- Почему? - спросил он на ушко и погладил меня по голым рукам. - Эл тебе надоел?

 Ох, я не знала что ответить… Ведь все мое тело волновалось, как и прежде, и кричало: это не так, Эл тебе не надоел, Дашка… Я хотела его. Хотела… А еще мне вдруг захотелось, чтобы Эл сам обо всем догадался. Чтобы он сделал хоть что-то, чтобы я передумала с ним прощаться… Дашка, а что ты будешь делать, если он сейчас возьмет и откроется тебе, кто он есть, и снимет наконец свою чертову маску? И скажет, что любит, что хочет с тобою быть? Что же будет?

- Ты почему молчишь? - спросил он ласково. - Ты же пришла поговорить. Говори, я слушаю.

 Все мысли хаотично завертелись в моей голове, и я никак не могла выудить нужные, превращая их в предложения: убедительные, честные, окончательные.

- Эл тебе надоел? - повторил он вопрос, убирая волосы с моей спины, провёл рукой и поцеловал между лопаток. По телу словно пробежал заряд тока, задержался и запульсировал на пояснице. Я охнула. Ведь стоило Элу коснуться меня, провести рукой по моей спине, как внутри все взрывалось, заставляло вздрагивать и покорно желать. Он имел власть надо мной. Вот такую: страстную, необузданную и непреклонную. Я тотчас забыла обо всех обещаниях данных самой себе, забыла о своих намерениях начать новую жизнь.

 Он имел власть надо мной, и я была вынуждена признать, что не могу этому сопротивляться. Это как пресловутый рефлекс. Если на тебя будет падать кружка с горячим чаем, ты по инерции  попытаешься ее от себя отшвырнуть. Подсознательно понимая, что так надо… Но всегда есть риск не только обжечься самому, но и случайно обжечь того, кто находится рядом… Однако в тот момент ты об этом не думаешь..

- Не надоел… - уверенно и довольно ответил Эл на свой же вопрос и начал медленно меня раздевать. И я была послушной: поднимала руки и ноги, помогала раздеться ему…

 Это в последний раз, Дашка. Так пусть он будет незабываемым. Оставим разговоры на потом.

Эл, взяв меня за руку, повел к кровати. Скинул бархатное покрывало и уложил меня спиной на прохладную ткань постельного белья.

- Говорить ты, как я вижу, передумала… - нависая надо мной, заметил Эл, - Давай тогда немного поиграем… - шепнул он, погладив меня по животу. - Хочешь сделать мне больно? - предложил. Я нахмурилась. А Эл поднялся с кровати, наклонился к зажженной свече и, взяв ее, вернулся ко мне. - Хочешь?

- Я тебя не понимаю… Как?

- Вот так, - с усмешкой ответил Эл и, вытянув надо мной свою руку, аккуратно наклонил свечу. Воск тут же полился тонкой струйкой на мой живот. Я сжалась. Горячо. Необычно. И приятно.

- Вот так хочу, - захихикала я. Поднялась, забрала из его рук  свечу.

 Мы поменялись местами. Эл лег на спину, а я, сев ему на бедра, провела левой рукой по плоскому животу мужчины в маске, останавливаясь в сантиметре от его достоинства. Потом все-таки прикоснулась, принялась поглаживать, чувствуя, как в моей руке это достоинство становится все больше и больше… А при этом своей правой рукой я начала быстро выводить расплавленным воском заглавную букву “Д” на торсе Эла. Он дернулся и взвыл:

- Обожгла. Надо чуть помедленнее…

- Извини, - извинилась я нехотя.

- Ну нет уж. Накажу,  - лукаво сказал он. - А точнее сама наказывайся.

- Сама?

- Сама, Ди, сама, - ответил он и погладил меня по коленке. - Садись поудобней.

- Мне и так удобно, - вновь вытягивая руку, сказала я.

- А мне уже нет…

 Он схватил меня за руки, притягивая к себе. Воск со свечи закапал Элу на грудь, а я, побоявшись, что могу уронить зажженную свечу на постель, быстро затушила огонь. Эл отпустил мои руки и, схватив меня обеими руками за ягодицы, придвинул к себе еще ближе. Я скользнула  нежным местом по уже каменной плоти Эла. И тут же, решив не дразнить ни себя, ни его, слегка приподнялась, позволяя Элу войти в меня. Накаленно, судорожно и властно. Эл вдруг замер, позволяя мне быть главной и управлять всем процессом. Выпрямив спинку и уперевшись ладонями в свои ступни, я начала двигаться: вверх, вниз, вверх, вниз… Сначала медленно, потом чуть быстрей… Эл  наблюдал за мной с застывшей улыбкой на лице. А я старалась, ускорялась и выводила телом несуществующие геометрические фигуры…

 Так, Дашка, прекрати выпендриваться! Ты быстро устанешь! И я, закусив губу, последовала своему же совету - просто ритмично задвигалась, наслаждаясь резкими и глубокими ощущениями. Чувствуя сильное напряжение внутри, я уставилась на Эла: глаза закрыты, улыбка исчезла. Он часто задышал, выпуская глухой стон. Меня это завело еще больше и заставило задвигаться еще быстрее и неуемней. Эл схватил своими влажными руками мои бедра, помогая мне двигаться в нужном для него такте.

 Вдруг он замычал, протяжно и долго. Его тело содрогнулось, выпуская в меня частичку себя, и я, ощутив это, резко остановилась. Не слезая с удовлетворенного тела, я изогнулась как кошка и, наклонившись к лицу Эла, прошептала:

- Тебе понравилось?

- Очень, - с томной улыбкой ответил он. Я слезла с Эла и присела рядом. - А тебе не до конца… - подметил он тихо, погладив меня по плечу, потом резко схватил и, притянув к себе, прохрипел мне на ухо: - Ненасытная девочка, - Эл улыбнулся и предложил: - Повторим? - я покачала головой. - Почему?

- Ну… тебе же очень понравилось… - выделяя слово “очень”, ответила я.

- Думаешь мне слабо тут же повторить? - фыркнула Эл, я молча усмехнулась. - Разве так уже не бывало?

 Я пожала плечами.

- Ты меня недооцениваешь, - прошептал он и опустился лицом к моей шее. - Мне тебя всегда будет мало, - Эл стал целовать шею, плавно спускаясь ниже, поласкал губами мои плечи и резко переместился к набухшим возвышенностям груди.

- Мне надо в душ… - нашла я предлог и сразу поднялась. Эл усмехнулся:

- Мне присоединиться?

- Не надо, - ответила я, открыла дверь душевой и, зайдя в прохладное помещение, закрыла дверь на задвижку.

 Прислонилась спиной к стене, мысленно себя ругая.

Все, Дашка, хватит, надо поговорить и уходить. Не позволяй, слышишь, не позволяй себе излишеств! Мойся, одевайся и прощайся. Словами.

 Я согласилась со своим внутренним голосом, залезла под душ и быстро ополоснулась.

 Буквально минут через пять я вышла из душа, обмотанная оставленным там полотенцем.

Эл сидел голым на постели и отдирал застывший воск со своего тела. Увидев меня, он криво улыбнулся и сказал:

 - Ты оставила на мне свою метку, проказница Ди.

 Я подошла поближе и посмотрела на дело рук своих: на животе Эла, чуть выше пупка, краснела ожогом первая буква двух моих имен - “Д”. Присев рядом, я погладила обожженное место. Эл дернулся от боли, а я печально сообщила:

- На память.

- Что? - хохотнул Эл.

- На память. Пусть не на долгую, но все-таки… Я ведь не шутила. Я ведь и вправду пришла сегодня в последний раз.

 В синих глазах абсолютное равнодушие. Ему все равно, Дашка. Ему все равно. Он и сам согласен все завершить. Он сам согласен попрощаться со мной… Больно и обидно мне стало в этот момент… Почему так? Дашка, ты же хочешь этого, только ради прощания и пришла. Да вот прощание от слов очень бурно переросло в дело… в такое желанное и страстное дело.

 Мне хорошо с Элом, черт побери, очень хорошо. И сейчас, если бы не холод в этих глазах, я бы точно передумала.

- Ты встретила кого-то? - тихо и со странной улыбкой спросил Эл. Я неожиданно фыркнула и отвернулась в сторону. - Встретила… - догадался он. - И что, Ди, он хорош? Он… лучше меня? - Эл взял меня за руку и поцеловал в ладонь. Я продолжала молчать и смотреть на шкаф… Не ведись, Дашка, не ведись на провокацию своих же чувств и эмоций. Иначе ты никогда не снимешь маску. - Я понял, Ди… - Эл придвинулся ко мне и, обняв одной рукой за плечи, поцеловал мою шею, другая его рука принялась освобождать меня от полотенца. - Моя смелая девочка… Ты же смелая, ты же желанная. Запомни, с кем бы и где бы ты не была, ты всегда будешь моей… - зашептал он, а его предательски нежные пальцы, скользнули по моей груди, погладили живот и, плавно опускаясь ниже и будоража мое влажное после душа тело, оказались там, где мне это всегда нравилось. Я дернулась и сжала руку в кулак, сильно впиваясь ногтями в ладонь, чтобы отвлечь ощущение нарастающего возбуждения на боль в руке. - Расслабься, Ди… - ласково сказал Эл, лаская языком мое ушко. - Прощаться, так прощаться. Обещаю, этот день ты запомнишь надолго… - он продолжал дразнить меня ловкими пальчиками… А я, мысленно послав все к черту, повернулась к Элу, погладила его по жестоким губам и, потянувшись к ним лицом, не осмелилась на настоящий поцелуй и лишь  чмокнула в уголок рта… Я уже сама не хотела нарушать запрет о поцелуях. На моих губах до сих пор оставалось сладкое послевкусие сочных губ Льва. И я не собиралась предавать своего писателя… Хотя бы в этом.