темпы их работы начали значительно увеличиваться и вскоре должны были достигнуть чрезвычайно больших масштабов.

Но все эти соображения бледнели перед главной стратегической проблемой. Удастся ли нам убедить президента и американское военное командование, что поражение Японии не будет еще означать поражения Гитлера, тогда как поражение Гитлера поведет к тому, что уничтожение Японии станет лишь вопросом времени и определенных усилий? Мы провели немало долгих часов, всесторонне обдумывая этот серьезный вопрос.

Восьмидневное путешествие с вынужденным сокращением объема текущей работы, отсутствием необходимости посещать заседания кабинета и принимать людей позволило мне продумать весь ход войны, каким я его видел и представлял в свете внезапного огромного расширения сферы войны. Я подготовил три документа относительно того курса, по которому, на мой взгляд, следовало направить ход войны в будущем. Я работал над каждым из этих документов четыре-пять часов в течение двух или трех дней. Работа была нетрудной, так как вся картина была у меня в голове, но дело двигалось очень медленно. По существу, за это время все эти документы можно было дважды или трижды написать от руки. По мере того как заканчивалась работа по составлению и проверке каждого из этих документов, я направлял его своим коллегам-специалистам как выражение моих личных взглядов. В это же самое время они готовили собственные записки для объединенного англо-американского штаба. Я рад был убедиться в том, что, хотя мои записки касались более общих вопросов, а их — носили более технический характер, мы, как обычно, полностью сходились в определении принципов и в оценках. «