Тут я сообразила, что мнительный лаборант намекал на Ромашку-изверга, который посчитал изучение камнеедов пустой блажью. Получается, за стеной находилось помещение с кубами, в одном из которых я готовила пятновыводитель не далее как полчаса назад.

— Там другая лаборатория? — показала я на дверь.

— Поверьте, я бы с радостью забаррикадировался от недругов и недоброжелателей, но комната предоставлена мне во временное пользование. Зато в крыле Г будет, где развернуться, — размечтался мужчина и опомнился: — А? Что? Да, это дверь со смежной лабораторией, к счастью, запертая. В наше время не стоит надеяться на обычный ключ, но делать нечего. Остается смиренно ждать переезда.

Матусевич говорил и говорил, а я слушала и слушала, навострив уши и периодически вставляя комплименты камнеедам окаймленным. Видимо, беднягу переполняли переживания по поводу сохранности научных экспериментов и наработок, поэтому в мои уши вливалась бездна лишней и в то же время весьма ценной информации:

Помещение предоставлено на период ремонта в крыле Г, поэтому охранных заклинаний здесь нет. Но хозяина камнеедов настораживает, что и за стенкой не спешат отгораживаться капканными ловушками, а этот факт говорит о многом! Очень подозрительно, но терпимо. Что поделать, коли лаборант страдает рассеянностью, и ему приходится прятать единственный ключ от двери здесь же, в камнеедовом царстве. Он бы с радостью запулил гадкую штуковину в окно, но придумал хитрее — спрятал её в одной из ниш под насестами, и ни один нехороший человек никогда не догадается искать ключ там.

Прервавшись, лаборант посмотрел так, что я сразу поняла, кого он подразумевает под нехорошим человеком. Меня.

Ибо, плавая в нескончаемом речевом потоке, меня осенило, как помочь просьбе автора записки с чердака. А именно: из помещения с камнеедами попасть в лабораторию Ромашевичевского и, взяв в запаснике нужные ингредиенты, приготовить болеутоляющую мазь, после чего тем же манером покинуть место преступления.

Очень просто, как всё гениальное. К тому же, у гения преступного замысла имелся хороший козырь — отсутствие охранных заклинаний между лабораториями, что является несомненным плюсом для слепошарых воришек.

Для надежности следовало воплотить преступный замысел в глухую полночь, когда весь честный и благородный народ, включая Ромашку, будет спать и видеть третьи сны.

Намешаю мази совсем чуть-чуть, и даже препод со своим знаменитым носом не почует убыль компонентов в запаснике. Осталось придумать, где спрятаться до закрытия института и как попасть в комнату с камнеедами, а оттуда — в лабораторию Ромашки. Всего-то делов.

О том, как незаметно покинуть альма-матер, я не задумывалась. А зачем? Для этих целей есть тупиковая лестница в северном коридоре на втором этаже. Та самая дверца из банка.

Все-таки вкус к преступной жизни у меня в крови: передался по наследству от маменьки и папеньки, умножившись в квадрате. И совесть гибкая — молчит в самые ответственные моменты, когда надо хватать себя за шкирку и основательно трясти, чтобы из головы вылетели рискованные и безумные идеи. Кстати, в настоящее время эта самая голова кивала, поддакивая речам стоящего рядом мужчины, и прокручивала план будущего преступления, усовершенствовав некоторые моменты:

— переждать закрытие института на чердаке, для чего одеться потеплее;

— чтобы не запутаться ночью в лабиринтах переходов и коридоров, заранее прогуляться по предполагаемому маршруту и вбить в зрительную память план передвижения;

— чтобы не разбудить бдящего сторожа громким топотом, придется разуться;

— мазь, приготовленную с пылу с жару, отнести на чердак и покинуть институт налегке. Если меня застукают при попытке выбраться из здания, то не найдут улик.

Я словно разделилась на две части. Одна моя половина хладнокровно лила бальзам на растравленное самолюбие Матусевича, отчего тот пел соловьем и отвечал без утайки на задаваемые вопросы, а вторая половина ошеломленно внимала первой, поражаясь наглой авантюре, и не могла выбрать — смириться ей или возмутиться.

Меж тем гимны и оды непревзойденным камнеедам окаймленным и их покровителю текли нескончаемой рекой вперемежку с ненавязчивым выуживанием информации.

Какой вы умный и дальновидный и правильно поступаете, подстраховываясь от недоброжелателей. А как запирается входная дверь? Ой, правда, электронный замок? Потрясающая комбинация цифр! Придумать оригинальный код не каждому под силу. Подумать только, обратная геометрическая прогрессия за минусом трех! А камнееды выглядят прелестно. Обычно они гибнут в искусственной среде, а ваши малыши чудесны. Сразу видно, у кого в институте золотые руки. Говорите, третий ряд? Да, вон торчит головка ключа. До чего необычное решение проблемы! Что вы говорите? Да-да, и я, кажется, начинаю понимать, как они общаются. Согласна, камнееды — удивительная выдумка природы.

Тьфу. Противна сама себе, зато узнала всё, что хотела.

Навскидку выходило, что сотворить преступное деяние проще пареной репы, если в качестве плацдарма воспользоваться комнатой с камнеедами. Для успешности операции стоило не забывать о стороже и шмыгать по институту незаметной призрачной тенью.

Распрощавшись, наконец, с лаборантом, неохотно отпустившим единственного слушателя, я выкарабкалась из камнеедового царства разгоряченной и с горящими щеками. Будем надеяться, мужчина списал мой возбужденный вид на неземную радость от общения с его малышами.

Бесстрастной расчетливости хватило ровно на три ступеньки лестничного пролета, прежде чем вышла из оцепенения моя благоразумная часть и кинулась вбивать в голову правильные вещи.

Надо быть полной сумасбродкой, чтобы решиться на кражу снадобья, — увещевало здравомыслие. Если меня поймают, пусть и без мази под мышкой, то выгонят из института с позором за умышленное нарушение правил. Тут уж не оправдаться, что, мол, живот скрутило и пришлось застрять в туалете до глубокой ночи. Заалеют от стыда и щеки папеньки, у которого давно приготовлена востра коса для непутевой дочки. Заточена и стоит в уголке, на всякий случай.

Почему вместо предосторожности меня опять несет на амбразуру, чтобы помочь незнакомым людям? Разве мне больше всех надо? Я должна сидеть тихо, забившись в норке, и носа оттуда не показывать, а про записку А. забыть и не вспоминать. Так и поступлю — нарисую соответствующий транспарант, повешу над кроватью и буду проникаться содержанием. Правильно, зачем брать на себя чужие проблемы? Со своим грязным бельем бы разобраться. Каждый из нас живет как умеет: кто-то притворяется не тем, кто он есть на самом деле, а кто-то радуется пролетевшему дню, несмотря на нестерпимую боль в спине.

Вот и ладненько, — сказала моя рациональная половина. Прежде всего, нужно думать о себе.

Но если посмотреть в другом ракурсе… Наберу в запаснике ингредиенты и замешаю мазь при свете фонарика, благо в процессе приготовления не требуется создание избыточного давления или вакуум.

Пошли вон! — замахала рассудительность, отгоняя преступные идеи, словно тараканов.

А усатым было отчего разбегаться, ибо моя легкомысленная составляющая перешла в наступление. У меня все получится, — нашептывало искушение. Рецептура мази проста, а ингредиенты наличествуют в запаснике Ромашевичевского — я успела разглядеть, пока получала корзинку. Освобожу еще один флакончик из-под сиропа и приспособлю для мази. Увеличу концентрацию активных веществ и уменьшу впитываемость, чтобы одним мазком натереть десять кровоточащих спин — и опля! — ватага горнистов будет пользоваться приготовленным снадобьем не меньше года.

Что за гадство? — поглядела я тоскливо по сторонам. Пора хлестать себя по щекам или стучаться лбом об стену, чтобы отрезвиться. Ни к чему проявлять ненужное геройство. Через два дня любое болеутоляющее средство в аптеке станет моим, даже с четырьмя или пятью нулями на ценнике. Так что ни-ка-ких афёр! — пригрозила внутреннему "я". Никаких героических партизанских вылазок!