Тони встал, постучал пальцами по крышке рояля.

— Дом на Уолгрэйв-роуд.

Этот дом принадлежал компании «Дракон» и был полностью обставлен на случай визита начальства. Он стоял на зеленой улице, в глубине Эрлз-Корт. Элизабет там однажды была. Маленький симпатичный домик с садиком, полным роз и глициний: Соседями были оперный певец и саудовский» князек.

— Там есть экономка, которая тебя впустит, а завтра утром приедут юристы с бумагами. Это взнос за первый год. Дом стоит двести тысяч фунтов стерлингов.

— Прекрасно, — сказала Элизабет. — Пойди скажи своему шоферу, что сегодня у него есть пассажир в город.

Тони кивнул.

— Итак, дорогая, я надеюсь, это значит «до свидания».

— Я тоже надеюсь, отец, — ответила Элизабет.

— Ты или держишь обещание, или теряешь все. Тебе надо получше это понять. Не знаю, что ты намерена с собой делать, но я очень советую держаться от меня подальше. — Он неприятно улыбнулся. — У меня много врагов, но они все понимают, что к чему. Они меня ненавидят, но со мной не связываются. Я не думаю, что найдется хоть одна душа в Лондоне, которая пойдет на такой риск.

Элизабет ничего не ответила и вышла из комнаты. В этот момент больше всего на свете она жаждала мести.

Она вынесет любое унижение, лишь бы добиться своей цели. И тут в голове мелькнуло имя.

Женщина, которую она не любила, но уважала. Эта замороченная трудоголичка с острым умом, злобная стерва, но именно такая ей нужна сейчас. Кто-то, кто был близок к Тони. Кто-то, кто может найти способ отомстить ему.

Нина Рот.

Генри Нэймет медленно снял белый халат и посмотрел на Лилли.

— Что?

— Я сказала — она ушла из компании. — Лилли попробовала произнести это ровным голосом, но у нее не получилось.

Генри нахмурился, когда его подруга с сигаретой в руке села на их лабораторный диван и откинулась на кожаные подушки. За окнами было темно. Три часа утра.

Они только что закончили изнурительные опыты: Лилли делала инъекции бабуинам, а Генри работал со сложными компьютерными моделями. Перед глазами у него прыгали бесконечные цифры, врезавшиеся в мозг, но усталость как рукой сняло, когда она обронила эту фразу. Его словно окатили холодной водой. Он сел и уставился на Лилли. Та выглядела сегодня хуже обычного.

Кожа была мертвенно-бледная, посеревшая от усталости. И у нее плохое настроение.

— А что ты так реагируешь? Она сделала для нас дело и ушла. Эти парни скоро найдут ей замену.

— Но она мой друг, Лилли. Почему ты мне не сказала?

— Я и не думала, что она так уж тебе близка. — Это была явная ложь, которую Генри не собирался принимать. Лилли вскинула руки, мелькнули пожелтевшие от никотина пальцы. — О'кей, прекрасно. Но ты ничего не говорил, ты вроде как и не встречался с ней…

— Мы ведь работали во Франции. — Голос Генри звучал холодно.

— Ты был в отчаянии после того разговора с Тони. Я решила, что все кончено.

Генри прижал руку ко лбу. Голова раскалывалась. Он чувствовал, как клещи мигрени стискивают череп.

— И что ты знаешь про это?

Лилли выпрямилась и посмотрела на него.

— Тони мне тоже все рассказал. Понятно? Он рассказал о ней. Об этой маленькой потаскухе. Зачем тебе связываться с ней?

— Слушай, дружба — это мое личное дело.

— Она не годится для тебя, — мрачно заявила Лилли.

Генри помолчал. Он не мог поверить своим ушам.

— Не годится для меня?

— Да. Я и Тони так сказала. Он собирался ее уволить. Я поддержала его.

— Лилли, ты не имеешь права вмешиваться в мою личную жизнь.

— Да неужели? — с горечью воскликнула женщина. — Как это? Я ведь твой партнер столько лет! Я работаю на них. Я биохимик, Генри. Им ведь не нужны никакие компьютеры, если хочешь знать. Я могу все подмять под себя.

Но я притащила тебя с собой, а ты убегаешь с какой-то брюнеткой, какой-то проституткой, которая делает карьеру через постель…

— Хватит! — заорал Генри. Потом сразу успокоился. — Лилли, мы ведь даже почти не разговариваем с тобой.

— Но мы достаточно времени проводим друг с другом, — пробормотала она.

Генри снова покачал головой.

Лилли. У нее блестящий ум. Но она квадратная, некрасивая и в общем-то старая. Однако почему-то она себе внушила, что, если они вместе работают, это значит, между ними связь. Ведь она никогда и слова не сказала.

Может, она надеялась на что-то и не хотела лишать себя иллюзий?

Он вспомнил, с каким неодобрением Лилли смотрела на Нину.

Генри думал, это из-за молодости Нины, но теперь он понял истинную причину — красота. Он разрушил иллюзии Лилли, как разбивают лед на грязной луже.

Теперь она сидит перед ним и кричит о предательстве.

Но хуже то, что она задевает больные струны. Слова, произнесенные сдержанным, таким английским тоном, он едва вынес: отвратительный портрет Нины, которая совокупляется с Тони и, лежа на спине, пробивает себе путь наверх. А Генри почти влюбился в нее. Занятие любовью с ней произвело на него потрясающее впечатление, он не мог дождаться новой встречи. Воспоминания развращающе действовали на него, разъедали душу.

Теперь он понял, почему она так торопилась в офис «Дракона». Она не хотела, чтобы кто-то рассказал боссу, что его любовница завела другого на стороне.

Генри пытался выкинуть Нину из головы. Но не мог.

Он думал о ней каждый день. Как она могла? Неужели она такая дешевка?

Генри решил найти ответ. Просто из любопытства он хотел встретиться с Ниной, сказать ей, как горит его душа.

Теперь, похоже, у него даже на это нет шанса.

— Когда ее уволили? — строго спросил он.

— Откуда я знаю? — мрачно ответила Лилли. — Может, несколько недель назад. Кому какое дело?

Генри отвернулся и заходил по комнате. Он испытывал сожаление. Он мог стать миллионером через несколько лет.

— Извини, Лил, я ухожу.

— Не дури.

— Что бы ты ни думала обо мне, мы не сможем больше работать вместе. Жаль, что ты мне сразу не сказала о Нине Рот. Я не хочу, чтобы мной играли. Манипулировали.

— Если ты уходишь, — угрожающе заявила Лилли, приподнимая свой толстый торс на локтях, — ты разрываешь со мной контракт. Ко мне переходят твои права, ты теряешь все привилегии, которые давала работа на «Дракона». Ты понимаешь? Ты потеряешь все.

— Нет, я потеряю только этот проект, — пожал плечами Генри и потянулся за плащом.

— Ты блефуешь. Какого черта! Что ты будешь делать?

Он обернулся у самой двери, посмотрел на нее, такую яростную, и улыбнулся.

— То, что и всегда, профессор. Я буду преуспевать, несмотря ни на что.

Элизабет взяла ключи у экономки вечером во вторник, а в среду утром уже подписала бумаги. Юристы Тони пришли ровно в девять. Ничего удивительного. Она знала, как он страстно хочет избавиться от нее, и как можно скорее.

Все утро она осматривала дом. Компания оказалась очень гостеприимной по отношению к своим друзьям. В доме было все, чего только мог пожелать человек, привыкший к богатству. От самого современного душа до кабинета, оборудованного компьютером, домашним принтером, копировальной машиной и факсом. Элизабет проверила стоимость акций «Дракона» — на три пункта выше. Должно быть, Тони думал, что его никогда не побьют. Садик так же хорош, каким она его помнила.

Был холодильник, морозильник, винный погреб, полностью загруженный. В полуподвале она обнаружила маленький домашний гимнастический зал. Элизабет посмотрела на него совершенно бесстрастно. Она могла воспользоваться только тренажерами для рук и стационарным велосипедом. Если появится желание.

Она дала указание все счета переводить на ее имя.

Элизабет позвонила в «Коттс и К°», где чопорный сотрудник подтвердил депозит в пятьдесят тысяч фунтов.

Потом она пошла в «Ллойд» за углом и взяла бланки.

Весь этот душный мир и гнетущая обстановка замка остались позади.