Ведущий внимательно смотрит в планшет, Агдан просит дать возможность ей оценить комментарии и тут же заявляет:

— Ну, конечно! Что же вы не сказали, что этот комментатор — японец?

— Есть и корейцы, — возражает ведущий, — вот, например.

— Это типичное перекладывание вины с себя на жертву. Многие преступники так делают, — заявляет Агдан. — Воры говорят, что жертвы провоцируют их на преступление, держа свои кошельки в легкодоступном месте. Насильники утверждают, что привлекательные женщины слишком красиво одеваются, так что невозможно удержаться. Поэтому давайте договоримся: не принимать во внимание такого рода комментарии.

— Не переоценим ли тем самым существующую проблему? — риторически спрашивает ведущий.

— Не переоценим, — Агдан невозмутима и хладнокровна. — Вы когда-нибудь слышали о такой проблеме где-нибудь в Европе или Америке? Её там нет! А почему? Смартфоны есть, мужчины в наличии, красивых женщин полно, метро тоже есть. Всё есть, а проблемы нет.

— И почему? — ведущий демонстрирует неприкрытый интерес.

— Полагаю, такое случается, — говорит Агдан, — но для европейских дам это всего лишь повод провести с подругой весёлую беседу, не более того. Корейские же девушки чувствительны к таким эксцессам ещё и вследствие реакции окружающих. Все дружно начинают тыкать в неё пальцем, обсуждать и осуждать. Не хулигана, а её. Пострадавшая девушка вместо сочувствия получает негодование в свой адрес. Свинство, как по мне.

От последнего резкого замечания, высказанного спокойно и между делом, ведущий слегка подвисает. ИнХе возмущённо выдыхает, МуРан злорадно хихикает. Чем-то не понравился ей ведущий.

Спасительная для ведущего рекламная пауза.

— А что ты думаешь, невестка? — спрашивает МуРан.

— Мерзавка! — мгновенно отвечает ИнХе.

— Нет. Я спрашиваю о девушках, пострадавших от видеохулиганов, — уточняет МуРан. — Они виноваты или нет.

После долгой паузы ИнХе с трудом формулирует ответ:

— Виноваты. Надо юбки длиннее носить.

— Понятно, — МуРан отворачивается. ИнХе так решила по простой причине: если Агдан за кого-то заступается, она, ИнХе будет против. Не важно, кто прав. Она всегда против Агдан.

Реклама заканчивается.

— Простите, госпожа Агдан, немного не понял. К кому относится ваше последнее резкое замечание?

— К окружению пострадавших девушек, которое осуждает её ни за что, — любезно поясняет Агдан. — Именно они — грязные и вонючие свиньи.

От резкого контраста между ругательствами и очаровательным образом девушки с приятнейшим голоском ведущий опять на секунду замирает. Эту секунду МуРан использует с толком.

— Ты не зря её ненавидишь, невестка, — ласково говорит она. — Видишь, она только что обозвала тебя грязной и вонючей свиньёй.

Пару минут МуРан с наслаждением слушает злобное шипение. Недавно она открыла для себя новое изобретение этого сумасшедшего века. Троллинг.

На экране разговор меж тем продолжается.

— И вы будете воевать с окружением пострадавших девушек? — с нотками злорадного ехидства спрашивает ведущий.

— Нет, это бесполезно. Я буду бороться с видеохулиганами.

— И каким образом?

— Очень просто. Я же сказала, что народ при помощи полиции или наоборот, полиция с помощью народа, вполне способен решить эту проблему. Надо только организовать его.

— И как вы это сделаете?

— Я создала общественный фонд, господин ведущий. Для начала вложила туда сто миллионов вон. Фактически фонд будет премиальным, для волонтёров, которые возьмут на себя задачу отлова видеохулиганов. Допустим, едет человек на работу и замечает, что кто-то подсовывает смартфон под женскую юбку. Пусть хватает его и поднимает крик. Девушка пусть присоединяется. Трёх-четырёх человек хватит, чтобы схватить хулигана и сдать его полиции. После оформления задержания фонд выплатит этим людям премию в десять миллионов вон.

На экране за беседующими появляются реквизиты фонда.

— Так просто? — удивляется ведущий.

— Не совсем просто, господин ведущий, но ничего невозможного. Во-первых, дайте на экран реквизиты фонда, чтобы мог присоединиться любой желающий. Видеохулиганы ведь что-то зарабатывают на своих гнусных снимках? Пусть зарабатывают и те, кто их ловит.

— А полиция?

— Полиции премий не будет, они зарплату получают.

— Вы отказываетесь сотрудничать с полицией, госпожа Агдан? — прищуривается ведущий.

— Господин ведущий, вы с ума сошли! Конечно, мы будем с ними сотрудничать! Во-первых, на сайте моего агентства, — кстати, реквизиты фонда там есть, — мы ждём от полиции инструкцию для групп волонтёров, которые будут вылавливать хулиганов. Во-вторых, им надо готовиться к появлению таких задержанных. Не знаю, разработать ускоренную процедуру оформления, например. Давать гражданам справки, которые они могут предъявить на работе или месте обучения. Они же могут опоздать.

— Всё-таки думаю, что отказ премировать полицейских похож на дискриминацию, — ведущий упрямится.

— Ничего подобного, господин ведущий, — Агдан по-прежнему непробиваема. — Если полицейский, закончив своё дежурство, по пути домой поучаствует в задержании, он тоже получит премию. Замечу, меньше остальных. Остальные граждане ведь выполняют чужую работу, а он — свою. Получит, как за сверхурочные.

— Понятно, госпожа Агдан. А кто управляет фондом.

— Управлять буду я или кто-то из моих людей. Скорее всего, клуб «Ред Алерт».

На этом передача заканчивается.

— Как раз к дораме успели, — удовлетворённо замечает МуРан и думает: следить за Агдан не менее интересно.

2 сентября, пятница, время 13:25.

Агентство «Music Modern», кабинет Агдан.

Кое-как с этих съёмок в KBS к обеду успеваю. ЧжуВон уже за десерт взялся, когда я подошла.

В кабинет заходит ЁнЭ с какой-то бумагой и почему-то виноватым лицом.

— Чозахрень! — от неожиданности перехожу на русский язык. Удивительная бумага!

— Простите, ЮнМи-сии, — кланяется и кается ЁнЭ, — упустили. Для нас самих неожиданность.

Приглашение в суд. Уже в понедельник. Некий Ю ХиГун подал на меня в суд. С трудом продираясь сквозь канцелярское косноязычие, кое-как вспоминаю то ДТП, где охрана завернула руки в обратную сторону какому-то слишком резвому вожделеющего моего автографа.

— Понятно. А вы чем виноваты?

— А как же, ЮнМи-сии? Мы должны были заранее знать.

— А вам предлагали эту информацию? Нет? — задумываюсь, а почему? Что-то здесь не так. Обычно всегда находятся желающие слить инфу заинтересованным лицам. За вознаграждение.

— Вы пойдёте в суд, ЮнМи-сии? Или послать им отписку?

— Посмотрим. Первое заседание, я так понимаю, ознакомительное. Зашлите туда нашего юриста. И ты вместе с ХоГином как следует замотивируйте его. Пусть подмётки на ходу рвёт.

— Как это? — недоумевает ЁнЭ.

— Пусть ловчит и хитрит, как только можно, — перевожу я.

— ЁнЭ, что у нас с фондом?

— Счёт открыт, документы на регистрацию поданы, деньги переведены.

— А нас с регистрацией не притормозят? — от бюрократов чего угодно можно ожидать.

— Нет. Там уведомительный характер регистрации.

Редкий случай. Как это государство упустило такую возможность кровь из граждан попить? Не всё плохо в этом мире и даже в Корее.

После ЁнЭ почти тут же входит длинноногая ДжиХён.

— Госпожа Агдан, — с неизменным ехидством, — к вам мистер Робинс.

Отвечаю небрежным и величественным жестом, — это тебе за ехидство, зараза! — сочетающим в себе два смысла: прочь и проси. Первое — к ней, второе — к уважаемому гостю.

Стив входит, привнося с собой ауру, которая мне нравится до ужаса. Всё просто и демократично без азиатских изысков.

— Хелло, Юни, — и небрежный взмах руки, заменяющий рукопожатие.

— Хелло, Стив, — улыбаюсь искренне и широко, меня радует возможность хоть недолгого неформального общения. Корейцы могут общаться в неформальном стиле, но не с каждым и договариваться надо специально.