— Ошибаешься, дорогой, — Купрейчик выждал немного. — К тебе направлен лейтенант Иван Петрович Мочалов.

— Что?! — Славин подскочил на стуле. — Неужели Ваня? Уже окончил школу?

— А кто же, конечно, он! Как видишь, окончил. Парень стал на место отца, как и обещал.

Славин положил на аппарат трубку и стал взволнованно ходить по кабинету. Новость, которую только что сообщил ему Купрейчик, всколыхнула в памяти все, что было связано с Мочаловым. «Вот и сын Петра Петровича вырос. Ваня оказался настойчивым парнем. И вот он — офицер милиции. Сколько лет я его не видел? Узнаю ли? — подумал Славин. — Как там Татьяна Андреевна? Теперь, когда вернулся Ваня, ей будет легче». Владимир Михайлович вспомнил, когда он с Ритой в последний раз был у Мочаловой. Татьяна Андреевна только оправилась после болезни. Снова с головой ушла в работу, да и домашние дела отнимали немало сил и времени. И Купрейчик с женой часто навещали Татьяну Андреевну и поддерживали как могли.

Из задумчивости Славина вывел негромкий стук в дверь. В кабинет вошел высокий, широкоплечий, черноглазый лейтенант. Он приложил руку к фуражке:

— Товарищ капитан, лейтенант милиции Мочалов прибыл для прохождения службы...

Подрезов искал Гиллера. Он позвонил во все гостиницы, и в «Беларуси» ему сказали, что Гиллер Яков Самойлович действительно проживал в этой гостинице и два часа назад выписался. Подрезов сразу же поехал к Ротмистрову. Тот был дома, и когда открыл дверь, перед майором предстал бедно и небрежно одетый человек. Подрезов сразу даже не узнал в нем потерпевшего. Но Ротмистров смущенно произнес:

— Извините меня за такой наряд, я занимаюсь домашними делами.

Майор, проходя мимо дверей, ведущих в кухню, увидел там на полу различные инструменты, куски фанеры и железа. Хозяин поспешно прикрыл дверь и пригласил Подрезова в комнату. Здесь было уютно и прохладно. После жаркой, солнечной улицы Подрезов облегченно вздохнул, сел и сразу же приступил к делу:

— Я хочу у вас уточнить кое-что в отношении Гиллера. Вы не знаете, когда он уехал?

— Вчера.

— Куда?

— Говорил, что домой, в Москву.

— Как он выглядит?

Ротмистров, запинаясь, начал обрисовывать своего знакомого:

— Ему сорок пять или сорок шесть лет... высокий... человек средней полноты... женатый... у него двое детей.

— Какие у него волосы?

— Темно-русые.

— Глаза?

— Голубые.

— Как одет?

— Белые полуботинки, светлые брюки...

— Рубашка?

— Светлая такая... в полосочку... с карманом.

— Какое у него лицо?

— Круглое, полное.

— Ясно. А вы точно знаете, что он вчера уехал? Может, я еще смогу застать его здесь?

— Нет-нет. Он точно вчера уехал. Я даже билет на поезд у него видел.

«Что-то здесь не так, — думал майор, — Ротмистров не хочет говорить о Гиллере. Почему?»

— Вы уверены, что Гиллер не может быть причастен к краже?

— О, конечно! Я это твердо знаю и не хочу, чтобы его даже допрашивали.

— Поэтому вы не хотите, чтобы мы с ним встретились даже как с подозреваемым?

— Скрывать не стану, да.

— Ну, что ж, — Подрезов поднялся, — это ваше дело. Но мне неясно одно. Вы сказали, что он уехал вчера, и даже видели у него на вчерашнее число билет на поезд. Как же тогда понять, что он выписался из гостиницы «Беларусь» несколько часов назад?

— Сегодня?

— Конечно.

— Странно... а вы не ошибаетесь?

— Разве только в том случае, если в гостинице «Беларусь» проживал еще один Гиллер Яков Самойлович.

Архиепископ был явно смущен, но Подрезов не стал больше задерживаться. На улице жара, казалось, стала еще больше. Алексей Станиславович не смог пройти мимо тележки с газированной водой. Залпом осушил два стакана холодной воды и быстро пошел в сторону гостиницы. Продавщица газировки бросила две однокопеечные монеты в открытую банку из-под монпансье, недовольно проворчала: «Пить хочет, а на сироп денег жалеет. Ему лучше два стакана чистой воды, чем один с сиропом». Она зевнула и отвернулась в сторону кинотеатра «Первый», откуда вскоре должны были появиться зрители, которые, конечно, сразу же окружат тележку с газированной водой.

А Подрезов быстро шагал по улице имени Володарского. В гостинице он сразу же обратился к администратору. Представился и попросил показать ему карточку, заполненную Гиллером. Через несколько минут он держал в руках эту карточку и недоуменно всматривался в написанное, где говорилось, что Гиллер Яков Самойлович приехал в Минск из Киева, где в настоящее время и проживает. Майор быстро записал его адрес, номер паспорта, где, кем и когда он был выдан, спросил у администратора:

— Кто из ваших работников видел Гиллера в лицо?

— Кто? Наверняка дежурная по этажу. — Администратор взглянула на карточку и добавила: — Он жил на третьем этаже, пройдите туда, дежурная там.

Подрезов поднялся на третий этаж и сразу увидел дежурную. Она сидела за небольшим письменным столом и, надев очки, читала какую-то потрепанную книгу. Подрезов поздоровался и сказал:

— Я — из милиции. Меня к вам администратор прислала. В тридцать четвертом номере жил Гиллер. Он сегодня выписался из гостиницы.

— В тридцать четвертом? Да, один из жильцов сегодня перед обедом действительно выписался. — Она заглянула в журнал, лежавший под книгой, и сказала: — Его фамилия Гиллер Я.С.

— Вы помните его?

— Да, конечно.

— Расскажите, как он выглядит.

Женщина сняла очки, не спеша, подробно описала внешность бывшего жильца. Приметы совпадали. Подрезов спросил:

— У него вещи были с собой?

— Кто его знает. Но чемодан большой, видать тяжелый, он унес.

— Какого цвета чемодан?

— Он в сером чехле был, так что я не видела, какого он цвета.

— Что еще в руках у него было?

— Больше ничего. Он с трудом чемодан вниз по лестнице понес.

— Сколько дней он здесь жил?

Дежурная опять заглянула в свой журнал:

— Четыре дня.

— Приходил кто-нибудь к нему в номер?

— На моем дежурстве нет.

Подрезов поблагодарил дежурную и чуть не бегом бросился вниз. Он спешил на вокзал, а в голове возникали вопросы: «Почему архиепископ сказал, что Гиллер проживает в Москве? Что это, попытка увести нас в сторону? А может, Гиллер ему соврал? Но в то же время Ротмистров сказал, что Гиллер проживал в гостинице. Ладно, это выясню позже. Сейчас главное уточнить, уехал ли Гиллер из Минска».

На вокзале у окошка справочной толпилось много людей, и Подрезов сразу же начал искать милиционера. Но в зале его не было. Алексей Станиславович вышел на перрон и увидел сержанта и старшину. Подрезов подошел и легонько тронул за рукав старшину:

— Товарищ старшина, можно вас на минутку?

Подрезов показал свое удостоверение и попросил:

— Как можно быстрее выясните, когда ушел последний поезд на Киев и когда пойдет ближайший.

Старшина, лет тридцати мужчина, четко козырнул, сказал «есть» и бросился к вокзалу. Подрезов не торопясь пошел следом.

Старшина вернулся быстро и доложил:

— Последний поезд сегодня на Киев ушел в девять сорок семь. Следующий пойдет в семнадцать двадцать.

— Спасибо, — обрадованно сказал майор. — Сколько человек сегодня у вас дежурит на перроне и в здании вокзала?

— Три.

— Кто старший?

— А вы, товарищ майор, лучше обратитесь к дежурному. Вход в отделение с торца здания. Если вам надо кого-либо задержать, то он может выделить еще людей.

Подрезов пошел вдоль здания ко входу в отделение. До отхода поезда оставалось чуть больше часа, и времени еще достаточно, чтобы организовать проверку пассажиров.

В маленькой душной комнатушке было трое: старший лейтенант с повязкой дежурного на рукаве и двое в штатском, которые играли в шашки. Подрезов представился дежурному и рассказал о цели своего прихода. Тому, очевидно, было не впервой оказывать помощь и действовать немедленно. Он деловито взглянул на часы: