Утром я заглянул в столовую.

К моему разочарованию, никаких магических штучек там не нашлось. За раздаточной стойкой хозяйничала тётка в белом переднике, посетители подходили с подносами, переговаривались между собой, знакомились.

Для себя я отметил два интересных факта. Во-первых, все, кто пришёл на завтрак, были моими сверстниками — на курсы, видимо, брали именно в этом возрасте. Во-вторых, парней и девчонок было примерно поровну. Совпадение или коварный план — пока оставалось только гадать.

Я взял себе три поджаристых тоста с сыром и ветчиной. Кофе в меню отсутствовал, зато чай был крепкий, душистый. Я попросил добавить побольше сахару и ещё раз оглядел зал, прикидывая, с кем пообщаться.

Из дальнего угла на меня предостерегающе зыркнул Бьёрн, сидевший, разумеется, с Хильдой. Но я не стал их тревожить. Подсел к трём парням, которые оживлённо о чём-то спорили у окна.

— Ямщикам привет, — сказал я. — Возьмёте в компанию?

— И ты будь здоров. Садись.

Двоих, не зная контекста, я принял бы за уроженцев европейского Средиземноморья — тот же типаж, что у большинства здешних островитян. Третий коллега смахивал на индейца — бронзовая кожа, орлиный профиль, прямые тёмные волосы.

— Слушай, — обратился ко мне один «европеец», — это ведь ты вчера с Бьёрном чуть не подрался? И к его сестричке посватался? Наглец, уважаю.

— Слава идёт впереди меня, — сказал я, — но она немного преувеличена. Сватовство пока что не состоялось. Посмотрим на её поведение. Но девчонка шикарная, согласитесь.

— Губа у тебя не дура, кто б спорил. Но Хильда — снежная знать, ледяная кровь. Родословная — на тыщу лет вглубь как минимум. Так-то мы вроде бы здесь на равных, будущие коллеги, но всё-таки. Она на меня сегодня так посмотрела, что у меня чуть сопли не смёрзлись… Или ты тоже из благородных, поэтому такой смелый? С какого ты, кстати, берега? С ходу сообразить не могу…

— С юго-восточного.

— Это с нового, что ли? Ха, вот это забавно. Ну, и какой у тебя там титул?

— Да никакого, расслабься. У нас страна без сословий. Так что, если посмотришь на меня косо, на конюшне не высеку.

«Средиземноморцы» заржали, «индеец» дёрнул уголком рта. Потом я спросил у них имена. С первыми двумя проблем не возникло — Джино и Ферро. Гордый же сын неведомых прерий выдал зубодробительную комбинацию звуков. Но, оценив моё офигение, разрешил звать его Койотом.

— А флюид на твоём берегу с каким коэффициентом? — поинтересовался у меня Джино. — Насколько сильно проявлен?

— Вообще не в курсе. Я об этом флюиде до вчерашнего дня не слышал. Технологии — это да, а всякую магию у нас только в кино показывают.

— Ух, ни хрена себе…

Мои собеседники удивлённо переглянулись, даже «индеец» приподнял бровь.

— Хотя, в принципе, логично, — заметил Ферро. — До этого на мостах был явный перекос в сторону, как ты выражаешься, всякой магии. Ну, с высоким коэффициентом проявленности флюида. Только два берега из шести были с уклоном в технику, более или менее. А теперь, значит, стало три из семи…

— По этой логике, — добавил его земляк, — восьмой берег, который ищут, тоже будет технический. Чисто для равновесия.

Продолжить тему мы не успели — пора было на вводную лекцию. Народ уже выходил из столовой. Мы тоже спешно допили чай и направились к учебному корпусу.

Лекционный зал был похож скорее на школьный класс, причём не самый большой. Двенадцать столов, расставленных в три ряда. Лишь классная доска вызвала у меня любопытство — угольно-чёрная, прямо-таки космическая. Я даже решил, что это экран, и потрогал пальцем — но нет, поверхность была шершавой, а в металлическом желобке под ней лежали кусочки мела.

Мои новые знакомцы отправились прямиком на «камчатку» — и не только они. Места там сразу же расхватали, пока я изучал доску. А когда я с этим закончил, свободных стульев уже почти не осталось.

Мудрствовать я не стал, подошёл к столу, стоявшему первым в крайнем ряду, у стены без окон. Там в одиночестве приютилась белобрысенькая девчонка — тоже, кажется, с севера, как и Хильда, однако совершенно другого склада. Тоненькая, как щепка, коротко стриженная, в дешёвом ситцевом платье. Она таращилась на меня огромными испуганными глазищами, и я спросил без напора:

— Не возражаешь?

— Н-нет, — пискнула она.

Улыбнувшись ей ободряюще, я сел рядом. И почти сразу открылась дверь, впуская преподавательницу.

Что ж, надо признать, педагогические кадры здесь выглядели солидно. Я не назвал бы её красавицей, но шарм определённо имелся. Возраст чуть за тридцатник, неплохая фигура, обтягивающая юбка ниже колен, стильные очки в роговой оправе.

— Доброе утро, — произнесла она, — меня зовут леди Гленна. Я буду вести у вас страноведение и теорию переходов. Практическую работу с флюидом возьмут на себя другие преподаватели. Те из вас, кто не владеет письменным языком межгосударственного общения, пройдут также дополнительный лингвистический курс. Нагрузка будет большая, и бездельничать не придётся.

Произнеся эту фразу, леди почему-то уставилась на меня. Я изобразил подчёркнутое внимание с высокоинтеллектуальным уклоном.

— Большинство из вас знает, — сказала преподавательница, — как организовано сообщение между осевыми мирами, хотя бы в общих чертах. Но для кого-то эта информация будет новой. А кто-то просто не вникал во всё это, живя где-нибудь в провинции одного из таких миров. Вы все здесь очень разные, и это отлично. Общение между культурами — тоже навык, необходимый каждому ямщику.

Она взяла мел и повернулась к доске:

— Итак, до недавних пор наш хаб соединял шесть трактов.

Я убедился, что доска всё же непростая. Преподавательница лишь наметила линии, а дальше они дорисовались сами — идеально прямые, жирные и вызывающе белые на чёрной поверхности.

— Буквально месяц назад добавилась ещё одна ось, седьмая.

Обозначив мой юго-восточный луч, она прокомментировала:

— И у нас уже есть представитель этого направления — Тимофей. Его ось крайне интересна, поскольку имеет выраженный техногенный акцент.

Я чуть привстал, обернулся к классу и помахал приветственно, как наш предсовмина на демонстрации в честь Первого мая. В ответ послышались одобрительные смешки. Леди Гленна тоже чуть улыбнулась, после чего наметила на доске восьмой луч — тонкий, едва заметный:

— В скором времени, вероятно, проявится и последний тракт. Не исключено, что откроет его кто-то из вас, новых ямщиков. Схема обретёт завершённость. Исторически так сложилось, что её сравнивают с розой ветров, со сторонами света. И некоторые факты красиво вписываются в эту картину. К примеру, условно северный мир действительно холоднее, чем южный. Но эта аналогия может быть и обманчивой. Условный северо-запад имеет тёплый, курортный климат. А условный юго-восток климатически очень разнообразен, там есть даже незаселённый ледяной континент. Я права, Тимофей?

— Всё верно, — подтвердил я. — Материк называется Антарктида.

— Поэтому, — продолжила леди Гленна, — в научной и профессиональной среде используется другая классификация. Общую схему сравнивают не с розой ветров, а с часовым циферблатом. Северная ось — направление на двенадцать часов, восточная — на три часа и так далее. Нейтральные цифры позволяют избегать противопоставления «север-юг» или «восток-запад». Но дело даже не в этом. Циферблат подразумевает движение по часовой стрелке — и это принципиально важно.

Она обозначила пунктирную линию — примерно от середины северной оси вправо. Дальше пунктир побежал уже своим ходом, описывая концентрическую окружность. При этом новые штришки выглядели ярче, а старые постепенно бледнели.

— Именно так циркулирует межмировой флюид. А если говорить фигурально — так дует ветер, который улавливает ямщик, перемещаясь между осями без опоры на хаб. В обратном направлении двигаться вы не сможете. Это — базовый принцип ямского транспорта. И чтобы вернуться в точку, где началось ваше путешествие, вам придётся описать круг, закольцевать маршрут.