"Добавлено новое заклинание"

"Добавлен новый квест: поиск алхимических компонентов"

Успешно изучив заклинание и пообещав Мастеру притащить из мира живущих что-нибудь полезное в его опытах, мальчик надел "лёгкую мусорную броню нетленности", укутался в плащ из траченной временем шерстяной ткани, поправил на плече сумку с рогом демона, парой зелий и волшебной книжкой, проверил кинжал, чьи ножны пришлось примотать к ноге и прикрыть отрезом ткани чтоб не вызывать вопросов, взвалил на плечо мешок костей, и отправился в путь.

Весна встретила его робкими зелёными ростками, пробивающимися через почерневшую траву прямо у ворот Мертвятника. Островков зелени было ещё очень мало, но это знак — эманации Смерти отступают, и скоро будут ограничены лишь территорией Склепа и кладбища рядом. Займет ли это ещё лет пять, больше или меньше — не важно, Нубятник вновь возвращался в царство жизни, медленно и словно нехотя.

Внимание Хартблида привлекла сидящая на чёрной ветке погибшего дерева птица, она издавала переливчатый свист и хлопала маленькими серыми крылышками. И чем дальше, тем больше — за бульваром Сакраменты из травы пофыркивая вылез самый настоящий ёж, а из руин сгоревшего здания с восточной стороны площади выбежала тощая крыса. Бывший некогда черным пруд поблескивал серебристой водной гладью, с незначительными пятнами где-то в глубине.

Выгибающийся над речкой каменный мостик время почти не тронуло. Разве что сгнили и обвалились перила, и тем не менее, Хартблид переходил на ту сторону с опаской, и тревожно-восторженным ожиданием чего-то. Чего-то чудесного.

Здесь царствовала жизнь. Зелень пробивалась повсюду, на деревьях распустилась листва, кое-что уже успело зацвести, распространяя по воздуху медовый аромат. Сразу же пришлось отмахнуться от мухи. Следом прилетела пчела, села на рукав, покрутилась и улетела. Из бутона в цветнике, разбитом у мельницы, выбрался огромный мохнатый шмель, и басовито загудел, взлетая.

Хартблид озирался с ошарашенным видом. Яркие краски, облака ароматов, звуков, всё это оглушало органы чувств и не было даже приблизительно похоже на обнаруженное в памяти АйКиллера.

Он видел это место раньше, в воспоминаниях Дайкатаны. С тех пор здесь многое изменилось. Во-первых, появилась огромная бочка с водой, стоящая на четырех сваях, скрепленных крест накрест досками. Во-вторых, ранее пустовавший участок рядом с домом заняли ряды парников. В третьих, сам дом изрядно обветшал, тем не менее он был ухожен. И наконец, в четвертых, слышался шум работающей мельницы.

Хартблид задался вопросом, затащил ли Фило свою плантацию сам, или же ему пришлось идти на какую-то сделку с Гибом. Пока он думал, замерев у крыльца, из дома послышались шаги и из дверного проёма показалась любопытная девчачья мордашка:

— Ой! А ты кто? — спросила она. Её обладательница оказалась чуть старше Хартблида, она носила грубовато сделанный сарафан из небелёной ткани и деревянные башмаки.

— Уйди в дом, Мара, — раздался другой голос, его обладатель — подросток, и на вид сильный, задвинул девочку в дом, а сам с подозрением посмотрел на Хартблида.

— Чего тебе здесь надо? Ты кто вообще такой, а? — грубовато спросил он.

Хартблид растерялся. Он пытался выдавить из себя звуки речи живущих, но ничего не получалось, слова не шли в голову, так что он просто открывал и закрывал рот, с крайне беспомощным видом.

— Немой что ли? — чуть смягчился подросток. — Па-ап! — рявкнул он. Ему пришлось повторить ещё пару раз, прежде чем дверь мельницы открылась, и появился Фило.

Хартблид не мог понять, постарел он или нет, потому что он избавился от бороды. Но это был он.

— Чего такое? Я вообще-то работаю! — заорал он и осёкся, увидев, с кем разговаривает его сын.

Фило подошел к крыльцу и уставился на мальчика.

— Он должно быть немой, — пояснил сын.

— Ну и чей он? И что он тут делает? Эй, малой, ты откуда взялся? Кто твои родители? Можешь говорить? — выдал град вопросов Фило, всматриваясь в лицо Хартблида. А тот, растерявшись, всё пытался что-то сказать. Потом мотнул головой и сбросив мешок на посыпанную песком землю, пальцем написал на земле "Дайкатана".

Воцарилась тишина. Порывшись в сумке, Хартблид достал оберег на порванном шнурке и протянул его Фило. И столкнулся с взглядом двух пар круглых глаз.

— Э… — Фило перевел взгляд на мешок. — Она? Откуда?

Хартблид развел руками и изобразил пишущее движение.

— Рез, балбес, перо и бумагу, живо. Пошли в дом, — Фило бережно взял мешок, и не заглядывая внутрь, взошел на крыльцо.

В доме было уютно. Хартблид глазел по сторонам, примечая то резной дверной наличник, то какое-то непонятное украшение из веревочек и узелков на стене, то цветастый коврик на полу. В доме было много цветочных горшков с разнообразными растениями, пахло специями и табаком.

Его посадили за столик, вручили несколько листов бумаги отвратительного качества, перо и чернильницу, и Хартблид, вздохнув, начал писать, стараясь не отвлекаться на дыхание над ухом. Фило ловил каждое слово, а Рез ошивался рядом, бросая вопросительные взгляды на отца.

"Он же не умеет читать!" — внзапно понял Хартблид.

В нескольких скупых строчках он изложил, соблюдая осторожность, что обыскивая дом жреца обнаружил подвал, в котором столкнулся с призраком Дайкатаны, которая предупредила его о чудовище. Чудовищем оказался демон, но благодаря парочке взрывных зелий он был повержен, а кости — собраны. Доставить их немедленно помешал ряд событий. В последней строчке Хартблид сообщил, что в случившемся виноваты жрец и некто Гиб, поставлявшие демону жертвы в обмен на продовольствие.

— Вот же сука! — вскипел Фило. — Так вот почему он пошел на попятную! Ну ничего, мы его прижмём… Рез, дуй к старосте, пусть собирает всех!

— А что случилось? — подала голос доселе сидевшая незаметно в уголке Мара. Она чем-то неуловимо напоминала Дайкатану, и в то же время отличалась.

— Сестра твоя пропавшая случилась, — бросил Фило, разворачиваясь к вестнику гибели его дочери. — Как звать-то тебя? Где родители… И вообще — откуда ты взялся?

"Хартблид. Опекуны мертвы," — мальчик скрыл улыбку наклоном головы к листу бумаги. Его забавляло то, что по сути он написал правду, ведь скелеты, растившие и воспитывавшие его, опрелённо не были живущими. Но Фило это знать было не обязательно. "Взялся с рунного камня".

Последнее очень удивило мельника.

— Но ведь рунный камень уничтожен… — пробормотал он. — Погоди, то есть ты хочешь сказать, что всё это время провел за рекой?! Как ты выжил?!

"Как же много ты задаешь вопросов, живущий", — со вздохом подумал Хартблид, вновь берясь за перо, но прежде чем оно коснулось бумаги, Фило хлопнул себя по лбу.

— Проклятье! Ты ж наверное голодный! А я… Отложи писанину, Харт, сейчас соображу поесть.

И началась самая приятная часть приключения.

Еды было много. Еда была всякая. Очень ароматная и вкусная. Отварная картошка с овощами, салат из какой-то зелени и редиса, маринованные помидоры и огурцы, капустная похлёбка, свежий хлеб (о! настоящий хлеб!), пирог с каким-то мясом (о! наконец-то мясо!)… А Фило меж тем приоткрывал завесу тайны над последовавшими за смертью Мясника событиями.

Во-первых, когда Дайкатана пропала, Гиб не упустил возможности позлорадствовать. Год был тяжелым, и Фило еле-еле продержался, сберегая посевной материал, пока бродил с детьми — ЯйцеРезом и Смарандой — по лесочку, заготавливая травы, коренья, грибы и ягоды чтобы пережить зиму. Повезло добыть мёда и вырастить чуток овощей. Зато следующий год удивил начавшей очищаться водой, плюс Гиб начал себя довольно нервно вести. Жрец же раздувшись от важности начал вещать, что благодаря его молитвам Эманации Смерти отступают. Правда, он при этом начал худеть и усиленно бродил по домам, угощаясь чем мог и раздавая благословения направо и налево. Посевы успешно взошли, и хотя урожай был так себе, это позволило Фило в грубой форме послать Гиба, когда тот сунулся с предложением объединить усилия. Так что год от года на мельнице дела шли всё лучше.