Элизабет сдерживала себя, но ее тело таяло от желания. Она ощутила слабость перед такой откровенной мужской силой. Предчувствие удовольствия пробежало по чреслам, неожиданно для себя она тихо застонала и прижалась к Джеку.
Рука Тэйлора тут же взлетела вверх, нежно погладила грудь. Элизабет ахнула, почувствовав, как волна страсти накрыла ее. Посмотрев вниз, она увидела возбуждение его тела, и глаза ее расширились. Боже, да он настоящий гигант! Она слегка вздрогнула.
А чего она ожидала? Сам-то он каков — настоящий великан! Джек навалился на нее, накрывая всем телом, вжимая ее спиной в дерево. Грубая кора царапнула кожу и помогла Элизабет прийти в себя, собрать разбегавшиеся мысли.
«Да ты чуть не умерла. Ты сейчас не способна нормально соображать. Ты ведь не можешь спать с Джеком Тэйлором! Ты только недавно с ним познакомилась!»
Она решительно уперлась руками ему в грудь, мотая головой.
— Джек, нет.
Он слегка отстранился от нее.
— А что не так, милая?
— Мы не можем — Мы можем делать все, что захотим, — сказал Тэйлор. В карих глазах горело желание.
Элизабет опустила глаза, не в силах больше смотреть на него.
— Джек, ты только что спас мне жизнь. Я… я даже не могу толком соображать. Я вообще тебя не знаю… — Заикаясь, она пыталась объясниться с ним. — Нам надо вернуться в Китцбюхель. Я потеряла лыжную палку, а через три часа у меня соревнования.
Джек секунду смотрел на девушку, потом вздохнул и выпрямился Он отвернулся от нее, хватая ртом воздух, пытаясь подавить в себе нестерпимую жажду Лиз Сэвидж хотела его, он это чувствовал; ее кожа горела, соски отозвались на первое же прикосновение Его затвердевшая плоть мучительно ныла Боже, как ему хочется ее! Он собирался взять ее прямо здесь, на снегу, снять, стащить яркий костюм и заласкать так, чтобы она потеряла голову, зацеловать до безумия, гладить, лизать, пока она сама не запросит пощады…
— Джек? — проговорила Элизабет, с трудом выпрямляясь.
— Все в порядке, Элизабет. Я тебя не тороплю.
— Спасибо, — сказала она, надеясь, что он не услышит разочарования в ее голосе.
Тэйлор указал на ботинки.
— Поправь крепления и поедем обратно. — Он снял с левого запястья Элизабет лыжную палку и отдал ей свои.
— Да мне не надо…
— Возьми, — настоял Джек.
Она не стала спорить.
Когда они наконец добрались до лыжной базы, Ронни Дэвис и девушки из британской команды уже ждали их.
Элизабет плавно остановилась и вернула Тэйлору лыжные палки. Он молчал всю дорогу.
— Как раз вовремя, — произнес Ронни, — мы собираемся в отель. Ну, Джек, как она?
— Это лучшая лыжница, которую я когда-либо встречал, — заявил Джек, не глядя на нее.
— Спасибо за помощь в тренировке, — сказала Элизабет.
— Для меня это было удовольствием, мэм, — тихо ответил Тэйлор. Он кивнул британской команде, развернулся и заскользил вниз по склону.
— Боже, ну до чего хорош! — вздохнула Жаннет.
— Этот парень сотворен на небесах, — с завистью добавила Кейт.
— Я вижу, ты потеряла палку, Лиз? Ну как тренировка? — поинтересовался Ронни.
Элизабет провожала взглядом удаляющуюся черную фигуру Джека.
— Да нормально, — отмахнулась она.
В отеле Элизабет ждала телеграмма. Тони желал ей удачи. Сухой, сдержанный текст из другого мира. Соревнования — это невероятное напряжение, они требуют такой концентрации, что забываешь о реальном мире, существующем у подножия гор. Она не сомневалась в собственном успехе. Он будет таким ошеломляющим, что ее возьмут в Международную лыжную федерацию. Но все-таки… «Дракон» — компания ее семьи. Она хотела работать в ней.
Ужасно хотела. На дворе тысяча девятьсот восьмидесятый год. Может, ей удастся заставить Тони передумать?
Вот еще одна причина, почему сегодня ей нужна только победа.
Ганс Вольф увидел телеграмму в руке Элизабет. Он взял у нее бумажку и кинул на кровать.
— Это от Тони и Моники, — объяснила она.
— А, понятно, — нахмурился Вольф. — Но сегодня тебе ни на что нельзя отвлекаться.
— Отец будет очень рад, если я выиграю, — сказала она.
— Не рассчитывай, детка, что сможешь руководить отцом. Бизнес есть бизнес. Но настоящая жизнь — это лыжи, — очень серьезно сказал Ганс.
Глядя на выражение его лица, Элизабет даже улыбнулась.
— О своем «Драконе» подумаешь завтра, моя дорогая. Сегодня только о горах. И обо мне.
— О Ганс, вы были так добры ко мне, — со слезами в голосе проговорила Элизабет. — Вдруг я вас подведу?
— Ты подведешь меня только в том случае, если не будешь стараться. Старайся изо всех сил. Но не для меня, не для отца, не ради золота. Старайся просто потому, что ты лыжница. А сегодня величайшие в мире соревнования.
Подножие трассы напоминало зоопарк. Здесь собралась пресса со всей Европы, репортеры боролись за места, кричали на разных языках. Элизабет вместе с другими спортсменками ждала жеребьевки. Ее номер должен быть по, ближе к пятнадцатому. А вообще чем раньше, тем лучше.
Хейди Лоуфен достался третий, и болельщики-швейцарцы громко захлопали. Элизабет выпал четырнадцатый номер.
Она элегантно повернулась к камерам Би-би-си, но на самом деле она испытывала разочарование. Четырнадцатый против третьего. Плохой знак?
Элизабет выглядела невероятно изящной в блестящем костюме, похожем на радугу. Главное — не выдать, как сильно она нервничает. Она всегда волновалась перед стартом, но на этот раз у нее в животе, казалось, «извивались угри. Еще несколько часов назад она была на пороге смерти, вчера проиграла в слаломе, а Хейди Лоуфен была в великолепной форме.
Родители ожидали от нее так много. Ганс тоже. Весь мир ждал…
— Ну, как дела?
От неожиданности Элизабет подпрыгнула.
— Джек, да перестань ты ко мне подкрадываться!
— А я не подкрадывался, детка, просто ты унеслась куда-то в мыслях. Очень далеко отсюда.
На Джеке Тэйлоре были темные джинсы, ковбойские ботинки, черная ветровка с полосами и звездами на кармане. Вместо специальных горнолыжных очков его глаза защищали от яркого снега дорогие очки известной фирмы. Без лыж он был так же хорош, как и на лыжах.
Вспомнив, как его руки ласкали ее грудь, она ощутила мгновенный прилив желания, соски под обтягивающим лыжным костюмом сразу напряглись.
Она заметила, что Тэйлор это увидел.
— Холодно, правда? — быстро спросила Элизабет.
— Нет, — сказал Джек и медленно улыбнулся, глядя на нее в упор. Яркое солнце освещало склон.
Элизабет покраснела и попыталась выйти из положения.
— У меня четырнадцатый номер, — торопливо сообщила она.
— Я слышал, но это не важно.
— Что ты имеешь в виду — не важно? Я…
— Леса, ущелья, снежные лавины… — перебил ее Джек. — Помнишь прогулку?
— Это для тебя была прогулка.
— Для нас обоих, — ответил он.
Его беззаботный вид бесил Элизабет.
— Да что ты говоришь? — резко бросила она. — Ну просто здорово! Что еще скажешь?
— Скажу кое-что. — Он ткнул ее пальцем в талию. — Ты меня там обманывала, дорогая.
Кто-то из обслуги соревнований подошел и дотронулся до локтя Элизабет.
— Вам пора к стартовым воротам, миледи.
— Элизабет, — сказал Джек.
— Что?
Он посмотрел ей прямо в лицо.
— Просто катайся. Все остальное — болтовня.
Хейди Лоуфен каталась в тот день как никогда в жизни. Словно подхваченная ветром, она огибала препятствия. Судя по всему, снег превосходный, с завистью подумала Элизабет, услышав радостные крики, свистки болельщиков, звон колокольчиков. Телеэкран возле стартовых ворот позволял рассмотреть все детали. Хейди показывала блестящую технику. В ужасе Элизабет смотрела на быстро меняющиеся цифры табло, ожидая, когда они наконец остановятся и выдадут результат. Новый рекорд.
Она сейчас первая.
Ожидание казалось вечностью. Элизабет глубоко дышала, пытаясь сохранять спокойствие, и наблюдала, как другие известные спортсменки настраиваются на трассу. Ким Феррел шла второй, выступая за Соединенные Штаты. Потом Луиза Левьер — третьей. Австрийские и французские чемпионки — очень быстрые лыжницы. Но Хейди уверенно возглавляла список участниц, она на четыре секунды быстрее прошла дистанцию, чем Левьер.
