Только Дункана, кажется, не волновала всеобщая суматоха нынешней ночи. Он печально смотрел в окно, думая о чем-то своем. Конечно, Дункан весь вечер держался в тени, потому что не разбирался в военных вопросах, хотя Келсон знал, что он — неплохой боец и, несомненно, получил некоторые начатки знаний по стратегии в доме отца, пока не принял сана.

Когда два других епископа, получив задание, покинули Келсона, он решил выяснить, что же беспокоит Дункана — тот был не похож на себя.

Дункан вздохнул и оперся на подоконник, кутаясь в плед. Его голубые глаза вглядывались в темноту, окутавшую горы к востоку от Дхассы, а длинные тонкие пальцы выбивали беспрестанную дробь по каменному подоконнику.

Если бы его спросили, то он, вероятно, не смог бы ответить, почему так мрачен сегодня. Конечно, нескончаемая борьба истощила его силы; кроме того, он беспокоился о Дерри и еще больше — о том, как его исчезновение скажется на Моргане. Немногим Морган доверял так, как ему. Если он погиб, выполняя задание Моргана,— хотя идея послать Дерри в этот раз и принадлежала Келсону, о чем Дункан знал,— все равно Аларик не сможет этого забыть.

И не меньше этого Дункана тревожил вопрос о его сане; он размышлял о том, может ли оставаться священником сейчас, когда все знают о том, что он Дерини.

Туман скрыл горы, и Дункан перевел глаза на городские укрепления. При свете факельных огней между озером и городскими воротами видна была приближающаяся фигура конника.

Дункан увидел, как ворота открылись, пропуская его, как въехал он на двор. По виду это был паж или кавалер, он едва сидел в седле, припав к шее коня; когда лошадь внезапно стала, его голова резко качнулась. В темноте трудно было разглядеть что-либо отчетливо, но лошадь явно прихрамывала. Когда всадник дернул за поводья, она пошатнулась и упала на колени, сбросив неопытного наездника. Бедняга упал на спину и сильно ушибся. К нему подоспело несколько стражников, которые помогли ему подняться. Опираясь на руку одного из них, тот что-то сказал, бросив взгляд на окна дворца.

Дункан стиснул пальцами край подоконника и проводил глазами юного конника, исчезнувшего в дверях дворца. Плащ приехавшего был ему хорошо знаком — он с детства видел эти небесно-голубые шелка Маклайнов, украшенные серебряным спящим львом на груди.

Но этот плащ был оборван, измят, испачкан чем-то красным, и, похоже, не глиной, а фигуру льва на груди вообще трудно было разглядеть. Что случилось? Уж не принес ли этот юноша вести от армии Яреда?

Хлесткий удар кнута, которым погоняли убежавшую было, но пойманную лошадь, вывел Дункана из оцепенения.

Этот юноша направляется, конечно, к Келсону. Обернувшись, Дункан увидел Моргана и короля, спешащих уже к двери, в которую вошли стражник и паж лет девяти-десяти, едва державшийся на ногах.

Дункан с ужасом убедился, что плащ был запятнан кровью. Левый глаз мальчика был подбит, бровь рассечена, все лицо было в ссадинах и ушибах. Перешагнув порог, он упал — сопровождавший не успел поддержать его.

— Где король? — прохрипел мальчик, освобождаясь от поднявших его на ноги придворных и ища глазами Келсона — У меня ужасные новости. Государь! — Он заметил Келсона и попытался встать на колени, но потерял сознание.

Солдат уложил его на пол, Келсон тоже склонился над мальчиком; с другой стороны подошли, проложив дорогу среди толпы, Морган и Дункан. Морган положил голову мальчика себе на колени. Встревоженные лорды окружили их.

— Он потерял сознание от усталости,— сказал Морган, коснувшись лба мальчика и покачав головой.— И от потери крови. Он ранен.

— Конал, принеси вина,— приказал Келсон.— Дункан, на нем ливрея слуги вашего отца. Вы его знаете?

Дункан, с побелевшими губами, покачал головой.

— Если я и видел его раньше, то забыл, государь. Зато я наблюдал, как он приехал сюда. Лошадь он загнал до смерти.

— Гм,— пробормотал Морган, ощупывая тело мальчика.— Один дьявол знает, как он все это выдержал, вот что я скажу...

Он нащупал что-то под одеждой мальчика на груди и быстро достал тщательно свернутый кусок шелка, весь в запекшейся крови. Аларик с трудом развернул его.

Это была часть боевого флага с изображением бегущего оленя в серебряном круге. Черное поле, там, где оно не было запачкано грязью и кровью, мрачно переливалось в свете свечей.

В словах не было нужды: все знали, кусок чьего знамени принес паж, лежащий сейчас без сознания. Конал принес вино и, склонившись, глядел, как Морган вливает его в рот мальчика. Тот приподнял голову и попытался было сопротивляться.

— Все в порядке, выпей, мой маленький,— прошептал Морган, продолжая вливать вино сквозь стиснутые зубы мальчика.

Тот сделал глоток и попытался отвернуться, но Морган не выпускал его.

— Нет, выпей еще. Все будет хорошо. Ну а теперь открой глаза и расскажи нам, что случилось.

Мальчик с трудом поднял веки и посмотрел на Моргана, на Келсона, стоявшего рядом с ним, на подошедшего сзади Дункана, затем закрыл глаза вновь и крепко сжал губы. Морган вернул кубок Коналу и положил руку мальчику на лоб.

— Все в порядке, сынок. Скажи нам, что случилось, а потом отдохнешь.

Мальчик сглотнул слюну и посмотрел на Келсона, как будто лишь присутствие короля помогало его душе держаться в теле. Даже тем, кто ничего не смыслил в медицине, было понятно, что дела его плохи.

— Государь,— слабым голосом начал он.— Мы разбиты. Ужасная битва... Измена в наших рядах... Войско герцога Яреда, все... погибли.

Его голос сорвался, и он опять потерял сознание. Морган нащупал пульс мальчика и с грустью посмотрел на Келсона.

— У него нет тяжелых ран, только ушибы и царапины. Но он слишком изнурен и не скоро придет в себя. Несколько часов сна...

Келсон покачал головой.

— Нет, Аларик. Так долго ждать мы не можем. Битва, предатель в наших рядах, войско герцога Яреда, все погибли... Мы должны знать точнее, что там случилось.

— Если я заставлю его отвечать, он может умереть.

— Значит, придется рискнуть.

Морган посмотрел на мальчика, потом на Келсона.

— Позвольте мне избрать другой путь, мой принц. Он тоже не совсем безопасен, но...

Он несколько мгновений внимательно смотрел на Келсона, и в конце концов тот слабо кивнул.

— Можете ли вы сделать это прямо здесь, конечно, со всеми предосторожностями? — спросил он, не пояснив, о чьей безопасности заботится — Моргана или мальчика.

Аларик опустил глаза.

— Вам нужны сведения, мой принц. Так что выбора у нас нет.

— Что ж, давайте,— сказал Келсон, вставая и обращаясь к собравшимся: — Джентльмены, я прошу вас разойтись и дать его светлости место для работы. Мы должны узнать сообщение мальчика, и лишь герцог Аларик может сделать это без угрозы для его жизни. Для вас это тоже совершенно безопасно.

По рядам дворян и клириков пробежал ропот удивления, несколько человек устремились к дверям, но Келсон так взглянул на них, что каждый там и застыл, где застал его взгляд короля. Те, кто стоял ближе, немного подались назад, и лишь Дункан с Келсоном остались рядом с коленопреклоненным Морганом и лежащим пажом.

Когда Аларик сел, прикрыв лицо пажа руками, шепот затих и в комнате воцарилось молчание. Большинство присутствующих впервые видели, как Дерини использует свои силы.

Морган поднял глаза и увидел испуганные, а то и охваченные ужасом лица. Никогда он не был так уязвим, как сейчас, с ребенком на руках, никогда не глядел так мягко на тех, среди кого могли быть и его враги.

Но сейчас не время для недоверия. Сейчас всем нужно забыть старую вражду, свои страхи. Чтобы там ни было, необходимо узнать правду. И пусть наконец все эти люди увидят, что страшные силы Дерини могут использоваться во благо. И ошибиться ему нельзя — от нескольких ближайших минут зависит очень многое.

Морган сдержанно улыбнулся, обдумывая свои слова.

— Я понимаю ваше удивление и ваш страх, милорды, — тихо начал он.— Все вы наслышаны о моих силах и силах моего народа, и так естественно, что вы боитесь того, что не в силах понять...