— Возможно, и нет, — хитро сказал Курган. — Только это не важно.

Риана поднялась, а Курган выхватил кинжал.

— Иди сюда, — прошипел он, — убить тебя будет проще простого.

Риана бросилась на него, однако голова ее закружилась. Теряя равновесие, она увидела, как к телу приближается кинжал. Вдруг у Кургана подогнулись колени, и он без чувств упал на мостовую. Там, где только что стоял регент, Риана увидела Миннума, добела сжавшего кулаки.

— Я же сказал, что не подведу, — проговорил он.

— Спасибо, — чуть слышно прошептала Риана.

Риана подняла Вуаль и задохнулась от восхищения, увидев, как каждая из тысячи слез сверкает ярким бриллиантом. Следуя указаниям Вуали, девушка прошла в центр площади и подняла ее над головой. Затем она связала Вуаль в узел, напоминающий пересечение силовых ручьев под ногами.

Вуаль раскрылась, словно лепестки цветка. Из нее брызнули слезы священных драконов, орошая ночь серебристым фонтаном, пронзая пространство и время, сливаясь с ними. Слезы были повсюду и нигде. Словно серебристые рыбки они подпрыгивали и танцевали, проникая между мирами, измерениями и пространствами, образуя запутанный клубок мгновений, невиданных и, следовательно, никому не известных. Однако эти мгновения все же существовали, имея реальный вес и силу истории.

От Рас Шамры не осталось почти ничего. Хоролаггия вытянул кровь Аватары, опутав ее прочным коконом Маласокки. Каждая нить кокона впивалась в тело, вызывая чудовищную боль. Зимнее солнцестояние приближалось. Секунды таяли, и Джийан чувствовала, как ее жизненная сила капля по капле орошает землю Иномирья.

Смерть приближалась, и Джийан зарыдала. Нет, она оплакивала не себя, смерти она не боялась. Ей было жаль Аннона, которого она погубила собственными руками, и Риану, слабую и неокрепшую, которой пришлось стать сосудом для чужой души. Солнцестояние близилось, и значит, у Рианы ничего не вышло. А раз так, то девушка, без всякого сомнения, уже мертва. Какой ужасный конец для матери, пытавшейся защитить свое дитя!

Джийан подняла опухшие глаза к небу Иномирья и стала ждать, когда за ней прилетит белый дракон, чтобы проглотить целиком и, перемолов волшебными зубами, превратить в пищу для архидемона.

Но Аватара Хоролаггии не появлялась, и колдунья заметила, что красное зарево над горной цепью исчезло, равно как и бесконечные крики многочисленных демонов, пытавшихся прорвать барьер между мирами.

Вместо белого дракона с неба упала серебряная слеза. Сначала одна, а потом еще и еще, поливая Джийан дождем благословенной влаги. Куда бы ни падали слезы, паутина архидемона превращалась в лечебный бальзам, восстанавливавший Рас Шамру.

Перевернутый треугольник превратился в пыль, ознаменовав конец долгого рабства Джийан. Раскрыв длинный клюв, Аватара издала ликующий крик, сотрясший Иномирье до самого основания. Взмыв в грозовое небо, Рас Шамра убедилась, что все так, как было раньше, и исчезла.

Масляные лампы перестали отбрасывать кровавый отблеск, и солнечный свет вытеснил из храма душную тьму. Соромиант горел, быстро обугливаясь, его лицо исказилось в предсмертной гримасе.

Хоролаггия куда-то исчез, словно растворился в воздухе.

Едва оправившийся от заклятия йа-гаар почуял свободу и бросился вперед. Сахор не смог бы удержать волшебного зверя, даже если бы захотел.

Огромный прыжок, и йа-гаар, играя мускулами, приземлился рядом с Джийан и стал тереться о ее ноги. Колдунья наклонилась, сунула ладонь прямо в разверстую пасть, и зверь негромко заурчал, совсем как домашняя кошка.

— Ты вернулась, — сказал Сахор.

Джийан, как всегда, цветущая и прекрасная, неторопливо подошла к юноше. Следом за ней покорно брел йа-гаар. Его глаза сияли.

Колдунья молча изучала Сахора.

— Ты вылитый отец, — наконец сказала она, — но глаза… Это глаза Элеаны.

— Я ее сын, — проговорил Сахор. — Правда, ты знаешь, и кто я еще.

Джийан протянула руку, и Сахор пожал ее.

— Ты больше не Нит, — объявила она.

— Я ни в'орнн, ни кундалианин, я другой.

Джийан просияла.

— Да. — Она обернулась и почему-то напряглась.

Сахор поглядел через плечо. В храме было шестнадцать колонн, и Джийан смотрела на них, будто они были живыми.

— Выходи, — тихо позвала она.

За одной из колонн стоял Реккк.

— Ты что, потерял всякую выдержку, Наватир? — недовольно спросил Сахор.

— Я шел по твоим следам, — ответил Реккк. Сердца воина бешено бились, не давая нормально дышать. Джийан, могущественная волшебница, наверняка опознает его сущность. А если нет? Или еще хуже — если она не сможет полюбить его в новом обличии? От такой мысли у Реккка едва не подкосились ноги. — И что-то лишило меня удовольствия убить соромианта.

— Это Вуаль Тысячи Слез, — проговорила Джийан, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть Реккка. — Хвала Миине!

— Значит, у Дар Сала-ат все получилось.

— Конечно, получилось. — Джийан шагнула к нему. — Наватир, я хочу на тебя посмотреть.

— Я не такой… — Набравшись смелости, светловолосый и бородатый Реккк вышел из-за колонны. Его светло-голубые глаза впились в Джийан.

— Видишь ли, Джийан, — вмешался Сахор, — как и я, он не такой, как раньше.

— Джийан!.. — душераздирающе закричал Реккк.

— Вижу, ты побывал в руках Миины.

— В лапах Эйга, — уточнил воин.

Джийан шагнула еще ближе.

— Только подумать, — прошептала она, вздрагивая, — ты встретился с одним из ее священных драконов…

— Даже не знаю… — Реккк погладил бородку, к которой никак не мог привыкнуть. — Эти перемены…

Джийан смотрела ему в глаза, чувствуя напряжение, неуверенность и страх; кончики ее пальцев нежно заскользили по лицу Реккка, ощупывая невидимые линии и складки, пока она не изучила его до малейших деталей.

— Внутри бьются сердца Реккка и цветет его любовь. Мой дух не обманешь.

Реккк протянул руку, и Джийан сжала ее в ладонях.

— Обними меня, Реккк! Я люблю тебя, как прежде.

Джийан разрыдалась, и Реккк сжал ее в объятиях. Притянув к себе, он стал покрывать поцелуями лоб, щеки и губы колдуньи. Пальцы Джийан продолжали ощупывать его лицо.

— Да, — шептала она, — да, да, да…

Реккк подумал, что он никогда не был так счастлив.

— Я боялся, что больше тебя не увижу.

— Ты потерял веру, милый?

— Наоборот. — Реккк купался в запахе ее волос. Он так сильно соскучился, что, боясь потерять, судорожно прижал к себе. — Я обрел ее.

Риана открыла глаза. Приятное тепло наполнило тело, будто смывая боль и все воспоминания о ней. Повернув голову, она увидела Тигпен, притаившуюся неподалеку. Усы раппы мелко дрожали.

— Ты в порядке, коротышечка?

— Конечно, — сказала Риана и внимательно осмотрела руки и ноги, на которых не осталось ни малейшего следа от ожогов. — Почему ты не подойдешь поближе?

— Из-за чертовой птицы, — фыркнула Тигпен. — Она не подпускает к тебе.

Риана обернулась. Фулкаан сидел рядом, словно защитник и хранитель, не сводя подозрительных глаз с раппы. Риана рассмеялась и поднялась на локте.

— Не бойся, он тебя не тронет.

Тигпен неуверенно приблизилась. Фулкаан вопросительно взглянул на Риану, и та кивнула. Неподалеку Перрнодт и Миннум пытались привести в чувство Сорннна СаТррэна. Курган уже очнулся и поднял голову.

Тигпен проследила за ее взглядом.

— С Сорннном СаТррэном будет все в порядке. Слезы помогают и ему.

— А что с Джийан? — взволнованно спросила Риана и резко села. — Она жива?

— Ты должна верить, — ответила Тигпен, сворачиваясь клубком возле девушки. — Слезы закапали перед самым солнцестоянием!

Курган пристально смотрел на Риану, и ей стало не по себе. Он не знал, что в ней живет дух его старого друга, кровного врага семьи Стогггулов. И все же несколько месяцев назад, когда они встретились в пещерах под регентским дворцом в Аксис Тэре, правитель почувствовал что-то незримое и непонятное. Риана видела, что ему хочется поговорить с ней, но он сдержался. Потом к регенту подошла Перрнодт, и Курган отвернулся.