— А взамен?

— Я тоже хочу отомстить им. Но не могу — сам. Ты станешь и моей местью тоже.

Почему, спрашивается?

— Ты слышал о правиле одного дара?

Кто же о нем не слышал? Человек может достигнуть высот либо в магии, либо во владении оружием. Стать мастером и в том и другом людям не дано. Возможно, это разумно — в критической ситуации не приходится тратить время на раздумья, что выбрать — меч или магию. Хотя тот же Хаген…

— Как колдун он не мог сравниться даже с моими послушниками. — усмехнулся жрец. По крайней мере, пока жил в этом мире. Сейчас — пределы его сил мне неведомы. Но он предпочтет магии сталь — и у тебя будет возможность отомстить.

Ригнар давно не верил вот в такие нежданные подарки судьбы. Явился тут и начинает рассказывать сказки о небесных пирогах. Должен же быть какой-то подвох.

— Ты сказал о бессмертии. Бессмертны боги, маги — но ты не сможешь сделать меня ни тем, ни другим — и нежить. Ты предлагаешь мне такое бессмертие?

Ага, как бы хорошо этот тип ни владел собой, а все-таки, похоже Ригнар попал в точку. Вот поэтому-то он сам и не пытается.

— Так кем ты предлагаешь мне стать? Личем? Зомби? Призраком?

Тонкие губы жреца вновь неприятно скривились:

— Ты почти угадал, тан. Вампиром. Личем способен стать только колдун, а зомби — тупое пушечное мясо. Став вампиром, ты получишь некоторую способность и к магии — той, что присуща всему этому племени.

Ригнар до боли в пальцах стиснул клинок — рубануть наотмашь этого…

— Убирайся, — от бешенства голос сорвался. — Поищи кого-нибудь другого, кто согласиться стать объектом для твоих опытов. Надеюсь, кто-то окажется менее терпелив и прикончит тебя.

— Жаль, тан. Мне казалось, у тебя хватит мужества пройти до конца. Что ж, у Хагена много врагов.

— Убирайся!

За странным гостем бесшумно закрылась дверь. Ригнар обессилено рухнул на постель. Заснуть ему уже не удалось.

Ригнар пил третий день подряд. Но забыть ночного гостя с его страшным предложением так и не мог. Разумеется, постоялый двор он сменил в то же утро. Если бы так же легко можно было все забыть. Сколько бы он не выпил, в ушах звучал все тот же вкрадчивый голос «Я предлагаю тебе возможность потягаться с учеником бога, Ригнар…». Что ему до бессмертия, если и сейчас он не знает, ради чего живет? Раньше ему казалось, что он готов на все ради мести. Но эта цена… Отказаться от всего в жизни — и от самой жизни. И ради чего? Призрачной возможности мести? Отомстить за людей, которые поверили ему. Которые погибли за него. Убить Хагена.

Он почти обрадовался, увидев в дверях знакомую фигуру. Жрец не торопясь прошествовал через зал, опустился за стол. Поморщился от крепкого хмельного духа.

— Ты же говорил, что найдешь других желающих — осклабился Ригнар. — Не получилось?

— Я и не искал. — Жрец, как и в прошлый раз был обескураживающее самоуверен.

Тан облизнул пересохшие губы:

— А если я соглашусь… У меня уже не будет возможности передумать?

— Будет… до определенного времени. Но об этом лучше разговаривать не здесь. Пойдем на улицу. Ты хоть знаешь, что сегодня прекрасный летний день? Или уже неспособен увидеть ничего, кроме дна кружки?

Ригнар сощурился, глядя на яркое небо:

— Богов больше нет, но миру на это наплевать: все так же светит солнце. Ничего не изменилось. Ничего не изменится и после моего согласия — или несогласия. Я согласен, жрец. Детали потом. Забавно только, что жрецы света владеют и магией зла.

— На свете вообще много забавного, тан. Ты увидишь…

Он увидел.

Жрецы отрабатывали свою часть договора честно. Они не просто собирались натравить его на лучшего бойца Хьерварда, но и дать ему шанс победить в этой схватке.

Подземелья тайной школы асассинов. «Вовсе нет нужды вмешивать богов туда, где можно решить дело простой сталью». Выматывающие тело и душу занятия. Оно было и к лучшему — вечерами Ригнар был едва в состоянии дотащиться до постели, а это не оставляло много возможностей для раздумий. И ложась спать, он вовсе не был уверен, что его не разбудят среди ночи, ради какого-то нового немыслимого задания. Или что не проснется сам — от смутного ощущения присутствия убийцы рядом. Такое тоже бывало — и выживали в конце концов лишь те, в ком рождалось чутье на опасность — чутье куда острее звериного. Ригнар выжил. Он убивал и раньше — но до сих пор не знал, что это можно сделать стольким количеством способов. Что в оружие можно превратить практически любой предмет, но самое страшное оружие — сам человек. До тех пор, пока в состоянии пошевелиться. Он стал разбираться в ядах и противоядиях не хуже всякого алхимика. Он узнал, как отправить к праотцам человека так, чтобы никто не догадался об этом. Или так, чтобы его смерть была долгой — и до предела мучительной.

Он увидел такое, от чего раньше его просто бы вывернуло наизнанку. Он перестал верить в богов. Если Молодые Боги допустили, чтобы их именем творились такие вещи — туда им и дорога. А новым он не станет молиться никогда.

Но странно — ни разу за годы своего обучения Ригнар не пожалел о сделке. Несмотря ни на что. Потому что теперь у него появилась цель. Теперь ему было наплевать и на богов и на людей. У него была цель. Все остальное не имело никакого значения. И он готов был годами терпеть все это. Терпеть и учиться, по крохам собирая бесценное знание. Все ради одного. У него была цель.

Саму трансформацию тан не помнил. Помнил, как его вели подземными коридорами Храма, помнил помещение с низким потолком. Старый знакомый — верховный жрец несуществующего более бога, поинтересовался — не передумал ли тан, пока не поздно. Нет, он не передумал. Вампиром, так вампиром. На его руках достаточно крови, чтобы перестать беспокоиться о собственной праведности — без толку заботиться о том, чего нет. Помнил одурманивающий дым курильниц. От этого сладкого дыма сознание затуманивалось, уплывало, пока свет не померк окончательно. Потом он очнулся в комнате без окон, заполненной свечами, а над ним стоял все тот же жрец.

Ригнар медленно сел, словно заново ощущая собственное тело. Взглянул на свои ладони — руки, как руки. Может, чуть бледнее обычного Прислушался к себе — что-то было не так. Ну конечно! Он не дышал. Коснулся рукой артерии на шее.

— Ты ничего не почувствуешь, Ригнар. — произнес жрец.

— Что еще со мной не так?

— Держись подальше от зеркал. Они могут тебя выдать.

— А…

— Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать. Потом. Сначала скажи: что ты помнишь о себе?

Ригнар задумался. Суровое лицо отца. Голос матери, поющей колыбельные. Изумрудная трава берега. Плеск волны в бок «дракона». Чужая кровь на клинке. Упоительный азарт боя. Тан Хаген (как всегда при мысли о нем внутри поднялась волна гнева). Несвершенная месть.

— Что дальше, жрец?

— Храмовая библиотека в твоем распоряжении. Я не могу тебя ничему научить, потому что я — всего лишь человек. Но в библиотеке есть книги, написанные такими как ты. Они объяснят тебе, как справиться с твоими новыми возможностями. И еще: пока ты здесь, еду тебе будут поставлять — по твоим теперешним вкусам, разумеется. Потом… постарайся утолять свой голод до того, как он сделает тебя безумным. Это верный способ оставить следы и выдать себя.

— По моим вкусам, говоришь? — ухмыльнулся Ригнар. — У тебя так много людей, готовых пожертвовать собой?

— Испокон веку Храмы выкупали преступников, осужденных на смерть. Считается, что, всю дарованную им жизнь служа во славу богов, они искупят совершенные грехи, и войдут в посмертие очистившимися. Но храму можно послужить по-разному.

Ригнар внимательно посмотрел на него. Внезапно ему захотелось убить этого человека. Бросить его на пол одним ударом, впиться в горло. Увидеть, как самодовольство на холеном лице сменяется ужасом. Он сдержался. Не сейчас. К тому же в посмертии этого типа, похоже, будет ждать такая участь, по сравнению с которой сама смерть покажется мелкой неприятностью. А будет ли посмертие у самого Ригнара? Мысль эта его позабавила.