На интригах Малфой, как говорится, съел гиппогрифа, а благодаря кузену своей супруги знал, что у Поттеров до лета восемьдесят пятого кроме Ричарда Поттера был еще один сын, который исчез в неизвестном направлении. Чего тогда только не выдумывали газетчики касательно этого исчезновения: и похищение ребенка с целью продажи в восточный гарем; и даже, Мерлин упаси, что малыш умер по вине родителей. Что из этого правда, а что ложь, никто не знал, вот только после пропажи одного из детей отношения четы Поттеров стали похожи на отколовшийся где-то на одном из полюсов айсберг. Одна из журналисток, охотница на сплетни и сенсации, смогла даже как-то узнать, где раз в три-четыре дня целый день пропадает леди Поттер. Оказалось, что после того, как ее отношения с супругом охладились, она стала проводить свободное время в доме своей сестры. Информацию об этом она узнала от бывшего однокурсника, ныне работавшего в Отделе тайн. Как только об этом стало известно, невыразимцы, дабы предотвратить утечку информации, просто-напросто завербовали сию особу в свои круги, и не прогадали. Рита Скитер оказалась не то что незаменимым сотрудником, ей каким-то образом удавалось узнавать такие пикантные подробности, что многие семьи были готовы платить за её молчание, лишь бы информация не просочилась в прессу. Но более ценной информацией для Люциуса стало то, что городок Литтл Уингинг приобрел статус магического поселения наравне с Хогсмитом. Ведь это такой простор для расширения бизнеса, и теперь Малфой наводил справки, привлекал к сотрудничеству различные компании, начиная с простых фирм и магазинов, которые торговали тем, что чаще всего покупали студенты, и заканчивая заключением договоров с гоблинами-строителями. Сиятельный лорд решил сделать невозможное, превратив бывший маггловский городок в столицу магического мира. Но одного Литтл Уингинга явно было мало, и ему пришлось привлекать знакомых по Хогвартсу невыразимцев, чтобы те помогли со сменой статуса для городов и селений. Литтл Уингинг в этом плане стал только первой ласточкой.

* * *

Драко Малфой терпеть не мог посещать магазины с матерью, так как на его памяти все заканчивалось покупкой ненужных по словам отца «тряпок», и сплетен матери с подругами, но, похоже, не в этот раз. Вернувшись домой, он прошел в свою комнату и, забравшись на кровать, стал вспоминать мальчишку, с которым случайно столкнулся. Драко хорошо помнил, что тот гулял по аллее вместе с Лили Поттер и ещё одной незнакомой женщиной. Скорее всего, мальчик — один из подопечных фонда «Серебряной Лилии». Хрупкое телосложение, больше подходящее для девочки, длинные, перехваченные лентой черные чуть волнистые волосы, миндалевидные благородного изумрудного оттенка глаза, обрамленные густыми пушистыми ресницами. Драко вздохнул от разочарования: из-за матери ему так и не удалось с ним познакомиться. Помнил он и то, что однажды отец обронил комментарий насчет подопечных фонда, которым управляла леди Поттер. Никто из них еще не переступил порог Хогвартса. Они продолжали свое образование в учебных заведениях, созданных и контролируемых фондом. Ему оставалось попросить отца узнать о мальчике, который так ему понравился.

* * *

До Хогвартса оставалось еще четыре года, а Ричард уже изводил родителей тем, чтобы ему купили волшебную палочку. Лили Поттер, посмотрев на очередной каприз сына, собрала вещи и… бросив на прощание, что Ричард теперь забота Джеймса, а она устала и подает на развод, перебралась на неопределенный срок в дом сестры. Но, даже бросив, будучи раздраженной, фразу о расторжении брака, она понимала, что не сможет оставить Поттеров, и, если младшему в силу возраста можно было простить, то своего супруга, который чаще всего и вел себя как избалованный маменькин сынок, она прощать не собиралась. Он мог быть на людях серьезным и ответственным, но только не тогда, когда оказывался рядом с Ричардом. Иногда она просто опускала руки, не понимая, как так можно относиться к собственным детям. Она хорошо помнила мать и то, что та говорила им с сестрой.

«Родители всегда остаются ими, даже тогда, когда отрекаются от детей. Но в одном случае говорят правду. Отец может быть самым настоящим отбросом общества, а вот мать… Мать не та, что родила, а та, что воспитала и дала ребенку путевку в жизнь. Если же, будучи замужем, вы будете вынуждены развестись, то оставьте за собой право воспитывать не того ребенка, которого считают любимцем, а того, кому мало уделялось внимания. Этим вы покажете насколько важны для него. Не стоит бороться за ребенка, который растет избалованным, ничего приятного из этого не получится, а принесет только огорчение и неприятности».

Слова, сказанные миссис Эванс в далеком прошлом, сыграли свою роль в жизни обеих дочерей.

Петуния, когда узнала, что ее Дадли будет единственным ребенком в семье, планировала выполнять любое его желание, но случайно всплывшие в памяти слова матери заставили ее отказаться от этого. Ее мать была мудрой для своего возраста женщиной, и если она сказала, что единственного ребенка в семье не стоит баловать, значит, этого она делать не будет.

Лили же пришлось выбирать между близнецами. Как и сестра, она старалась следовать заветам матери, и, поняв, что из-за Ричарда Гарольд получает внимание куда меньше, чем брат, она стала уделять старшему сыну больше времени. Но, сделав выбор, Лили для себя поняла, что выигрыш на ее стороне. Уделяя внимание Ричарду, она не замечала, как Гарольд стал все больше и чаще проводить свободное время за рисованием. Вначале это были обычные задания, которые давал им с братом учитель, вот только их техника рисования все же отличалась. Ричарду больше приходилось по душе рисование на песке, которое не поддавалось его брату. Гарольд явно показывал все признаки будущего живописца. Это и послужило причиной, из-за которой Лили впоследствии решила возобновить переписку со своей подругой, Катрин Верне — ученицей ректора французской академии изящных искусств Фабьена Делона. С ним работал супруг Катрин Жозеф Верне, преподаватель живописи как направления в авангарде.

Мсье Делон в ответном письме дал разрешение приступить к занятиям в академии. Но ввиду того, что будущий студент несколько не дотягивает по возрасту, ему была предоставлена возможность посещать уроки в частном порядке, дабы отрок мог параллельно получить положенное ему образование. Расписание занятий будет составлено после того, как Анри Эванс пройдет собеседование лично с ним. Уже по глазам сына, который только что оторвал свой взор от письма, Лили понимала, что в Хогвартсе он обучаться не будет.

В доме на Тисовой улице, в глубине чердака, стояла на первый взгляд скрытая тюлевой занавеской книжная подставка, выполненная в декоративном стиле и напоминающая собой дракона, на крыльях которого лежала старая книга. Чернила уже давно выцвели, и мало кто мог её прочитать. Для сестёр Эванс эта книга была всего лишь фамильным наследием. Они знали, что её нельзя ни продать, ни подарить, её даже невозможно выкинуть. Она всегда возвращалась на своё место. Поэтому фолиант, до которого никому не было дела, находился не в библиотеке, а на чердаке, где, по мнению сестёр, её никто не найдёт.

Скрипнула дверь, но если здесь, под крышей, кто-то и был бы, то все равно не смог бы увидеть вошедшего. Под тяжестью веса заскрипели доски. Чья-то рука отодвинула тюлевую занавеску. Невидимая, она дотронулась до книги. Кто-то сдул с неё пыль, чтобы под толстым слоем увидеть обложку, на которой изображены юноша и дракон. Страницы талмуда стали переворачиваться, пока не остановились где-то посередине.

— Приближается время, когда будущее мира зависит от Лорда Смерти и его Дракона.

Кто произнёс эти слова, так и осталось неизвестным. Вновь скрипнула дверь, но на этот раз к ней добавился звук закрывающего её ключа. Лишь книга так и осталась лежать раскрытой на своём старом месте.

Легенда

Никто не знает, когда именно появился первый Лорд Смерти. Но сквозь время дошла то ли сказка, то ли легенда о том, кто стал первым носителем этого титула.