– Здесь не Москва и не Кремль, не забывайте.

– А если подземный оборонный завод? Или что-нибудь в этом роде?

– Проклятие! – в голосе Марковского прорвалась петушиная нота. – Выкиньте из головы эти тоннели! Факт заключается в том, что мы не видим ни пламени, ни ламп накаливания. Будь за окном ясный день, мы не разглядели бы и его.

– А у меня на часах стрелки с фосфором.

– Вот-вот! Об этом и речь. Рассуждая логически, все мы ослепли, и прежде всего…

Снова зарыдала Аллочка и так громко, что полностью заглушила оратора. Кто-то раздраженно принялся ее успокаивать.

– Черт знает что происходит, – заругался Марковский. – Еще немного, и я сорву голос.

– А вы не кричите. Кому надо, тот услышит.

– Разумно, – Марковский шумно вздохнул. – Ну-с? У кого какие версии?

– Жратва! – предположил Семен. – Не иначе, как химии туда подсыпали.

– Это кто же подсыпал? Мы что ли?… Да я здесь шестой год работаю. Ни разу такого не было!

– Тише, друзья! Тише, – Федор Фомич на всякий случай коснулся плеча Марковского. Так он чувствовал себя увереннее. – Прошу заметить, что ЭТО началось у всех одновременно. Так что о пищевом отравлении говорить более чем сложно.

– Может быть, какой-то особый газ?

– Откуда ему здесь взяться?

– Выброс какой-нибудь, утечка… У нас все газопроводы дырявые.

– Но это же совсем иной газ! И запаха нет.

– Тогда объясните, в чем дело?

– Ну, если настаиваете, пожалуйста! Даю версию похищения! Всех нас похитили и временно ослепили.

– Ага! Ослепили и оскопили!.. Договорились! Еще немного, и до НЛО дойдем…

– Но поезд-то катится! Слышите? Тот же грохот и та же тряска.

– И что с того? Вполне возможно, что мы имеем дело с искусной имитацией?

– Ну это вы загнули!

– Предлагаю следующее! – вмешался Марковский. – Так или иначе, но положение подопытных кроликов нас не устраивает, так? А потому есть идея провести разведку. Выясним масштабы случившегося, а заодно попытаемся найти и выход. Для этого двое человек отправятся в конец поезда, а еще двое в сторону локомотива. Если удастся, найдем бригадира и машинистов. По пути переговорим с другими пассажирами.

– Можно проверить заодно и версию насчет тоннеля.

– Каким образом?

– Очень просто, изготовим щуп и вытянем наружу. О стены тоннеля он, конечно же, обломается.

– Если придет в соприкосновение…

– По-моему, вы рискуете ошибиться. Вы забыли про деревья, светофоры и телеграфные столбы. И потом кто-то здесь упоминал об НЛО. Разумно ли вообще открывать окна?

– Не волнуйтесь. Возможность космоса за окном совершенно исключается.

– Это почему?

– Потому что вакуум!

– Значит, щели надо заделывать. Уйдет ведь кислород! А береженого Бог бережет…

Аллочка взвизгнула так, что на мгновение все оглохли.

– Огонь! Здесь рядом со мной огонь!

– Точно, и запах появился…

– Вот еще не хватало беды. Надо же было следить за спичками!

– Как?! Не видно же ни черта!

– Воду, мужики! – засуетился Марковский. – Иначе так все вслепую погорим. Эй, кто тут из буфетчиков, бегом к крану!..

Пространство вокруг Федора Фомича пришло в суматошное движение. И снова, как в прошлый раз, он ощутил необыкновенную слабость. Оставшихся сил хватило только на то, чтобы покрепче вцепиться в стул. И хотя в этом не было никакого смысла, он прибег к средству, к которому зачастую прибегают дети. Продолжая держаться за стул, Федор Фомич зажмурился и втянул голову в плечи.

Фраза, брошенная Маципурой на прощание, вызвала у Александра легкое смятение.

– Ждем вас не более получаса, после чего поднимаемся следом.

– Как говорится, и на том спасибочки… – Александр обратил взор к гостинице. Формой здание напоминало распахнутую книгу, ряды окон образовывали строчки, и глаза обегали их в доли секунд, не в силах уцепиться за что-либо существенное. Шестнадцать этажей безлико сливались, сюжет раскрытых страниц оставался пугающей загадкой. Мраморная крошка, вкрапленная в бетон, не прибавляла зданию шика, в окнах справа отражалась городская площадь с фонтаном, в окнах слева струились машины и колонны пешеходов.

Александр зябко повел плечом. Обилие стекол бередило память, будило детские страхи, когда мяч бился о стены в опасной близости от рам и, затаив дыхание, малолетние игроки следили за траекторией кожаного снаряда. Вблизи гостиницы «Центральная» проведение подобных матчей совершенно исключалось. Любое попадание однозначно вело бы к фейерверку осколков. Кроме того, было в этом здании что-то еще… Нечто холодное, взирающее на живой мир с каменным презрением. Так или иначе, но возникшее ощущение дискомфорта нарастало по мере приближения к гостинице. При этом Александр продолжал чувствовать, что в спину ему смотрят Цой с Маципурой. Они словно ждали чего-то, что должно было остановить следователя, и их ожидание невольно передалось ему, словно он шагал под прицелом далекого снайпера.

Тусклая медная рукоять размерами с чайное блюдце обожгла пальцы подобно раскаленному утюгу. Электрический разряд? Солнце?… Поморщившись, Александр отворил тяжелую дверь и очутился в наполненном светом вестибюле.

Раз или два ему случалось забегать сюда по служебным делам. С тех пор в гостинице изменилось немногое. Разве что серые плафоны под потолком расцвели пышными люстрами, а обитые деревянной планкой стены запестрели картинами и фотографиями. Единственный обитатель просторного вестибюля сидел за небольшой конторкой и забавлялся тем, что, глядя на себя в зеркало, пальцами тер глаза. Расчесывал он их столь яростно, что, казалось, вот-вот выцарапает. Маленький транзисторный приемник, примостившийся возле служащего, наигрывал что-то тягуче-восточное, перебиваемое треском и шипением помех. Остро пахло лавандой, но почему – этого Александр не сумел бы объяснить.

Взглянув на вошедшего раскрасневшимися глазами, служащий проворно соскочил со стула. Александру стоило немалых усилий, чтобы не выдать своего изумления. В то время, как тело служащего принадлежало крупному, вполне сформировавшемуся мужчине, ножки его оказались кривыми и крохотными. По полу он скорее не шагал, а перекатывался. Впрочем, самого карлика это абсолютно не смущало. С радушной улыбкой он подсеменил к следователю и, протянув жилистую руку, дружелюбно представился.

– Зиновий Громбальд. Для своих просто Зинка. Кому-то это может показаться обидным, но я не обижаюсь. На что, скажите пожалуйста, можно обижаться в моем положении?… Кстати, о вас справлялись – и уже не раз. Правда, Марат Каримович сегодня заняты, но интерес тем не менее проявляли. Сами понимаете, симпозиум, кульминационный момент… Оппоненты сосланы во мрак, в свете дня – меры секретности по психотронному оружию, возможная кончина света от рук террористов. Сегодня выступает докладчик из Гватемалы. Тема – заштопывание вселенских дыр и вечный вопрос единения. Председательствуют сами Марат Каримович, так что, увы, аудиенции пока не выйдет. Но если желаете, можете прогуляться по залам. Ей богу, у нас неплохая выставка! Имеются работы Манина, Даниленко, Головщикова – если не видели, обязательно взгляните! Есть в них, знаете ли, нечто этакое! – Громбальд восторженно потер подушечками пальцев. – Вдохновляющее на онтогенез, что ли! Романтизм Торховой, энергия Маркова, простодушие Кондратьева. Согласен, с ними можно спорить, их можно поносить, но именно этим они и прекрасны! Косность – не главная беда, поверьте мне. Куда страшнее апатия. Дурная привычка – читать на стульчаке в коммуналке. Но хуже если не будут читать вообще! Поиски смысла заходят в тупик не потому, что искомый отсутствует. Смысл невозможно найти там, где его нет. За него надо бороться, как за собственное здоровье. И в том, и в другом случае ленивых ждет неудача, ибо искать – вовсе не значит лицезреть трещины потолка. Человеческий поиск подразумевает куда более энергичные процессы. Мазохизм в смысле насилия над душой и мозгом. Хлещите их плетью, и может быть, выйдет толк. Впрочем, вы следователь, вам это известно не хуже меня…