– Чух-чах-чух-чах! – громкое деловитое чуханье ударило по ушам…

– А-а! – с коротким воплем Аякчан отпрянула назад.

За отъехавшей гранитной плитой не было ничего. Теперь вырубленная в скале камера нависала прямо над обрывом – громадным, как целый мир, уходящим вниз, вглубь, вглубь, вглубь, в беспредельность… Они вновь стояли над Огненным озером Уот Усуутума, Хозяйки Огня – только глядели на него сверху, сквозь гигантский провал между двумя мирами! Отсюда Озеро в Нижнем мире казалось маленьким – сверкающее рубиновое кольцо в оправе иззубренных черных скал.

А прямо под ногами, напружинивая кольчатое тело и деловито чухая, тянула черную воду гигантская железная труба.

– Помню, когда я увидел это в самый первый раз – тринадцать Дней назад… – голос Советника стал тихим и благоговейным, – я понял: вот то, что я искал всю свою жизнь! Вы ведь об этой трубе говорили, ребятки?

Глядя отсюда на трубу, невозможно было и представить, что она проходит насквозь между двумя мирами. Изящной кольчатой аркой она изгибалась в Алый огонь и внизу казалась ленточкой, тонким росчерком писчего уголька. Но у ног замерших от ужаса и изумления ребят она распахивала темный зев, не меньше нижнего обода чума. Верхний конец трубы лохматился бесчисленным множеством уже знакомых толстых щупалец, полных черной водой. Матово отблескивая сплошной чернотой, щупальца, похожие на целое гнездо змей, свивались в клубки, провисали петлями и, туго натянутые, уходили прямо в скалу или тянулись к обрыву, на котором стояли ребята. Прямо по ним, перебирая по-паучьи изогнутыми конечностями, ловко сновали уже знакомые твари с черно-рыжими патлами.

– Не говорили мы вам ни про какую трубу, – на всякий случай пятясь еще дальше от обрыва, пробормотал Хадамаха.

Заслышав голоса над собой, твари медленно приподнялись на задних лапах, и с приплюснутых морд, в которых еще слабо просматривались черты, наверное, когда-то хорошеньких девчоночьих лиц, уставились мрачно отсвечивающие красным выпученные глазищи.

– Не хватайся за колотушку, шаман, – заметив движение Донгара, насмешливо бросил Советник. – Хоть ты и можешь камлать при Рыжем огне, но мои девочки поспеют раньше, чем твои духи, – и он коротко присвистнул.

Быстро семеня лапами, твари переместились к самому краю обрыва.

– Так это что же… – глядя в провал остановившимися, совершенно безумными глазами, выдохнула Аякчан. – Не Королева… Не верховные… За всем этим стоит… Советник?

– Как неожиданно, верно, маленькая жрица? – скривился Советник. – Интриги в нашем Среднем мире плетутся в Храме – Королева может плести интриги, верховные могут, даже тринадцатидневная девочка с удовольствием участвует в этой захватывающей игре – если, конечно, у нее голубые волосы, – он бросил насмешливый взгляд на потемневшие от грязи и пота волосы Аякчан. – А Советник – нечто вроде опорного столба чума, уступка сильным родам. Командует городской стражей, улаживает споры, разгребает беды…

– Нынешнюю беду вы же сами и создали, господин Советник, – устало сказал Хадамаха – он вдруг почувствовал, что у него совсем не осталось сил. Его охота подходила к концу, но она была слишком долгой, а добыча оказалась слишком сильной и на самом деле все это время вела его к ловушке.

– Я спасаю Сивир, – отчеканил Советник, и губы его сжались в полосу, неумолимую, как лезвие клинка. – Неужели вы сами не видите, что проклятые ведьмы все губят? Постоянные поборы, бесконечные интриги! – ровный тон Советника исчез – он подался вперед, слова слетали с губ толчками, словно он долго, невыносимо долго мечтал сказать все это и вот наконец заговорил. Глаза его метались между Донгаром и Хакмаром – глядел он только на Черных. – Власть жриц беспредельна, но они все равно душат все сильное, все свободное – торговля только через них, учеба только по их указке! А когда люди Сивира – да вот хоть те же южане – придумывают что-то новое, полезное… Является такая голубоволосая… – Советник дернул уголком рта, будто удержал грубое слово, – …губки скривит и цедит: «Это не угодно Храму!»

– Правда, – невольно кивая, прошептал Хакмар.

– Целые Ночи селения без защиты от злых авахи, я уж не говорю про болезни, только потому, что жрицы безжалостно истребили противившихся их власти Черных!

– Правда, однако, – тягостно вздохнул Донгар.

– Даже в каменный мяч выигрывает всегда команда Храма. Игрок, который хочет прославиться, должен играть за Храм – нравится это ему или нет, – взгляд Советника мельком скользнул по Хадамахе, и он улыбнулся возвышающемуся над мальчишкой Богдапки: – Верно, старейший?

Кремень-старик лишь шумно вздохнул.

Лицо Советника пылало настоящим жаром, будто толика Алого огня горела внутри него.

– И мы все это терпим – просто потому, что Сивир не может без Огня, а Голубой огонь послушен только голубоволосым ведьмам! Ну так я нашел для Сивира Огонь, который не подчиняется их треклятому Храму! – И он поднялся, простирая руку над вскрытым, как океанская раковина, Нижним миром и мерцающим далеко-далеко внизу рубином Огненного озера. Мерцание Алых светильников окутало его фигуру колючими красными лучиками, а разросшаяся до невиданных размеров тень накрыла ребят, котлован под обрывом, трубу и снующих по черным щупальцам тварей.

– Хоть еще один памятник изо льда ваяй! – издевательски прохрипела жрица Кыыс разбитым ртом. – Это ведь ты чэк-най остановила? – она с трудом повернула голову к Аякчан. – Убей его, убей скорее, не бойся, ему Алый огонь тоже не подчиняется! – в голосе Кыыс звучала страстная надежда.

– Да что она может! – жрица-толстуха, до этого тихая, как мышка в норке, вдруг вскинулась, точно слова Кыыс поразили ее в самое сердце. – Какой чэк-най? Школьница она храмовая, недоучка, она никто, слышите, она…

Советник недовольно поморщился – и толстуха заткнулась, словно ей рот запечатали.

– Жрицы! – скривился Советник. – Даже здесь первым делом собачатся между собой. – Советник снова смотрел только на Донгара и Хакмара. – Да, Рыжий огонь по-настоящему подчинить пока не удалось – именно поэтому мне так нужны вы. Черные!

– Это… это с самого начала были вы? – похоже, Аякчан еще не совсем пришла в себя от неожиданного открытия, потому что речь ее звучала несколько глуповато. – Вы не дали ни мне, ни Хакмару пополнить Огнезапас…

– Он его у вас и выкачал, – буркнул Хадамаха.

Слушавшая их Кыыс горестно вскрикнула.

– Похоже, не зря тебя учили. Хотя поздновато ты догадался, стражник, – усмехнулся Советник и, возвысив голос, крикнул: – Эй, вылезайте!

На сей раз скрытые в стенах двери не отъехали, а повернулись вокруг своей оси – видно, для разнообразия. Придерживая на плече кожаную сумку, судя по округлым раздутым бокам содержащую ее любимое оружие – каменный мяч на железной цепи, в камеру гибким кошачьим движением скользнула Алтын-Арыг, женщина из Амба. А следом за ней, торжествующе усмехаясь, будто только что Кубок Сивира выиграл, шагнул Содани. Во вполне человеческом облике. Они встали по обе стороны от Советника.

– Должен отдать тебе должное, мальчик, своих друзей ты спрятал неплохо, – улыбаясь с чуть презрительной снисходительностью, кивнул тот Хадамахе. – Да и я тоже виноват – когда мы с тобой встретились на улице, после разрушения дворца верховных, не сообразил, что за кузнеца и шамана ты арестовал! Девчонка сбила меня с толку, – с неприязнью глядя на Аякчан, процедил он. – Видел я, как она Голубым огнем орудует, вот и не подумал, что сильнейшая из жриц может оказаться в компании двух Черных. Ну а когда я все сообразил, вас в караулке городской стражи уже не было.

Оказывается, и от Пыу может быть польза, меланхолично подумал Хадамаха, вспоминая, как шустро он тогда уволок ребят, боясь, что за ними начнут гоняться натравленные Пыу храмовые.

– Я, конечно, мог позволить госпоже настоятельнице отправить тебя в подвал и вытянуть из тебя все, когда ты в храме попался, – глядя на Хадамаху долгим проницательным взглядом, сообщил Советник. – Но не захотел калечить такого многообещающего игрока, – тоном «цени мою доброту» добавил он.