Скорее всего, недолго бы она так пролежала и, в конце концов, удрала б обратно, к себе. Вот только Арэн то ли застонал, то ли зарычал. По громадным ручищам прошла судорога, кожа на костяшках натянулась, посерела.

Ренна перевернулась набок, провела по нахмуренному лбу кончиками пальцев, разглаживая морщины, подула на короткие жёсткие ресницы, как это её собственная нянька делала.

— Тш-ш, — прошептала, наклонившись к самому уху. — Это только сон, он сейчас пройдёт…

— Ренна… — пробормотал гемнон, приоткрыв осоловелые со сна глаза.

Сейчас ничего каменного в них не было. Впрочем, особых чувств тоже — одна дурная вялость.

— Я тут, — тихонько отозвалась принцесса, — ты спи.

— Ренна, — повторил дракон.

И не столько прижал к боку, сколько водрузил девушку на себя — голова и грудь на нём, а ноги на кровати — да ещё сверху ручищей придавил. Принцесса снова замерла, боясь не то, что вздохнуть — даже и моргнуть. Но Арэн, кажется, так до конца и не проснулся, лишь задышал ровнее. Её высочество тихонько выдохнула, вытянула прижатую руку, устраиваясь. Лежать так оказалось непривычно, но удобно, как на хорошо подогнанной кушетке: уютно, хоть и жарковато. А ещё глухие гулкие удары драконова сердца завораживали, убаюкивали, усыпляли.

— Ренна? — спросил гемнон совершенно чётко.

Принцесса подняла голову, наткнувшись на ничего не выражающий, чёрный, абсолютно не сонный взгляд, и кивнула. Всё равно ничего осознанного, а тем более умного, она сейчас сказать бы не смогла.

— Что ты тут делаешь?

— Боюсь, — честно призналась её высочество.

— Чего? — помолчав, осведомился гемнон.

— Грозы, — нашлась девушка, невинно хлопая ресницами. — Я с детства грозы боюсь.

Арэн, медленно ворочая шеей, посмотрел в окно, потом опять уставился на Ренну.

— Хорошо, — выдохнула принцесса. — Ладно. Давай примем как данность: в кровать я к тебе уже забралась. Выкинуть меня отсюда ты, конечно, можешь, но только за шкирку. Вряд ли так стоит поступать со Старшей Матерью. И ты этого делать, конечно, не станешь, верно? — дракон заворожено кивнул. — Ну вот. Поэтому нам остаётся только получать удовольствие. — Крылатый дёрнулся, словно собираясь выскочить из постели. — Я имею в виду спать. Честно, спать очень хочется, поздно уже. Но спать я буду только здесь и вместе с тобой. Потому что боюсь грозы. На этом всё. Спокойной ночи.

Её высочество закрыла глаза, повозилась, пристроила ладонь под щёку. Гемнон не шевелился. Теперь уж он, кажется, дышать боялся, но руку не убирал. Принцесса тихонько, так, чтобы Арэн ни в коем случае не заметил, усмехнулась, вслушиваясь в стук драконьего сердца — частый-частый, почти панический. Но потом и он стал успокаиваться, удары становились всё реже, глубже, выбивая размеренный, монотонный ритм.

Не успев толком стряхнуть сонную одурь, Ренна подумала… Да нет, вовсе это и не мысль была, а горячая надежда, что собственное ночное безумство примерещилось. Но реальность, впрочем, как и всегда, оказалась жестокой. Неудобная кровать никуда не делась, грязное окно с захватанными стёклами тоже. Только теперь за ним не тьма плавала, не сразу и поймёшь, ещё утро или уже вечер наступил. Вот только гемнон отсутствовал. От этого стало немного, но легче. Правда, ещё и обида зашевелилась мелким, но назойливым червячком: опять сбежал! Не такая уж она, принцесса, и страшная, чтобы от неё постоянно удирать…

Её высочество вздохнула, села, сунув под спину тощую нищенскую подушку. Обеими руками отбросила за спину безнадёжно спутанные волосы. За окном шёл дождь: мелкий, навязчивый, как зубная боль, даже водяные дорожки по стеклу ползли медленно, словно одолжение делая. Да ещё в комнате ощутимо похолодало, откуда-то наносило застарелой сыростью — тоска.

— Проснулась? — прогудело из-за стены.

Ренна поскребла кончик носа, натянула одеяло до шеи, пожала плечами — не столько от неуверенности в собственном пробуждении, сколько сомневаясь, готова ли она встретиться с супругом: и вид с утра, прямо скажем, даже у принцесс не авантажный, да и прошедшая ночь смущала.

Но дракону, видимо, согласие её высочества и не требовалось, появился, ответа не дожидаясь. И Ренна от удивления даже рот приоткрыла. То ли сказать чего-то хотела, то ли ещё что-то — она и сама не поняла.

Понятно что, в завтраке, поданном в постель, для принцессы ни нового, ни поразительного не было. Но вот Крылатый, стоящий с подносом, выглядел как… Как Крылатый с подносом. Вздумай он в пляс пуститься, и то бы, наверное, смотрелся естественнее.

— Что не так? — буркнул гемнон, глянув на супругу исподлобья, и тут же взгляд отвёл. Ренна поспешно затрясла головой, мол: всё нормально, правда-правда. — Барт сказал, будто у вас так принято. Тебе понравится. В смысле, должно понравиться.

— Мне понравилось, — кивнула принцесса, чувствуя себя деревянным болванчиком. А ещё испытывая облегчение: всё-таки с ума её муж не сошёл и мир в очередной раз с ног на голову не перевернулся. Дело всего-то в Барте, знатоке человеческих обычаев и нравов. — Кстати, а где он? Я про вашего брата говорю.

— Сказал, что тебе пока его видеть не стоит, — неохотно отозвался дракон, мигом помрачнев.

Он не нахмурился и в лице не изменился — ничего такого. Просто вокруг него будто потемнело и воздух плотнее стал. Ренна повыше натянула одеяло, укрыла плечи — ознобом вдруг пробрало, да так, что кожа мурашками покрылась.

Дракон подошёл к кровати, неловко пристроил поднос-столик сбоку и кашлянул в кулак глухо, явно не зная ни что делать, ни что говорить.

— Ну и правильно сказал, — безмятежно отозвалась её высочество, нервно почесав под одеялом бедро. — Всем будет лучше, если мы больше вообще никогда не встретимся.

— Почему? — пробасил гемнон.

Отвернулся к окну, руки на груди сложил — просто олицетворение невозмутимости, непоколебимости и незаинтересованности, хоть статую отливай.

Ренна хмыкнула, подтащила довольно-таки тяжёлый поднос поближе, не без труда водрузила на колени. На завтрак её высочеству сегодня предлагали яйца, сваренные в сливках, слегка поджаренную ветчину, сдобные булочки, только что взбитое масло и свежий мёд. В общем, всё, что принцесса любила. Ну а декором служила розочка — ещё влажная, изрядно побитая дождём.

У принцессы почему-то в носу защипало при виде этой унылой розочки.

— Потому что я ваша жена, — ответила медленно, трогая мокрый лепесток. — Так было, так будет и никто этого не изменит.

— Ты не понимаешь, — тяжело ответил гемнон и замолчал.

Он не сетовал, не вздыхал, просто факт констатировал: «Ты не понимаешь» — и всё. Ничего объяснять дракон тоже не собирался.

— Я всё прекрасно понимаю, — Ренна отломила от булки корочку, обмакнула в мёд. Есть не хотелось совершенно. — И в курсе вашего прошлого вместе с… будущим.

Мёд, не дождавшись, пока её высочество соизволит проглотить кусок, собрался тягучей каплей, потёк. Пришлось принцессе поспешно пальцы облизывать. И лишь потом Ренна вспомнила, что салфетки придумали не только для красоты, но и как раз для таких случаев. Девушка воровато покосилась на аккуратно сложенный рядом с вазочкой льняной конвертик, перевела взгляд на гемнона. Оказалось, что дракон не просто так в окно таращился, а наблюдал за ренниным отражением.

— Ну вот что, — принцесса сердито отставила поднос в сторону, — мы женаты и этого, как уже сказано, не изменить. Кстати, дождя я тоже боюсь и ещё…

— Темноты? — услужливо подсказал Крылатый.

— Вот именно, — решительно кивнула Ренна. — Поэтому лучше подумайте, как нам удобнее будет… сосуществовать. Конечно, я не стану настаивать на постоянной общей спальне. Но некоторое время придётся ночевать вместе. И не только ночевать. Если хотите, чтобы ваша жена действительно стала Старшей матерью, вам придётся многое мне рассказать. И показать.

Гемнон кивнул, то ли соглашаясь с её словами, то ли просто давая понять, что услышал.