— Вылезу ненадолго, воздуха глотну.

Глотнул я, конечно, в основном пыль, которую ветер швырнул в лицо. Но сейчас и это меня устроило.

Хильда выбралась тоже — бледная, словно призрак, с округлившимися глазами.

— Иди сюда, — позвал я.

Она приблизилась деревянной походкой, и я обнял её. С полминуты мы простояли молча. Хильду потряхивало, но она ни разу не всхлипнула. Я поглаживал её по тоненькому плечу и по белой гриве, собранной в хвост.

Затем я сказал:

— Для ясности, просто чтобы ты знала. Я в тот момент чувствовал машину и видел, какой ущерб она выдержит. Ну, в смысле, это не было тупое ухарство. Если бы риск был выше, я не стал бы тебя ему подвергать.

Она отстранилась, подняла голову и взглянула на меня удивлённо:

— Зачем ты мне это говоришь? Неужели думаешь, что я сомневалась?

— На всякий случай.

— Болван.

— Может, и болван, — согласился я, — зато езжу быстро.

Мы вернулись в машину и вновь погнали вперёд. Маленькие смерчи попадались всё реже, и минут через десять я сообщил:

— Перезагрузились, можем лететь.

— Вот давно бы так.

Мы поднялись над дорогой, как пассажирский лайнер над взлёткой. Корпус преобразился, возвращаясь к дизайну, который я выбрал ещё в Москве. Колёса втянулись, и выдвинулась мачта.

Хильда уже работала с джойстиком. Не успели мы набрать высоту, как на радаре вспыхнула точка. Северо-запад, следующая ось.

— Ловко ты, — сказал я.

— Стартуй, не тяни.

Я двинул рычаг, пустыня размазалась пыльно-жёлтыми и охряными полосами. Моя напарница обессиленно откинулась на сиденье.

— Ура? — спросил я.

— Ура, — вздохнула она.

Я искоса посмотрел на неё. Она, похоже, перебирала в памяти то, что произошло, не в силах переключиться. Чтобы её отвлечь, я сказал:

— Глянь нашу бумажку. Что у нас там по плану?

Хильда кивнула, достала из бардачка листок:

— Два груза сдаём и два забираем.

— Ясно, пошла движуха. Там сплошные курорты, насколько помню?

— Да, умеренно-мягкий климат. Нет жары, как на юге, а сезонные колебания — мизерные. Красиво, спокойно.

— Это нам подойдёт.

— Угу. Через четверть часа прибудем…

Видя, что она вновь готова погрузиться в апатию, я зашёл с козырей:

— Скажу тебе прямо. Все эти полёты на птеродактилях и автогонки с психами — хрен бы с ними. Утомляют, но ладно. У меня к промежуточным остановкам вообще другая претензия, но серьёзная.

— Вот как?

— Да. Эти остановки диктуют моему штурману неестественный и унылый дресс-код. Второй день я вынужден пялиться, как ты сидишь в штанах, которые всё скрывают. У меня это вызывает фрустрацию.

Её брови поползли вверх. Несколько секунд она просидела, уставившись на меня, как на идиота. И наконец её пробило на ржач.

Оно того стоило.

Смеющуюся Хильду я, кажется, увидел впервые — она и улыбалась-то редко, три раза в день. Тем разительнее смотрелся контраст. И пусть этот смех сейчас был с ноткой истерики — всё равно он преобразил её до неузнаваемости. А я наслаждался. Вряд ли такое зрелище было доступно многим, даже из её ближайшего круга.

Кое-как успокоившись, она протянула руку и с притворным сочувствием похлопала меня по плечу:

— Держись, Тимофей. Если это всё, что тебя волнует… И если мы удачно закончим рейс… В общем, торжественно тебе обещаю — на заключительном перегоне буду сидеть в купальнике. Слово снежной дворянки…

— Знаю, что врёшь, но радуюсь тем не менее.

Северо-запад встретил нас шикарной погодой.

Небо синело, как на открытке, плыли пушистые облака. Зеленели горные склоны с лугами на альпийский манер, виднелись шале — нарядные, как игрушки. В долинах прятались городки с фахверковыми домами. По улицам катились повозки, запряжённые лошадьми. Промелькнула железнодорожная ветка.

Мы связались с диспетчером — заказы нам подтвердили, дополнительно ничего не назначили. Явиться к начальству базы тоже не требовали. Поэтому мы сразу отправились развозить наши грузы.

Перелетели большое озеро. В зеркальной воде отражались береговые постройки и приплюснутая гора с канатной дорогой. По нужному адресу обнаружился то ли пансионат, то ли небольшой санаторий. Мы сдали флягу с бальзамом, представительная дама дотронулась до эмблемы на путевом листе — и синие чернильные строки перекрасились в насыщенно-фиолетовый цвет.

Впервые в нашей карьере груз добрался до получателя.

Конверт от брюнета с южной оси мы отвезли на другую гору, уже более серьёзную. Там на склоне приткнулся дом, окружённый пастбищами, бродили упитанные коровы. Белела заснеженная вершина. Муж и жена, которым мы вручили письмо, потребовали, чтобы мы с ними пообедали. Набежали их дети — три пацанёнка и девица на выданье. За едой мелюзга допытывалась, приходилось ли нам летать на драконах. Я заявил, что драконы — тьфу, а мы признаём только птеродактилей.

Эта же семейная пара поручила нам доставку на север — бочонок мёда. Забрав его, мы слетали за триста километров, где жил ещё один отправитель. Там всё оказалось скучнее — очередной конверт с заказным письмом.

Зато по соседству располагалось отделение межосевого банка. Я заглянул и удостоверился, что премию перечислили на мой счёт. Ультимативно заявил Хильде, что никуда мы не полетим, пока я не угощу её чем-нибудь.

Расположились в миниатюрном кафе с плетёными креслами, под открытым небом. Вино не брали, чтобы не туманить мозги, зато местный чай с бисквитами оценили. Лениво переговаривались и глядели на холм с рядами виноградных шпалер.

Хильда наконец-то расслабилась, перестала грузиться недавним «вестерном» — мне, во всяком случае, так казалось. И мы вернулись в машину.

— Ну, мадам штурман, удиви меня.

— Не подначивай.

Повозившись с радаром, она взяла каталог:

— Два варианта, оба с минимальным уровнем технического развития. Первый — родоплеменной строй с магической фауной. Приручённые птицы, способные поднять человека, летающие пиявки…

— Что за тварюга?

— Подлетает, например, к птице, высасывает рабочий флюид. Птица теряет ориентацию, как и её погонщик. Могут вообще упасть. И на ездовых ящериц пиявка тоже охотится. А сама — размером с быка.

— Нехило. А второй вариант?

— Феодальная раздробленность с колдунами. Гужевой транспорт, зачарованные клинки, магические пращи. И всё в том же духе.

— Понятно. Где тебе проще с курсом?

Она взглянула на меня нерешительно:

— Приблизительно одинаково. Так что выбери сам, пожалуйста.

— Фигня вопрос. Пиявки, высасывающие флюид, меня чё-то напрягают. Давай к магическим феодалам.

— Поняла, беру пеленг.

Мы прыгнули в «акварель» с размазанными пейзажами, поколбасились там какое-то время и вынырнули в промежуточном мире.

Вокруг царил полумрак — тяжёлые тучи замуровали небо. Лупили молнии, хлестал дождь. Машину болтало — хорошо хоть, это была обычная турбулентность, без флюидной накачки. Управление сохранилось.

Вглядываясь во мглу, подсвеченную розоватыми вспышками, я пошёл на снижение. В нескольких километрах по курсу высветилась громада — средневековый замок с массивными угловатыми башнями, антрацитово-чёрными. Вряд ли там был прописан добрый волшебник.

В окрестностях торчали деревья — голые, полусгнившие, без листвы. Трава была бурой. Скальная порода выпирала из почвы острыми гранями, хаотично валялись камни поменьше. Не без труда я нашёл свободный клочок земли, посадил машину.

— Двадцать минут на перезагрузку, — сказал я. — Сидим спокойно. Сейчас поставлю статичную маскировку, нас не должны заметить.

Но я ошибся.

Между камнями к замку вела извилистая дорога. Или, точнее, тележная колея, которую я заметил перед посадкой, но не обратил внимания — в такую погоду трудно было предположить, что кто-нибудь здесь проедет.

Однако вскоре мы разглядели на дороге огни.

К замку приближались десятка полтора всадников. Они охраняли внушительную карету, запряжённую цугом. На её передних углах, над крышей, торчали факелы и, несмотря на ливень, горели ярким и ровным светом, мертвенно-белым.