Горчаков выпустил колечко дыма, осмотрел стол, а за ним и весь свой уютный кабинет. На глаза попался «Шпигель», самый свежий номер, где сообщалось об отставке Брэдфорда. Обложка с карикатурой: головастый рогатый пришелец с хищно разинутой пастью целится заглотить шарик Земли. Сверху надпись: «БЛИЗИТСЯ АРМАГЕДДОН!» Похоже, «Шпигель» чужакам не благоволил – зубы в пасти были в три ряда.

Ну, это еще не известно, решил Горчаков; может, они зубастые и рогатые, но с ангельской душой. Скоро узнаем, когда поступит новый рапорт от Тимохина… Взгляд его переместился на «Огни Москвы»: фото президента у кремлевских стен и статья на первой полосе под кратким названием «Провидец». Отложив сигарету, он восхищенно покачал головой. Вот тут полная определенность! Провидец – не провидец, а в интуиции не откажешь! И в чувстве момента! То ли сам додумался, то ли умные люди вроде Асадина подсказали, но ведь умников еще послушать надо и согласиться с их советами… Так или иначе, а кресло останется за президентом. Или на выборах победит, или продлят полномочия…

Об этом и многом другом рассуждал Борис Сергеевич Горчаков, видный политик и член Совбеза, сидя в своем кабинете на двадцать первом этаже здания ООН. Думы его были, в общем-то, суетными, и даже себе самому он не признался бы, что испытывает ужас. Ужас прятался глубоко, таился за мыслями об осенних президентских выборах, о наградах, которые ждут Тимохина (чем тот обязан ему, Горчакову), о прессе, где тему инопланетян, ангелов или дьяволов раскручивали и выжимали до последнего евлара. В какой-то момент он даже вспомнил про астронома Лю, Гюнтера Фосса и Умконто Тлуме, инициаторов переполоха; вспомнил и испытал удивление – тихий, аккуратный Тлуме не появился на двух или трех последних заседаниях.

Но все это было лишь зыбкой стеной, скрывавшей страх. Время от времени стена давала трещину, и тогда Горчаков содрогался, осознавая реальность свершившегося.

ОНИ УЖЕ ЗДЕСЬ! Небывалое произошло… Может быть, и правда близится Армагеддон?

«Коперник», исследовательское судно, садился на астродром марсианской станции «Маринер». Красивая картина: фиолетовый небесный свод, ржаво-серые барханы и на их фоне – ослепительный выхлоп двигателя. Но диспетчер Йозеф Калих к этому зрелищу привык и взирал на прибывшую с Юпитера посудину с полным равнодушием. Правда, Кристина, его подружка из службы связи, говорила, что планетологи «Коперника» спускали зонды в Красное Пятно и что-то там нашли – пространственную сингулярность или темпоральную червоточину. Это могло бы вызвать интерес, но только в другое время. До Юпитера лететь и лететь, а тут своя сенсация, поближе – каких-то восемь миллионов километров.

Пламя, бившее из дюз, погасло, и «Коперник», похожий на баллон от термоса, грузно опустился на бетонные плиты. Как раз там, куда его направили, между рудовозом «Нео Полиметалл» и орбитальным челноком. К рудовозу тянулись шланги от цистерн с топливом, но эта посадочная площадка и сами цистерны были далеко от «Коперника», и выхлоп дюз туда не доставал. На всякий случай Калих убедился, что подача топлива не нарушилась, осмотрел пульты с зелеными огоньками, довольно кивнул и произнес в микрофон:

– Диспетчерская станция «Маринер» – «Копернику». Сели нормально. Высылаю транспорт.

– Благодарю, – отозвался один из пилотов. Голос был усталый.

Калих помахал рукой дежурным смены:

– Пьер, Збышек! Пошлите к ним кого-нибудь. Пусть зеленый мобиль возьмут, он побольше, а у них на борту семнадцать человек.

– Заправлять их будем? – спросил Пьер.

– Непременно, но после рудовоза. Часа через два.

Вздохнув, Калих оглядел взлетное поле с тремя кораблями, небо, цистерны, барханы и поблескивающий вдалеке пузырь жилого купола. Пейзаж красивый, но место все-таки убогое… Ни тебе зеленых насаждений, как в Элладе, Исиде и Аргире,[28] ни настоящего города под куполами, ни клубов, ни стадиона, ни театра, ни новых лиц… На сотню жителей – один бассейн длиной пятнадцать метров, одно кафе и бар в гостинице… Но и сюда доходят новости. Доходят, хвала Галактике и службе связи!

Он щелкнул переключателем на пульте и просительно сказал:

– Кристинка, ты? Это Йозеф. Послушай, пани моя, есть что-то новое об этих пришельцах? Расскажешь, а? Пьер и Збых тоже интересуются…

Интересовались не только Пьер и Збых – на тяжелом крейсере «Тайга» коммандер Чернов, старший связист, лично сидел в наушниках у приемного устройства. Сидел вторые сутки, отлучаясь только по нужде, хотя его энсины и лейтенанты сменялись каждые шесть часов. Дегтярь, капитан «Тайги», доверял лишь уникальному слуху коммандера Чернова.

Крейсер направлялся к Эросу.[29] Эта каменная глыба, формой похожая на огурец, регулярно проходила около Земли, и хотя дистанция экстремальных сближений была не слишком критической, прогноз на будущее оставался неопределенным. Поэтому с Эросом все же решили покончить – или распылить, или разбить на части, или изменить орбиту направленными взрывами, отбросив его подальше от обитаемых планет. Для изучения этих возможностей на Эросе высадилась группа геофизиков из астероидной службы ОКС, с горными комбайнами, роботами-бурильщиками, челноками и комплексом жизнеобеспечения. Эту группу крейсеру и полагалось снять вместе с ценным оборудованием.

Сейчас Эрос находился близко к афелию, на расстоянии триста двадцать миллионов километров от Земли и по другую сторону Солнца. Ретрансляторы на базах Третьего флота в Поясе Астероидов передавали лишь приказы и служебную информацию, ловить же земные передачи напрямую было почти невозможно. Чернов, однако, ухитрялся это делать и даже составлял коммюнике из обрывков речей и фраз и промелькнувших нечетких картинок. Новости были невероятными – можно сказать, совсем фантастическими, если бы не подтверждение по всем каналам, включая служебный. Экипаж слушал их четырежды в сутки, слушал с нетерпением, с душевным трепетом, и всем, от капитана до стрелка, от поварской команды до десантников, чудилось, что до начала новой эры – пять минут. Ну, возможно, не пять и не минут, но уж никак не больше месяца.