– Милостивый государь! – заговорил Жорж. – Я давно начал думать о смерти. Чтобы быть к ней готовым, я ни в чьих наставлениях не нуждаюсь. Я никогда не любил рисоваться, а сейчас и подавно. Но слушать их вздор? Нет, пошли они к чертовой матери!

Пастор пожал плечами, Лану вздохнул. Оба опустили головы и медленным шагом двинулись к выходу.

– Приятель! – обратился к Жоржу Дитрих. – Раз вы говорите такие слова, стало быть, вам, наверно, чертовски больно?

– Да, капитан, мне чертовски больно.

– В таком случае надеюсь, что ваши речи не прогневают бога, а то ведь это здорово смахивает на богохульство. Впрочем, когда в теле человека сидит заряд, то уж тут, прах меня побери, не грех и ругнуться – от этого становится легче.

Жорж улыбнулся и еще раз отпил из фляги.

– За ваше здоровье, капитан! Лучшей сиделки, чем вы, для раненого солдата не найдешь.

Сказавши это, он протянул ему руку. Капитан Дитрих не без волнения пожал ее.

– Teufel![72] – еле слышно пробормотал он. – Если б мой брат Генниг был католиком и я влепил бы ему в брюхо заряд… Так вот что означало предсказание Милы!

– Жорж, товарищ мой! – жалобным голосом заговорил Бевиль. – Скажи мне что-нибудь! Мы сейчас умрем, это так страшно! Ты мне когда-то говорил, что бога нет, сейчас ты тоже так думаешь?

– Конечно! Мужайся! Еще несколько минут – и наши страдания кончатся.

– А монах толкует мне о вечном огне… о бесах… еще о чем-то… Но меня это не очень утешает.

– Враки!

– А что, если это правда?

– Капитан! Оставляю вам в наследство кирасу и шпагу. Жаль, что не могу лучше отблагодарить вас за то славное вино, которым вы по своей доброте меня угостили.

– Жорж, друг мой! – снова заговорил Бевиль. – Если б все, о чем он толкует, оказалось правдой, это было бы ужасно!.. Вечность!..

– Трус!

– Да, трус… Легко сказать! Будешь тут трусом, когда тебе сулят вечную муку.

– Ну так исповедуйся.

– Скажи, пожалуйста, ты уверен, что ада не существует?

– Отстань!

– Нет, ты ответь: ты совершенно в этом уверен? Дай мне слово, что ада нет.

– Я ни в чем не уверен. Если черт есть, то мы сейчас убедимся, так ли уж он черен.

– А ты и в этом не уверен?

– Говорят тебе, исповедуйся.

– Ты же будешь смеяться надо мной.

Жорж невольно улыбнулся, потом заговорил уже серьезно:

– Я бы на твоем месте исповедался – так спокойнее. Тебя исповедали, соборовали, и теперь тебе уже нечего бояться.

– Ну что ж, я как ты. Исповедуйся ты сперва.

– Не буду.

– Э, нет!.. Ты как хочешь, а я умру правоверным католиком… Хорошо, отец мой, я сейчас прочту Confiteor[73], только вы мне подсказывайте, а то я подзабыл.

Пока он исповедовался, капитан Жорж еще раз хлебнул из фляжки, затем положил голову на жесткую свою подушку и закрыл глаза. С четверть часа он лежал спокойно. Потом вдруг стиснул зубы, но все же не мог удержать долгий болезненный стон и вздрогнул всем телом. Бернар, решив, что Жорж отходит, громко вскрикнул и приподнял ему голову. Капитан тотчас открыл глаза.

– Опять? – спросил он и легонько оттолкнул Бернара. – Полно, Бернар, успокойся!

– Жорж! Жорж! Ты гибнешь от моей руки!

– Ничего не поделаешь! Я не первый француз, которого убил брат… Полагаю, что и не последний. Но виноват во всем я… Принц вызволил меня из тюрьмы и взял с собой, и я тут же дал себе слово не обнажать шпаги… Но когда я узнал, что бедняга Бевиль в опасности, когда до меня донеслись залпы, я решил подъехать поближе.

Капитан опять закрыл глаза, но тут же открыл их и сказал Бернару:

– Госпожа де Тюржи просила передать, что она любит тебя по-прежнему.

Он ласково улыбнулся.

Это были последние его слова. Через четверть часа он умер – видимо, не очень страдая. Несколько минут спустя на руках монаха скончался Бевиль, и монах потом уверял, что он явственно слышал в небе ликующие голоса ангелов, принимавших в свои объятия душу раскаявшегося грешника, меж тем как в преисподней торжествующе завывали бесы, унося душу капитана Жоржа.

Во всех историях Франции рассказывается о том, как Лану, которому опостылела гражданская война и которого замучила совесть, потому что он воевал со своим королем, в конце концов покинул Ла-Рошель, как королевское войско вынуждено было снять осаду и как в четвертый раз был заключен мир, вскоре после чего Карл IX умер.

Утешился ли Бернар? Появился ли новый возлюбленный у Дианы? Это я предоставляю решить читателям – таким образом, каждый из них получит возможность закончить роман, как ему больше нравится.