Лицо, нахмурив лоб, вспомнило указания профессора и направилось в сектор для обслуживания физических лиц, откуда перешло в зал операций с банковскими ячейками, чувствуя затылком изучающие взгляды охранников.

В малолюдном помещении насчиталось шесть окон обслуживания, два из которых не работали. Наконец, за крайним окошком обнаружился коротышка, по приметам походивший на служащего, к которому мне предстояло подмазаться. Небольшая карточка на стойке: "Старший консультант Мокий Лаврович Перепелицын" подтвердила догадку.

Гном Мокий, в зеленой рубашке и оранжевом галстуке, утонул за конторкой по грудь. В очках в толстой оправе, съехавших на нос, он что-то подсчитывал, шевеля губами.

— Здравствуйте, — я старалась говорить уверенно, ибо интерес охранников к моей персоне начал казаться навязчивым.

Поверх очков в меня вперились маленькие блеклые глазки.

— Перейдите к соседнему окну. Это не обслуживается, — выдал Мокий Лаврович шокирующую весть. От услышанного я едва не рухнула на пол. То есть, как перейти? Мне же нужно к вам! Только к вам, а не к длинной жердине по соседству!

"Хочу сюда, потому что вас рекомендовали как лучшего специалиста" — объявлю Мокию в лоб и потоплю его, себя и Альрика. Кто рекомендовал? Почему? Значит, были прецеденты? Значит, девушка неспроста обратилась к старшему консультанту, — заработают шестеренки у невидимых наблюдателей, и они посмотрят в мониторы, на которых мое перепуганное лицо отразится крупным планом. "Ясно — эти двое в сговоре! Вязать их и в тюрягу" — скажут профессионалы — надсмотрщики.

Ну, зачем я согласилась на предложение профессора? — чуть не завыла в отчаянии, приготовившись рвать на себе волосы. Ноги поплелись к консультанту — жердине, занимавшему окошко по соседству, в то время как в голове закрутилась воронка паники. Что придумать? Как, не привлекая внимания, исчезнуть из зала? К примеру, изобразить непроходимую тупость и пройти к выходу, объясняя каждому охраннику по пути: "Я передумала. Ваш банк — фуфло" или: "Ой, простите, ошиблась. Хотела в парикмахерскую, а завернула не туда".

И тут, услышав обреченное биение сердца одной преступной особы, случилось неожиданное чудо несварения. Когда до соседнего окошка осталась пара похоронных шагов, жердина схватился за живот и закрылся шторкой, поставив карточку: "Технический перерыв 10 минут". Я суетливо бросилась к гному Мокию.

— Там перерыв. А мне надо! — заявила, с трудом удерживая нетерпение.

Служащий сморщился, словно съел кислую-прекислую сливу, сказал:

— Обождите. — И исчез.

Потекли томительные секунды ожидания, во время которого мой взгляд старательно уворачивался от пристального внимания охранника. Мокий Лаврович возник как чертик из табакерки.

— Добрый вечер! Рады приветствовать нового клиента в нашем банке. Надеемся на долгое и плодотворное сотрудничество, — выдал отшлифованную годами и опытом речь. — Что угодно?

— Ячейку. Банковскую.

— Рады, что вы выбрали наш банк. Можем предложить гибкую систему скидок при обслуживании и прочие поощрительные бонусы.

Хорошее приветствие. Попробуй, выбери что-нибудь иное, если иного не дано.

— Ваши документы, — протянул сухую лапку Мокий, и я сунула удостоверение личности в окно. Служащий зашелестел бумагами и выложил на конторке несколько буклетов: — Оформление займет некоторое время. Предлагаю ознакомиться с нашими программами обслуживания.

Не успел мир банковских тарифов и услуг открыться передо мной роскошным веером, как в руки упала анкета и стопка вопросников. Затем потребовалось расписаться в куче бланков и форм.

Момент произнесения пароля приближался. Я нервничала, повторяя про себя заветную фразу, и мне начало казаться, что в ней стало больше слов, чем вначале. Силясь вспомнить, возвела глаза к потолку, словно там в любой момент могла вспыхнуть секретная кодировка.

— Мы рады, что вы решили довериться нашему банку, — сказал Мокий Лаврович и замолчал, глядя бесцветными пуговками поверх оправы.

Его утверждение не походило на вопрос. Точнее, это был явно не вопрос. Преданный служащий выразил радость, потому что новый клиент выбрал Первый правительственный, а не подворотню с криминальными элементами. Надо ли что-нибудь отвечать?

— Э-э… В уверенном лидерстве — финансовая…э-э-э… устойчивость. И я… э-э-э… тоже рада, что решила довериться.

Не переборщила ли с восторгами?

Гном Мокий сканировал меня водянистыми глазками целую вечность, и я устала переминаться с ноги на ногу, без конца сглатывая и старательно отводя глаза от охранника. Наконец, старший консультант спросил:

— Срок аренды? Постоянно, на год, помесячно? Может, гибкая аренда?

Неужели, испытание пройдено? Ур-ра, ходатайство Альрика помогло! Ой-ля-ля!

— Наверное, помесячно, — ответила я, тщательно скрывая волнение.

— При годовой аренде ежемесячный платеж составит четыреста висоров, — сказал многозначительно служащий, мол, умножай на два. — При помесячной аренде сумма оплаты составит четыреста сорок три висора.

Зачем впустую оплачивать за год вперед, если я истрачу деньги за месяц или раньше? Помесячно так помесячно.

— Заполните своей рукой бланк, укажите сумму, закладываемую на хранение, и распишитесь, — сунул коротышка перо и листок.

Подумав, я написала в квадратике "115" и, стараясь не ошибиться, добавила три нуля. Расписавшись в нижней строчке, вернула бланк старшему консультанту.

Мокий Лаврович не выказал удивления ни словом, ни жестом, ни поднятой бровью. Наверное, ему доводилось смотреть на суммы с гораздо большим количеством нулей. Служащий сунул новую кипу бумажек, где требовалась моя подпись, и терпеливо ждал, пока поставлю закорючки в нужных местах.

— Мы рады приветствовать вас в качестве нашего клиента, — сказал, когда я вернула подписанную стопку бумаг. — Благодаря нашей бонусной программе первый месяц аренды будет для вас авансовым. Кроме того, как пятисоттысячному клиенту января банк предоставляет вам возможность выбрать любой из подарков, представленных на стенде. — Гном Мокий показал на стеклянный шкаф, который я поначалу не заметила.

Чудеса! Мне невиданно подфартило, оказавшись в урочный час мегатысячным клиентом банка. Или счастливый выигрыш тоже подстроен?

Невозмутимый Мокий Лаврович о том умолчал. Стенд, похожий на новогоднюю елку, стоял в углу у окна. Вокруг общей оси проворачивались пять полочек с поощрительными призами. Сверху стояли коробки с изображениями непонятных приспособлений — то ли кофемолок, то ли электрических точилок карандашей. Ниже сиротливо поблескивал объективом единственный фотоаппарат. Посередине стенда расположились три мобильных телефона в зеленом, оранжевом и черном корпусах. Четвертую полочку заняли разновысотные вазы с фигурками херувимов, а внизу красовались перья в элегантных пеналах. Если подарки, вставленные на стенде, имели равнозначную стоимость, то перьевые наконечники вполне могли быть позолоченными.

Что же выбрать, если Мокий не шутит? Перо не хочется, да и ваза мне ни к чему. Если выберу фотоаппарат, нужно покупать альбом, который потяжелеет, разбухнув от снимков, и при очередном бегстве из института придется его выбросить. Подумав, я показала на полку с телефонами.

— Зеленый.

Мокий Лаврович отпер игрушечным ключиком боковую стенку шкафа и снял аппарат с полочки.

— При выходе из банка работает салон телефонной связи. Там произведут подключение за символическую плату, — сказал бесстрастно.

Через пару минут, сжимая в руках коробочку с телефоном, я, онемевшая и ошеломленная, вышагивала за Мокием Лавровичем в банковское хранилище, располагавшееся под зданием: сначала вниз на лифте, затем по запутанным коридорам, перегороженным решетками. Повсюду прохаживались охранники, у которых, кроме дубинок, появились бронежилеты и кобуры.

Очередная решетка поднялась над нашими головами.

— Нержавеющая сталь, три четверти, заговоренная, — сообщил мимоходом служащий и кивнул охраннику, опустившему за нашими спинами толстые прутья.