— Слушай, Лех, может, у меня и правда проблемы, — говорю примирительно. — А по тебе видно, что у тебя совершенно точно проблемы. Давай, может, это… ну, не будем усугублять, а? Из какого только дерьма мы вместе не выбирались. И сейчас выберемся, если не станем тут вставать в позу королевы драмы оба. Что стряслось?

— Да не то слово — стряслось, — Леха быстро оглядывается и понижает голос: — Я тут, по ходу, скоро охранником в «Шестерочку» пойду устраиваться — и это в лучшем случае. В худшем будешь меня на зоне греть. Ты прикинь, на меня Следственный комитет тут дело возбудил…

— Ни слова больше. Сегодня в обычном месте?

— Завтра если только. Сегодня в ночи придется впахивать.

— Хорошо. Завтра. Не ссы, Леха, вместе мы выгребем. И не из такого дерьма выгребали.

Оля вертится перед зеркалом с самым серьезным видом — наносит макияж на лицо, словно художник, создающий на холсте картину.

— Куда ты собираешься, госпожа Егорова?

— Сегодня же четверг! У меня занятия, — Оля поворачивает ко мне лицо с одним накрашенным глазом и саркастически добавляет: — В этой моей секте.

— О, ну хорошо.

Мы давно перестали ссориться из-за того, что Оля ходит к «Детям Одарения». Мне это не слишком-то нравится, но, в конце концов, ничего дурного о них так и не всплыло. У меня же есть свои увлечения — пусть и у Оли будут. Нет, не в таком смысле, конечно… но к «Детям» ходят в основном женщины.

Решаю, что, как внимательный муж, должен проявить немного интереса к тому, как моя жена проводит время.

— И что у вас там за занятия? «Сорок способов привлечь и удержать мужчину»?

— А хоть бы и так?

Тон у Оли прохладный, напряженный даже. Пытаюсь ее развеселить немного:

— А я этот курс готов уложить в одно предложение! Чтобы привлечь и удержать мужчину, надо просто не выносить ему мозг!

— Просто не выносить мозг? — повторяет Оля. — То есть ты имеешь в виду — не иметь никаких проблем? Или тщательно скрывать их от партнера? Да уж, что может быть проще…

— Нет, ну реальные-то проблемы мы всегда порешаем… Серьезно, чем вы там занимаетесь?

— Сегодня, например, будет семинар по основам нейрофизиологии.

— Ч-что? — Подбираю упавшую челюсть. — А как… как вы в своем дамском клубе дошли до жизни такой?

— Изучали статьи о нейрофизиологических проявлениях Дара. Но в них сложно разобраться без понимания основ. Журналисты полюбили писать, что в момент активации Дара мозг человека работает, как мозг животного… Но это не совсем корректно, потому что у человека мозг и так работает во многом так же, как у животных. А еще он на самом деле у разных животных по-разному работает. И вообще противопоставление людей и животных неверно, потому что люди — тоже животные. Вот я и пригласила одного профессора, чтобы он провел нам семинар.

— Молодчина. Правда, очень здорово.

Мда, похоже, я многого не знаю о дамских клубах.

Оля заканчивает прихорашиваться и подходит ко мне, чтобы поцеловать на прощание. И тут ее взгляд падает на мои руки.

— Так, что это такое?

— Да ничего особенного, Оль… ерунда, правда. Говорить не о чем.

Но она уже взяла мои ладони в свои и пристально изучает костяшки пальцев с содранной кожей. Вот жеж… профессиональная медсестра — глаз наметанный.

— Ты что, опять с кем-то дрался?

— Ну что значит «опять», Оля? Да и не дрался особо, так… навел порядок слеганца. Не делай из мухи слона.

Оля хмурится, потом говорит:

— Ты знаешь, что существуют курсы по управлению гневом?

— Не обижайся, но это какие-то глупости. Гнев — нормальная эмоция, для мужчины, по крайней мере. Кем будет мужчина без гнева? Слизняком, слабаком, терпилой… Да ты бы сама с таким ни за что не связалась.

— Гнев — нормальная эмоция. Но только когда человек управляет гневом, а не гнев управляет человеком.

Сначала Леха, потом Оля пытаются меня воспитывать… Сговорились они, что ли? И уверены, небось, что желают мне только добра…

— Всем я управляю, — подмигиваю. — Всё у меня под контролем, не волнуйся. Давай, беги, а то опоздаешь на свой семинар. И мне тоже пора собираться.

У меня сегодня встреча с майором Лехой. Ради нее я пропускаю тренировку — ничего, иногда можно. А тут даже и нужно — у старого друга, похоже, проблемы нешуточные.

Леха опаздывает на полчаса, и когда наконец подходит к столику, все обычные для нашего общения подколки застревают у меня в горле — лицо у него даже не мрачное, а скорее потерянное. Да уж, такой себе из меня друг, если я до сих пор ничего не замечал.

— Вам как обычно? — подскакивает улыбающийся официант.

— К черту «как обычно», — морщится Леха. — Водки.

Ох, ё, всё серьезнее, чем я думал…

— Ну, давай рассказывай, что там у тебя стряслось.

Леха молчит, глядя в сторону. Приносят водку. Леха молча глотает ее — без удовольствия, без отвращения, вообще без каких-либо эмоций. И продолжает молчать.

Пытаюсь разговорить его:

— Слушай, ну чего вдруг случилось? Нормально же все было. Тебя же повышают, причем сразу на уровень области… кем будешь, напомни?

— Замначальника полиции Главуправления области по оперативной работе.

— Ну вот! Неплохое же повышение для начальника отделения.

— Было бы неплохое, не то слово — через две ступеньки разом. На той неделе прошел психологов, полиграф — все было по зеленой. Но теперь чем бы ни кончилось, скорее всего, завернут. Хорошо, если нынешнюю должность сохраню, а то и вовсе погоны.

— Да что случилось-то?

Леха вместо ответа протягивает свой телефон с включенным видео. На фоне казенных болотно-зеленых стен стоит тщедушный мужичок с голым торсом: и лицо, и корпус щедро покрыты кровоподтеками. Или профессионально наложенный грим, или кто-то от души отмутузил бедолагу.

Судя по интонациям, мужичок тараторит заранее выученный текст:

— Данные побои были мне нанесены во время заключения в СИЗО номер шесть майором полиции Быковым Алексеем Михайловичем. Майор Быков требовал от меня подписания признания в совершении преступления по статье 158 часть 4. При попытках отказа угрожал, цитирую «не подпишешь — живым отсюда не выйдешь, гнида».

— Та-ак… Хреново. Слушай, Леха, ну давай прижмем этого деятеля. Пусть заберет заявление, или как там у вас.

— Я тебе сколько объяснял — нельзя «забрать заявление»! Можно встречку написать… встречное заявление. Типа терпила пишет «прошу по моему заявлению дальнейших проверок не проводить, в полицию обратился поспешно, не разобравшись в ситуации. В действительности телесные повреждения средней тяжести были мною получены при падении с лестницы, претензий ни к кому не имею». Эй, молодой человек, принесите еще водки.

— Ну! Прессанем жучилу, и пусть напишет вот это все.

— Вот поэтому я и не хотел ничего тебе говорить, — Леха устало прикрывает глаза ладонью. — Ну где ты этого нахватался — прессанем? Скажи еще, применим побои, чтобы заставить отозвать заявление о побоях… Да мне сейчас в церковь впору бежать и свечку за его здоровье ставить. Потому что если с ним еще что-то случился, хотя бы один волос с его тупой башки упадет — это будет гвоздь в крышку моего гроба. Ни мне, ни тем, кого со мной хоть как-то можно связать, к нему на пушечный выстрел подходить нельзя. Я доступно изложил?

— Доступно, успокойся… Ну, давай подумаем. Вряд ли он это из мести лично тебе, правда? Значит, кто-то у него эти показания купил. Или надавил на него. Есть идеи, кто это мог быть?

— Да какие там идеи… — Леха опрокидывает в себя рюмку. — Я просто знаю, кто это. Тут, как бы, без вариантов. Начальник мой, сука, непосредственный. Селиванов его фамилия. Все знали, что в замы по оперативной работе он должен был идти. Очевидная такая карьерная, мать ее, траектория. И когда решили назначить меня через его голову, ясно стало, что так он этого не оставит. И все-таки подставы такой я не ожидал…

— Ну слушай, давай я подключу свои связи. Пусть одни люди из одного учреждения решат вопрос.