Взять, например, вчерашний вечер. Прием в Палате лордов Явилось все руководство «Дракона». А зачем Тони попросил ее прийти? Хотел произвести впечатление на нее или, наоборот, на своих закадычных друзей? Отмечали восемнадцатилетие Чарлза, лорда Холуина, старшего сына Тони. Чарлз был уменьшенной копией папочки, такой же высокомерный. Он прошествовал сквозь толпу, его поздравляли противные школьные друзья и неотесанные помощники по бизнесу. Лорд Ричард, младший брат, оказался блондином с вежливым голосом, похожим на свою мать. Нина с любопытством изучала жену Тони. Она казалась бесполой и безликой, хотя и хорошенькой. Однако у нее была такая осанка, о которой Нине не приходилось и мечтать. Жена Тони была скучной и очаровательной одновременно.
На этот прием пришло столько титулов и денег сразу, сколько Нина никогда бы не смогла вообразить. Она ненавидела каждую секунду, проведенную там. Привлекательная, но глупая девица по имени Камилла Браунинг натыкалась на нее весь вечер, бросая неуклюжие оскорбления и громко говоря разные гадости про американцев. Наконец Нина с рюмкой бурбона выбралась на террасу и смотрела оттуда на Темзу, вяло катившую серые воды. Когда Тони вышел к ней и предложил свидание, Нина испытала облегчение. Но, встретившись с ним внизу, в вестибюле, она почувствовала, что и Тони ей так же не нравится, как и все остальные.
Запищала микроволновая печка.
Ей хотелось поехать в Швейцарию, хотя это обещало новые стычки с Элизабет. Но Швейцария — страна денег.
А Нина понимала, что такое деньги. Может быть, в Цюрихе ей удастся сделать дело, которое обеспечит ей соответствующее место в жизни раз и навсегда.
Перед тем как взяться за еду, Нина достала конверт и положила в него браслет, а сверху написала имя Аниты Керр. В записке она только попросила подругу не надевать браслет в офисе. Это, конечно, глупо, подумала Нина, но на душе стало легче.
Довольно опасный жест.
Самолет пошел на посадку в Клотене, внизу виднелось Цюрихское озеро и покрытые снегом горы. Нина смотрела на открывшуюся панораму с безразличием, хотя была здесь впервые. Но ее не интересовали открыточные виды. В голове крутились биографии доктора Лилли Холл и доктора Генри Нэймета.
Эти двое были странной парой. Доктор Холл, профессор биохимии, работала в университете в Западной Австралии. За потрясающее исследование по генетике, посвященное сопротивляемости организма болезням, она была представлена к награде. Но Лилли — практик, у которого не было времени на публикации. А университет требовал славных имен. Так или иначе по этой причине доктор Холл оставила университет. С тех пор она работала ради собственного удовольствия и получала потрясающие результаты. Только представьте себе — похудевшие свиньи! Нину пробрала дрожь при этой мысли. Фотография доктора Холл десятилетней давности, которая лежала в папке, изображала женщину лет сорока, невысокую, коренастую, с загрубевшей от солнца кожей. Если и была там какая-то любовная история, никто ничего точно об этом не знал.
Доктор Генри Нэймет. Фотография трехлетней Давности. Такая, что и сказать нечего. Очки, растительность на лице.
Острый, как лезвие, ум. Генри Нэймета дважды исключали из школы за проделки с компьютером. После этого он провел два месяца среди малолетних нарушителей за взлом компьютерной системы штата. Нэймет в конце концов поступил в католический колледж Святого Фомы и закончил его. Нина ухмыльнулась. Наверное, там не было компьютера.
Теперь Нэймет составлял компьютерные программы совершенно свободно. Он с легкостью защитил докторскую диссертацию в лондонской школе экономики, потом его наняли в «Ай-Би-Эм». Но через шесть месяцев уволили. В общем, самый настоящий скиталец. В Лондоне он наткнулся на Лилли Холл, она как раз заканчивала проект для министерства сельского хозяйства. С тех пор они начали работать вместе. Лилли занимается фармакологической частью, а Генри составляет программы для компаний, демонстрируя, как можно использовать ее разработки.
Они оба своенравные, с вольным характером и скорее всего такие же честолюбивые, как она сама.
«Вот с людьми такого типа, у которых все спорится, я могу делать бизнес», — подумала Нина.
Пройдя таможню, Нина подхватила багаж и прыгнула в такси. Тони разрешил ей поселиться в Сторченгассе.
— Очень хорошо, — заметил таксист, когда она дала ему адрес. — Отличное место, вам понравится.
Они поехали через оживленный Нидердорф с уличными кафе, с книжными и табачными киосками. После Лондона этот город казался очень чистым. Нина посмотрела на древнюю кирху, увидела банки с медными табличками названий. Было очень холодно, небо ослепительно голубое, вдали виднелись горы. Казалось, она попала в совершенно другой мир.
Сторченгассе оказалось местом, где полно магазинов для богатых — «Гермес», «Шанель», «Картье», — полно женщин в пушистых мехах. Такси остановилось перед симпатичным, с плоским фасадом, домом со швейцаром у двери. Нина вышла из машины, удовлетворенно вздохнув, и наградила водителя щедрыми чаевыми.
Квартира, в которой ей предстояло жить, была оснащена всем, чем только можно Нина набрала код на панели, и передняя дверь открылась. Несомненно, доктор Нэймет оценил бы эти приспособления. Комната была отделана в белых, кремовых и золотистых тонах, в стиле барокко. Холодильник полон, на маленьком столике возле постели — корзина с фруктами. Визитная карточка с приветствием от Люка Виеры, управляющего отделением «Дракона» в Швейцарии. Тони содержал неафишируемый офис в Женеве. Виере и его помощникам полагалось собирать всю информацию о швейцарских банках.
Нина представила себе, какое раздражение вызвало у Виеры указание Тони насчет нее. Он будет приставлен почти к ребенку! От этой мысли ей стало так же приятно, как от созерцания интерьера квартиры.
Деньги и власть. Вот чем Тони Сэвидж дразнит ее.
Нина взяла кусочек горького швейцарского шоколада из открытой коробки на кухне и откусила. Шоколад был самого высокого качества. Может, в следующий раз ей стоит надеть подаренное украшение, когда Тони снова заговорит об этом? В конце концов, разве не этого она хотела всегда?
Элизабет оставила лыжи в помещении для смазки и сняла солнцезащитные очки. Кожа покраснела на морозце, и девушка пожалела, что покрыла белым клоунским воском только губы, а не все лицо. Она тяжело протопала в вестибюль отеля. Смешно: ботинки так хороши на склонах, а стоит снять лыжи, спотыкаешься, как калека или астронавт на Луне.
Она осторожно села на ступеньки и стала разуваться.
— По крайней мере я не забыла, как кататься на лыжах.
— Может, кто-то и поверил бы, но я-то знаю, — выпалила Карен Картер, — тебе все еще не хватает четырех секунд до твоего же лучшего времени. И пяти до Луизиного. Эту дистанцию она проходила за двадцать две после Рождества.
Элизабет пожала плечами.
— С каждым днем мои результаты все лучше.
«Какого черта? Тебя, черт побери, это не касается», — хотелось ответить этой Карен. Но Элизабет сдержалась.
У нее возникла неожиданная помеха — пресса. Затевать склоку с кем-то из своей команды означало привлечь внимание репортеров, которые только и ждали подходящего момента, чтобы накинуться на нее. Ревность к Джеку Тэйлору омрачала настроение женской британской команды. А предолимпийская обстановка добавляла напряженности. Где бы ни тренировалась команда, их встречали огромные флаги с пятью кольцами, громкие приветствия швейцарцев и многонационального обслуживающего персонала Игр, горячий интерес спортивных журналистов, телевизионщиков. По сравнению с Олимпиадой Кубок мира выглядел мелким спортивным мероприятием.
Везде, на каждой улице, на прохожих взирали звезды:
Торвил и Дин, Робин Кузене и множество других. Аромат славы и успеха, дух смертельного соперничества носились в воздухе. От этой атмосферы никуда не деться, не спрятаться, ей невозможно противостоять Адреналин буквально клокотал вокруг. Здесь, в Швейцарии, собралась элита мирового спорта ради олимпийского золота.
