«И ты ее снова не исполнил. Приоритетность моего приказа выше?»

«В этом случае – да».

Брови Литвина сдвинулись, лоб пошел морщинами. Несомненно, он имел какую-то власть над этим чудовищным существом, над квазиразумным монстром, но какую? Откуда? И где ее пределы? Теперь ему казалось, что выяснить их важнее, чем биться с олками. Пожалуй, еще важнее, чем получить информацию о галактических расах, что пребывали среди звезд, далеко от Земли и Солнца. Даже важнее спасения Макнил, которое, по правде говоря, являлось делом сложным и сомнительным. В сущности, он затеял войну с неведомой и грозной силой, с врагом, имевшим преимущество по всем статьям и окопавшимся на укрепленных позициях. В этой кампании он мог рассчитывать лишь на свое упрямство, ловкость и не совсем исправный скаф. Еще – на союзника, чья преданность была под большим вопросом.

«Корабль! Ты выполнишь любую мою команду?»

«Любую разумную», – прошелестел бесплотный голос.

«Твоя самоликвидация входит в их число? Или изменение курса?»

«Нет».

Кратко, ясно, безапелляционно. Эта штука не желала умирать, чем бы ни объяснялось такое решение – заложенной извне программой или природным инстинктом. Маршрут тоже был вне компетенции Литвина, как, вероятно, и истребление экипажа. Вернее, истребить он мог кого угодно, но только своею собственной рукой.

В этом таилась загадка. Он подумал, что Корабль то подыгрывает той и другой стороне, то придерживает за штаны, руководствуясь какими-то странными правилами, не имевшими отношения к логике – по крайней мере, к логике земных людей.

Привести его к покорности? Как? Может быть, страхом? Страх – универсальное средство для тех, кто не хочет умирать…

«Скажи, бино фаата атакуют Землю?»

«Не исключается».

«Но разве это разумно? Ты и твои симбионты против целой планеты?»

«На их стороне превосходство в технологии».

«Зато на нашей – ресурсы. Мир с огромным населением, чертова уйма всякого оружия, армии, военные базы, космические корабли… Десятки боевых крейсеров, более мощных, чем „Жаворонок“. – Литвин сел поудобнее, привалившись спиной к стене кабины. – Не одолеть вам нас, приятель, и потому все завершится распылением. И тебя распылят, и твоих симбионтов. Возможно, не с первого раза и не со второго, но мы народ упрямый. Нас много, всех не перебьешь».

«Это было бы нежелательно. Крайняя мера. Достаточно уничтожить всех вооруженных. Так считают симбионты».

«Уничтожить всех? Каким же образом? Будешь гоняться за каждым фрегатом от Меркурия до Пояса Астероидов?»

«Нет. Для этого есть вспомогательные модули».

Литвин усмехнулся.

«В самом деле? Было бы любопытно поглядеть!»

Через минуту его улыбка погасла.

Те угловатые шипы, торчавшие снаружи корпуса… При более подробном рассмотрении – нечто похожее на древние канистры для бензина, огромные, как пять тяжелых рейдеров, со срезанным углом, где выступало массивное кольцо, жерло аннигилятора. Боевые модули, пояснил Корабль. Они не обладали изяществом и обтекаемой формой земных крейсеров, фрегатов и корветов, но были способны перемещаться как в космосе, так и в атмосферах планет. Они тянулись ряд за рядом, бесконечные, как скалы на побережье космического океана, и, разглядывая их, Литвин с холодеющим сердцем понял, в чем назначение Корабля. Не судно для мирных экспедиций, а форпост агрессии… Гиперсветовой двигатель, чтобы перебросить флот, стратегический центр, чтобы согласовать его действия… Флот был велик – не десятки, а сотни боевых единиц, превосходящих мощью крейсер. Сокрушительная сила!

Но еще не вся – тоннели, проходившие рядом с шахтой конвертера, являлись ангарами для модулей-разведчиков, и счет тут шел не на сотни, а на тысячи. Темные коробки корпусов, упакованных плотными кольцами, проплывали перед Литвиным, пока в глазах не зарябило. «Что там внутри?.. – подумал он, и тотчас раскрылось темное пространство, вспыхнул свет, возникла статуя, окутанная покрывалом. – Спящий пилот?» Да, подтвердил Корабль; тхо, подключенный через биоинтерфейс к оружию и навигационному блоку. Солдат, законсервированный в банке-модуле, ожидающий команды, которая вырвет его из забытья и бросит в бой…

Литвин поднял забрало шлема и вытер испарину. Дьявол! Не удалось напугать! Скорее его самого напугали… Чтобы сражаться с такой армадой, нужно не три флота, а тридцать три. Но даже в этом случае не гарантировать победы; лазеры, свомы, метатели плазмы казались детскими игрушками в сравнении с аннигилятором.

Он постарался успокоиться. В конце концов битва, в которой сойдутся пришельцы с людьми, была еще в грядущем, а его личная война – здесь и сейчас. Не стоило рассиживаться в этом трюме, рядом с руинами «Жаворонка» и остывающими телами олков.

«Корабль! Ты говорил, что меня отследили по тепловому излучению. Заблокируй эту информацию».

Пауза. Потом:

«Блокировка противоречит ранее отданному приказу Держателя Связи».

Играет как кошка с мышкой, решил Литвин. Потом сказал:

«Тогда рассмотрим другие варианты. Можно ли меня найти при быстром перемещении? Если я затеряюсь в толпе?»

«Найти практически невозможно».

Так он и думал – в людном месте не найдут. А людные места тут очень подходящие! Сотни, тысячи тел, сильный инфракрасный фон, и ни одной открытой пары глаз… Залы для т’хами, где он побывал с Йеггом и Йо. Там, где осталась Макнил…

Вызвав транспортную схему, он пригляделся и ткнул пальцем:

– Сюда! В спальни!

Эти помещения располагались компактно, в правом верхнем секторе корабля. Собственно, Литвин видел лишь полость с женщинами-кса, но Йо объяснила, что такие хранилища идут ярус за ярусом вверх и вниз и что в них находится большая часть экипажа. Транс т’хами вызывался газом – тем самым, с запахом листвы, которого Литвин уже хлебнул в своей темнице. Похоже, его компоненты действовали на землян точно так же, как на фаата, что было верным признаком биохимического и морфологического тождества обеих рас. Имелись, правда, и отличия – в активном периоде жизни бино фаата не спали.

Схема транспортных линий погасла, капсула дрогнула, тронулась в путь, и через минуту Литвин очутился у прозрачной стены, за которой застыли два десятка тел. Женщины, мужчины… Их было немного, да и сам отсек казался совсем непохожим на огромную полость, виденную прежде. Трубки, обвивавшие спящих, тянулись к кожуху какого-то агрегата, и рядом с ним был шлюз – просторная кабина с уже знакомыми гигиеническими устройствами. Над самым шлюзом парил человек, лицо которого Литвин назвал бы властным и жестоким, если бы разбирался в физиономиях фаата. Впрочем, он впервые видел нагого мужчину-пришельца, и тело показалось интереснее лица. Убедившись, что все любопытные подробности на месте, он хмыкнул и спросил: