Он помолчал, сел прямо, положил руки на руль и стал смотреть вперед, на темную площадь, на киоски, павильоны, прилавки, на бело-синие предвыборные плакаты с портретом судьи Сьюэлла. Его лицо окаменело.

– Значит, ты собираешься жить собственной жизнью. А я?

– Ты нужен мне. Я хочу быть с тобой, – прошептала она и потянулась рукой к его щеке.

Он не отклонился, но и не принял ласку; он вообще никак не отреагировал.

– Значит, ты хочешь быть со мной?.. И я, значит, должен растаять от счастья? Знаешь, сколько женщин вешались мне на шею? Не пересчитать! Я уже сыт по горло, Силоу. Не думай, что мне это очень надо.

Она сжалась, но голос звучал спокойно:

– Ты не понял, Билли. Я хочу быть с тобой, но не так… Я хочу, чтобы ты был… моим мужем. Настоящим, а не фиктивным, и не потому, что Сэм… А потому что… Ну, короче говоря… А ты? Ты хочешь меня?

Все еще похожий на каменную статую, он медленно повернулся к ней и стал разглядывать ее лицо. И смотрел так целую вечность. Но она не отводила взгляда.

Потом он одним стремительным движением обнял ее и прижал к себе, так что она чуть не задохнулась. Она прижалась щекой к его груди и услышала, как бьется его сердце. Их сердца бились в унисон.

– Я хотел тебя все четыре года, девочка моя!

Его страстный шепот вызвал у нее смех: судорожный, нервный.

Он провел пальцами по ее лицу, взял за подбородок, потом приник к ее губам, и она вся вспыхнула, будто он целовал ее в первый раз. Билли тоже целовал ее как будто свою первую женщину: трепетно и нежно. Они ненадолго соприкоснулись губами, потом еще раз…

И тут она опомнилась, за секунду до того, как он сказал, решительно и непреклонно:

– Жди меня завтра, Силоу. Собери вещи.

– Подожди, Билли! – вскинулась она. – Я не готова! Дай мне еще время!

– Время? – удивился он. – Опять? Ну, сколько же можно, Силоу? Ты же только что сказала…

– Но надо подумать о Сэме… Погоди, не злись. У нас есть родные. Их нужно подготовить… Я уже говорила тебе, что Сэма однажды уже предал близкий человек. Выдержит ли он еще одно разочарование?

– Черт возьми! – Билли раздраженно толкнул дверцу и вылез наружу. – Я же говорил тебе четыре года назад: или я, или Сэм! Ты все еще не выбрала?

– За четыре года многое изменилось, Билли. Прости его, дай ему шанс. Я хочу, знаешь что сделать? Давай вместе… пройдемся на параде, а? Заходи за мной, и мы пойдем. На глазах у всего города, представляешь? Не прячась, а как ты хотел! Конечно, это никому не понравится… Но зато Сэм поймет…

Силоу не сказала, что, по мнению Томми, Сэм может как-то повредить Билли, если узнает об их отношениях. Она решила попытаться отвести удар от мужа.

– Знаешь, будет легче объявить о свадьбе, если мы какое-то время будем везде ходить вместе. А то как-то нехорошо получится. В глазах людей мы даже не были знакомы, и вдруг – на тебе, сразу женаты. Я даже дома у тебя ни разу не была.

Это было логично и очень убедительно. Но Билли не хотел соглашаться.

– Ты купила мое согласие на свадьбу, потом я видел, как ты на глазах у всех целовалась с другим. И после всего этого ты хочешь, чтобы я рассуждал здраво и логично?

Одной рукой он оперся о дверцу, а другую положил на крышу кабины. Ветер играл его длинными светлыми волосами. Она ждала.

– Завтра, – отрывисто сказал он. – Я попробую. И посмотрю, что получится. Если ты действительно встретишь меня у дверей дома Сэма Пеннингтона… – Он в сомнении покачал головой.

И тут Силоу поняла, что пора.

– У меня есть для тебя… кое-что, Билли, – робко сказала она. – Но сначала закрой глаза…

Он сделал нетерпеливый жест.

– Ну ладно, изволь. Пожалуйста. Закрыл.

Она, изогнувшись в тесной кабине, достала из кармана свое колечко. Потом сняла с шеи цепочку, продела ее в кольцо и придвинулась поближе к нему. Его лицо было хорошо освещено фонарями: длинные светлые волосы, гладкая кожа на широких скулах, прямая линия носа. Он был так мужествен и красив! И это был ее мужчина! Силоу набросила цепочку, как аркан, ему на шею, и прежде чем он успел открыть глаза, она обняла его и стала целовать так страстно, что он забыл обо всем на свете.

Потом Силоу разжала руки и молча показала ему на кольцо, висевшее у него на шее. Она увидела, что он понял ее, потому что на его лице появилось выражение нежности и торжества. Билли Боб поднес кольцо к губам и поцеловал его.

Но он не стал прижимать ее к себе, наоборот, вместо этого он оттолкнул ее, и она упала на кожаное сиденье. Она попыталась схватиться за него, но он с горящими, как уголья, глазами отвел ее руки. Потом потянулся обеими руками к ее горлу и расстегнул верхнюю пуговицу белой джинсовой рубашки.

У нее перехватило дыхание, а он продолжал медленно расстегивать пуговицы. На третьей по счету он поднял на нее глаза.

– Билли…

– У меня нет кольца, – с трудом сказал он, возвращаясь к прерванному занятию. – И я, наверное, не смогу на глазах у всех надеть тебе на палец свой подарок еще в течение какого-то времени. Но если все, что ты сказала – правда, у меня есть одно законное право, и я хочу воспользоваться этим правом…

Силоу лежала неподвижно, широко раскрыв глаза; кровь бешено пульсировала у нее в жилах, сердце колотилось, а он, покончив с последней пуговицей, наклонился, чтобы вытащить рубашку у нее из шорт.

Увидев ее белую, как будто светящуюся в темноте кожу, Билли задохнулся. Лифчик не полностью закрывал груди, он ласково провел пальцем по его краешку. Она вздрогнула от его прикосновения, ее груди часто вздымались в такт дыханию.

– Не бойся, – прошептал он. – Никто не узнает. И я перестану сразу, как только ты захочешь.

– Что перестанешь? – спросила Силоу прерывистым шепотом.

– А вот что, – сказал он и припал к ложбинке меж ее грудей.

Она почувствовала, как он провел по коже языком, а потом, коснувшись ее губами, легонько втянул в себя.

– Билли, – нежно прошептала она и притянула к себе его голову.

Билли, конечно, не знал – и никогда не узнает – что делал с ней Майкл, но ей захотелось, чтобы он понял, что его поцелуй снимает с нее позор похотливых прикосновений Майкла; чтобы он понял, как остро она почувствовала разницу между братьями, как она ненавидит одного и как хочет другого, такого ласкового и нежного.

Мир сошел с ума, встал с ног на голову, если считает, что Майкл лучше Билли. Кто это может знать лучше, чем женщина, которая целовалась с обоими?

Они еще долго лежали после того, как его губы оторвались от нее. В конце концов, он поднялся и посмотрел на нее, а потом опустил взгляд на след, оставленный им на ее левой груди.

– Клеймо, – сказал он. – Даже когда оно сойдет, ты все равно будешь помнить его.

Она еще не пришла в себя и не могла сказать ни слова. Он заправил ее рубашку в шорты и стал застегивать пуговицы.

– Ты меня не остановила, – сказал он. – Значит, тебе это не было противно?

Силоу помотала головой, и он застегнул следующую пуговицу.

– Да? И знаешь, что это значит? – спросил он и застегнул последнюю пуговицу.

Ей так не хотелось покидать мир грез, но его слова вернули ее к действительности. Он наклонился к ней; кольцо на цепочке повисло между ними. Она коснулась его пальцем.

– Это значит для тебя: больше никаких женщин.

– «Никаких женщин»? У меня уже давно нет никаких женщин, Силоу. С тех пор, как мы поженились. – Тут он снова попытался рассмеяться. – Нет, это значит, что я – круглый дурак, что отпустил тебя только с одним подарком, – и он коснулся пальцем левой груди, где оставался скрытый одеждой след его губ.

– Нет, мне кажется, Билли, что на сегодня вполне достаточно.

Его лицо внезапно потемнело.

– Только держись, пожалуйста, подальше от Майкла. Пусть вы, конечно, вместе хорошо смотритесь, но…

– Билли! С тобой мы будем смотреться еще лучше! Вот увидишь! Подожди только до завтра! Завтра мы встряхнем этот сонный городишко!

Силоу вскочила, как взведенная пружина, в семь часов утра, свежая, выспавшаяся и готовая ко всему, будто легла не в три часа ночи, а проспала целые сутки.