Солнечная система, пространство между орбитами Плутона и Юпитера

Корабль Третьей Фазы двигался к желтой звезде над плоскостью эклиптики, от края галактического рукава, где за флером разреженной туманности остались Новые Миры. Уже не беззащитные, раз Кораблю с флотом боевых модулей посчастливилось отыскать эту звездную систему, расположенную так удачно и наверняка обитаемую. Кроме этих явных преимуществ пятая планета, газовый гигант, окруженный роем спутников, возможно, несла следы даскинов – точнее, заметной аномалии, связанной с их астроинженерной деятельностью. Пока это являлось не точным знанием, а лишь гипотезой, которую надлежало проверить, и Корабль, сориентировавшись на далекое беловатое пятно, повернул к огромной планете. Этот мир чудовищной величины относился скорее к классу протозвезд, обладавших многочисленными сателлитами; как раз такая ситуация, которую предпочитали Древние.

Гиперсветовой привод, позволявший странствовать в Галактике, был отключен, и Корабль плыл на волнах тяготения. Плыл неторопливо, затратив двенадцать циклов времени, чтобы пройти над орбитами внешних планет. Девятая, самая дальняя из них, не представляла интереса – лишенный атмосферы небольшой сфероид, холодный и бесплодный, подходящий только для размещения форпоста с аппаратурой дальнего обнаружения. Восьмая пряталась за желтым светилом, но, если не считать более долгого периода оборота, походила на седьмую; обе являлись крупными телами с массой, на порядок большей оптимальных величин, далекими от Солнца и, значит, бедными энергией. Шестая была любопытнее: еще более массивная планета, с четырьмя спутниками и кольцом из глыб космического льда и каменных обломков. Довольно редкий феномен для обитаемой системы; редкий и небесполезный, ибо кольцо могло служить источником разнообразного сырья, начиная от воды, в которой нуждался Корабль, и кончая полиметаллическими рудами.

Здесь, однако, разработки не велись. Может быть, ресурсы населенного мира пока что не были исчерпаны или его обитатели, уже знакомые с электромагнетизмом и трансляцией сигналов, еще не вышли в космос. Не исключалось, впрочем, что они не нуждаются в раздробленной материи кольца, так как в их распоряжении имелся пояс астероидов, лежавший на границе зоны внутренних планет, более близкий и удобный для длительной эксплуатации. Настоящее сокровище, по меркам любой галактической расы! Кладезь руд и минералов, легкодоступных при нулевой гравитации и потому весьма дешевых. Масштаб работ в поясе астероидов мог служить критерием технологического развития местных бино тегари, но с этим вопросом еще предстояло разбираться, как и с артефактом Древних. В данный момент на Корабле фиксировали лишь неразборчивый поток радиосигналов, идущих из обитаемого мира, всенаправленное излучение, слишком слабое для расшифровки. Но этот факт был столь же многообещающим, заманчивым и ценным, как стратегическое положение системы, доступные запасы минералов и аномалия на газовом гиганте. Пожалуй, он был еще важней – ведь никакие ресурсы и артефакты не могли сравниться с наличием разума.

Не опускаясь в плоскость эклиптики, Корабль плыл к пятой планете. Пока что она была безымянной, как остальные четыре внешних мира и четыре внутренних, как планетарные спутники, кометы, астероиды, принадлежавшие к свите желтой звезды. Несомненно, у бино тегари имелись названия для всех небесных тел, и вскоре эта информация станет доступной Кораблю и Связке. В обитаемых звездных системах всегда сохраняли автохронные названия, даже такие, которые не выговорить вслух. Бывало, они оставались единственной памятью о расах, не переживших контакта с чужой культурой, вымерших или истребленных. Истребление, впрочем, было вариантом нежелательным, ибо любая межзвездная цивилизация нуждалась в слугах и помощниках.

Протозвезда превратилась из светлого пятнышка в большой белесый диск, подернутый желто-серой рябью циклонов. Течения газовых масс в ее атмосфере были хаотичными и быстрыми; они закручивались в воронки, мчались по лику гиганта, дрейфовали от полюса к полюсу, ныряли вниз, к ядру из сверхплотного водорода, и, наконец, рассыпались, таяли, исчезали. Лишь один из вихрей был неподвижен и стабилен. Огромный красноватый эллипс располагался в Южном полушарии и занимал его восьмую часть; внутренние планеты, от первой до четвертой, могли утонуть в его пучине всем скопом или по отдельности. Чудовищная аномалия, рожденная не стихийной силой, а мощью и разумом Древних…

Корабль отстрелил разведывательный модуль. Эта небольшая капсула управлялась тхо, частично разумным пилотом, подключенным через биоинтерфейс к системе навигации. В сфере наблюдений Корабля было видно, как блестящая искорка стремительно падает к планете, и одновременно с ее движением сфера озарилась крохотными огоньками спутников газового гиганта. Четыре из них были крупными, сравнимыми с планетарными телами; мелких насчитывалось больше десяти. Паутина символов, вспыхнувших на экваторе сферы, несла информацию об их размерах, массах и периодах обращения.

Тхо, пилотировавший модуль, вдруг что-то забормотал. Как всякий вспомогательный работник, он не отличался разговорчивостью, и воспринять его речь вне ментального поля, созданного разумами экипажа, было нелегко. Зато сообщение капсулы, связанной с Кораблем, казалось более понятным: она посылала не звуковую, а визуальную информацию. Символы с численными данными исчезли из сферы наблюдений, огромный белесоватый сегмент протозвезды растаял вместе с красным глазом аномалии, зато приблизился один из спутников, третий по величине. Вид его устрашал: багрово-красный, оранжевый, желтый цвета мешались с черным и белым в резкой неприятной дисгармонии, жерла вулканов извергали ядовитые пары и лаву, сетка алых трещин рассекала поверхность, испещренную сотнями кратеров. В недрах этого мира бушевало пламя, и приливные силы протозвезды, чудовищные на небольшом расстоянии, ломали хрупкую корку, вздымая катившийся вдоль экватора огненный вал.