Чжу-то привычный. Он сам из этих заоблачных для обычного человека сфер. Его наследства лишили? А если вслушаться, как звучит эта новость: «Корейский принц Ким ЧжуВон лишён права на наследство в размере два миллиарда долларов»? Вроде низвержение с высот, но грандиозного масштаба ведь не отнимешь. Кто ещё способен на такое, лишиться двух миллиардов долларов? Очень немного таких людей у нас в Корее. Да в любой стране. Поэтому он намного легче переносит такие события. Или нет?

Через полчаса меня, беззаботно болтающую ножками, ЧжуВон относит в спальню. С какой-то преувеличенной почтительностью.

— Никак не могу определиться, как к тебе относиться, — жалуется он, валясь рядом на кровать.

— Как к любимой жене, как ещё? — удивляюсь непонятным сложностям. Трёт лоб.

— Да-да… и вдруг любимая жена начинает рулить национальным парламентом…

— А чо такого? — невинно округляю глаза. — Подумаешь, толпа глупых мужчин…

Хихикаю, а пацак со зверским рычанием начинает меня трясти. Якобы в ярости.

— Всё-таки жалко, что ты вчерашних фокусов не стала повторять, — через минуту после того, как отвалился от меня, замечает пацак.

— С ума сошёл! Если я так буду делать каждый раз, то через неделю с ума сойду.

Надо ещё заметить, что сам ЧжуВон вчера заснул, как коней продавши. Такое нечасто бывает, чтобы он одним разом ограничивался. То есть, он тоже выложился. Но про этот нюанс я умолчу.

В этот раз, конечно, всё спокойнее прошло. Закидываю голову ему на грудь, самое время не очень приятную новость сказать. У него сейчас эмоциональный фон на нуле.

— Через неделю-полторы отбываю в Америку. Хочу через неделю, но как всегда, чего-то в последний момент не срастётся…

— А у тебя уже всё готово? — голос у него спокойный, хотя лёгкое огорчение присутствует.

— Всё никогда не будет готово, — отвечаю философски, — но полтора десятка новых песен… ёксоль! Совсем забыла! Мне в Японию надо по-быстрому слетать!

В Америке мне надо киносъёмки запустить. По договорённости с Робинсом без меня он решает только организационные вопросы. Неделю назад сообщил, что в принципе всё готово для начала съёмок.

— Следующая неделя вообще будет суматошной, — продолжаю делиться планами, — возвращаться домой буду поздно, после восьми часов вечера.

— Ночевать-то всё равно дома будешь, — утвердительно спрашивает Чжу.

— Я — замужняя дама! — возмущаюсь и тут же резко сбавляю тон. — Наверное…

И наслаждаюсь долгим подозрительным взглядом мужа.

1 октября, суббота, время 18:20.

Токио, один из элитных ресторанов.

— Знаешь, как-то слишком редко ты ко мне приезжаешь, — ласково пеняет мне Намиэ, — и то по делу…

— Клятвенно обещаю, — хихикаю в предвкушении, — когда будешь рожать, я буду рядом.

Красивые глазки Намиэ стремительно достигают анимэшных размеров. Хихикаю ещё громче.

С основным обедом из морепродуктов, — начинаю привыкать и подсаживаться на морскую кухню, — мы покончили, на настоящий момент наслаждаемся десертным мороженым. Снежно холодное лакомство сногсшибательно сочетается с горячим чаем. Японцы — виртуозы и фанаты чайного дела.

С делом, благодаря азартной услужливости Намиэ, мы покончили феноменально быстро. Мне надо было снять с ней совместный ролик, на который у меня большие планы. У меня даже черновой был, вернее, это ролик Намиэ: https://youtu.be/uYAnOCB0syg

Рядовая лирическая песенка, сама Намиэ о ней почти забыла. Но мы дадим ей новую жизнь. В тот момент, когда певица подходит к окну, в котором отражается, её отражение вдруг меняется. И голос начинает меняться. Таким образом я там и появляюсь. И начинаю голосить во всю силу, хи-хи-хи! Разумеется, я не про громкость. Включила до предела бархатность голоса и вдоволь порезвилась на обертонах. Попробовали несколько раз, до тех пор, пока присутствующие японцы, — мастера записи и звука, — не начали писаться от восторга. Условно говоря, конечно.

— Знаешь, а я молодец, что вовремя ушла со сцены, — так парадоксально выразила своё восхищение Намиэ, — иначе ты бы выбросила меня оттуда с позором.

Она ещё посомневалась за себя, не слишком ли позорно выглядит рядом со мной.

— Во-первых, при записи что-то будет утеряно, — утешала я подружку. — Во-вторых, свою аранжировочку добавлю. Незаметно будет.

И голосок ей хитренько оцифрую, но про это умалчиваю. Не опозорится она, это точно. И выглядит всё так, будто она мне эстафету передаёт.

Её помощница Харука-ян и моя ГаБи сидят за отдельным столиком и чирикают о своём. У меня такое впечатление, что Харука смотрит на ГаБи немного снизу вверх.

— Ты откуда знаешь? — вскрикивает Намиэ. — Я никому не говорила!

— Подумаешь, бином Ньютона, — смеюсь. Я же обняла её при встрече, сразу на автопилоте просканировала её. Кстати, один маленький вопросец надо решить.

— Мальчик у тебя будет, — наверняка она не знает, раз никому не говорила, что второй месяц беременности на исходе. И вроде нет таких методов на таких малых сроках пол определять.

— Я тебе что-нибудь должна за твоё содействие? — мой вопрос подружку обескураживает. Протестующе отмахивается.

— Предупреждаю сразу, сниму с этого ролика, как минимум, пару миллионов долларов…

— Мелочь! — смеётся Намиэ. — Но кое-что я потребую.

Японка немного мнётся, потом накрывает мою руку своей ладошкой.

— Знаешь, почему-то у меня к тебе странное материнское отношение. Ты разрешишь мне считать себя моей дочкой?

Удивляет она меня этим, если честно. Пожимаю плечами.

— Мы — подруги, это точно. Мне скоро двадцать, тебе тридцать девять, — у Намиэ в этом году день рождения не задалось, в апреле она в клинике при смерти лежала, — годишься по возрасту. В отношениях так часто бывает. Подруги, как сёстры. Наверное, можно и так…

Начинаю хихикать. Намиэ, кажется, готовится обидеться.

— Только давай без рук, — захожусь от смеха, — а то моя мамочка любит мне подзатыльники давать. Двойных репрессий я не выдержу.

Хохочем вместе.

Окончание подглавы.

2 октября, воскресенье, время 11:55

Особняк Агдан.

— Почему у нас нет своего личного самолёта? — с лёгким стоном выхожу из машины в традиционно раскрытую ЧжуВоном дверцу. От достижений конфетно-букетного периода отказываться нельзя. Стоит пару раз самой выйти, как положительный, полезный и льстящий моему самолюбию рефлекс угаснет.

— Ехать из аэропорта до дома дольше и утомительнее, чем лететь из Японии, — жалуюсь ЧжуВону, заходя в дом.

— Тебе тяжело и утомительно ехать в одной машине с любимым мужем? — поднимает бровь ЧжуВон, на двух пальцах неся мой чемодан.

Аж застыла на месте на секунду. Ничего себе! Ученик пытается конкурировать с учительницей? Это надо поощрять, — решаю на месте.

— Браво, Чжу! — хохочу. — Моя школа!

Поднимаю руку, хлопаю о его подставленную ладонь, так со смешками входим в гостиную. У-п-с-с-с! Сюрприз! В гостиной за чаем блаженствует самчон. Около него хлопочет довольная мама.

— Аньён, Юночка! — цветёт всем лицом ЮнСок и бесцеремонно расцеловывает в обе щёки. — Хорошеешь с каждым днём!

Понимаю, что мечты о душе придется отложить. Ничего, есть тоже хочется… и новости услышать, — неужто те самые? — вижу ведь многозначительный взгляд самчона. На прямой вопрос, однако, отвечает уклончиво:

— Давай пообедаем, Юночка. О серьёзных делах лучше после еды говорить.

Мама с СунОк тем временем мечут снедь на стол. Один из соблазнительно пахучих вариантов свиной шкурки выставляется перед мужчинами. Девчонкам что полегче, салат-кимчхи в исправленном варианте и окрошка, некоторые мои новшества из русской кухни пришлись по вкусу маме и сестре.

И вот когда мы приступили к чаепитию, — слегка посмеиваюсь завистливому взгляду, которым онни сопровождает поедание мужчинами пирожных, — самчон буднично сообщает нечто, чего уже не чаяла дождаться.