Начальник отдела пригласил к себе сотрудников и, подробно проинструктировав их, каждому дал задание. После этого он вызвал начальника Госавтоинспекции и приказал побеседовать со своими работниками, просмотреть на постах черновые записи.

К концу дня поступил первый сигнал. Начальник ГАИ привел в райотдел молоденького сержанта милиции. Он, несколько смущаясь, что приходится докладывать начальнику райотдела, да еще в присутствии двух незнакомых офицеров, приехавших из Минска, рассказал:

— Позавчера я дежурил на посту, который находится на Минском шоссе, у поворота на Барановичи. Приблизительно около десяти вечера я увидел, что со стороны Бреста едет с дальним светом машина, и решил проверить ее. Взял в руки фонарик с красным светом и вышел из будки. Смотрю, а машина сворачивает на дорогу, идущую на Барановичи. Я включил фонарик, и она стала. В ней сидело четверо: два спереди и двое пассажиров сзади. Я проверил документы у водителя. Оказалось, что он ездит по доверенности. Причем меня удивило то обстоятельство, что водитель — житель Минска, а машина, судя по номерам, кобринская. Но у них было все в порядке, и, проверив документы, я отпустил их.

Подрезов спросил:

— Номер машины помните?

— Никак нет. Я не записал его.

— А фамилию водителя?

— Тоже не запомнил.

— В лицо, из ехавших в машине, не запомнили никого?

Сержант еще больше смутился:

— Никак нет. Салон машины не освещался, и я пользовался своим фонариком.

Сержант вместе со своим начальником вышел, и в кабинете наступила тишина. Ее нарушил Мочалов:

— Я уверен, что это были они. Смотрите, Красин ушел из дома с тремя мужчинами. Его хозяйка говорила, что у него была своя автомашина, а по данным ГАИ за ним автомашина не числится. Оказывается, что он ею пользовался по доверенности.

— Но где же они провели почти целые сутки? — задумчиво спросил Подрезов.

Начальник отдела уверенно ответил:

— Наверное, у них в Барановичах есть кто-либо из знакомых. — Он поднял трубку и позвонил начальнику уголовного розыска. Приказал: — Посмотрите, нет ли среди тех, кто числится у вас, человека, который мог предоставить ночлег этой группе.

Подрезов подсел поближе к Мочалову:

— Ваня, а что, если тебе не мешкая выехать в Кобрин. В этом городе не так уж много владельцев «Москвичей». Я думаю, что с помощью работников Госавтоинспекции и уголовного розыска можно будет установить владельца машины.

Мочалов и сам уже подумывал об этом и сразу же согласился. Они сообщили о своем плане начальнику отдела. Тот не возражал и приказал дежурному по райотделу подбросить на машине старшего лейтенанта к посту, расположенному на шоссе Минск — Брест, и посадить его на попутную машину.

К вечеру Мочалов был в Кобрине и сразу же направился в автоинспекцию. Начальник, выслушав Мочалова, заглянул в свою картотеку и вытащил две карточки:

— Только кто-то из этих может подойти вам. — Он взял в руки первую карточку. — Ивлин. Этот человек лишен прав из-за управления транспортом в пьяном виде. — Он заглянул во вторую карточку. — Боркин. Имея «Москвич», не ездит на нем, да и машины его здесь, в городе, что-то не видно.

Мочалов записал данные этих владельцев и решил, не теряя времени, сразу же приступить к их проверке. Он зашел в отдел милиции, предупредил о том, что будет заниматься проверкой некоторых жителей города и сразу же направился к Боркину. Каким-то особым чутьем Мочалов чувствовал, что Боркин наиболее интересная для него фигура.

Боркин жил на окраине города в большом бревенчатом доме. Уже стемнело, когда старший лейтенант вошел во двор и, пройдя его, поднялся по деревянным ступеням на высокое крыльцо. Дернул за ручку — дверь открыта. Он оказался в полутемном помещении — тамбуре. Потянул на себя вторую дверь и вошел в совершенно темный коридор. Громко позвал:

— Хозяева, вы дома?

Тишина была ответом. «Эх, жаль, ни фонарика, ни спичек с собой нет». И, вытянув руки, начал медленно продвигаться вперед. Эта подозрительная тишина и сплошная темень шевельнули в душе неясную тревогу, которая с каждым шагом становилась все сильнее. Неожиданно руки Мочалова уперлись в человека, он легко отшатнулся от них, но Мочалов цепко держался за одежду.

— Это вы хозяин? Почему не отвечаете?

Но человек молчал. Ощупав его, Мочалов понял: он держит в руках мертвеца, который висит на веревке...

МАЙОР МИЛИЦИИ

Розыск грабителя шел активно. Казалось, что преступнику никуда не деться. О нем были предупреждены все водители такси. Его приметы имелись у каждого сотрудника милиции, у дружинников. Специальные оперативные группы работников милиции и члены комсомольских оперативных отрядов патрулировали в местах возможного его появления, проверялись десятки подозрительных, но грабитель оставался на свободе, и каждую ночь можно было ожидать нового нападения.

Славин сам проверял, знают ли сотрудники приметы разыскиваемого. Майор огромное внимание уделял специальным группам, которые прикрывали «приманки». Роль «приманок» на себя взяли инспектора детских комнат милиции. Пять женщин — сотрудниц милиции в гражданской одежде — в вечернее время постоянно находились в отдаленных микрорайонах, на тихих, слабо освещенных улицах, играя роль поздних пешеходов. За ними незаметно для посторонних наблюдали оперативные сотрудники. Благодаря применению этого метода удалось задержать грабителя, пытавшегося отобрать у одной из «приманок» сумку, но он, к сожалению, был не тот, которого так усиленно искали.

В дверь кто-то постучал, и не успел Славин ответить, как в кабинет вошла женщина.

— Можно, товарищ начальник?

Майор вспомнил: сегодня у него приемный день, а заседание исполкома в десять часов. Делать нечего, прием — есть прием.

— Проходите, присаживайтесь, пожалуйста.

Славин сел на свое место.

— Слушаю вас!

— Я пришла к вам посоветоваться не только как к начальнику, а как к человеку, о котором много слышала хорошего.

— Давайте перейдем к делу... — мягко перебил ее Владимир Михайлович.

— Хорошо, хорошо, перехожу к существу. Сейчас только по делу буду говорить. Я известная артистка, вы, конечно, слышали фамилию Капнова?

Славин замялся. Он не слышал такой фамилии, а врать не хотелось. Но Капнова, не дожидаясь ответа, продолжала:

— У меня есть много старых верных друзей в милиции, — и она начала называть фамилии. Ни одна фамилия Славину ни о чем не говорила, да ни к чему это было, поэтому он снова попросил посетительницу перейти к делу.

— Да, да, перехожу. Я, знаете, была одно время замужем, но потом поняла: нельзя, чтобы муж и жена были артистами, у них семьи не получается. Вот возьмите меня. Семья распалась, семь лет назад муж ушел от меня, ну а я осталась с сыном. Сейчас я еще не стара, мне всего лишь сорок девять, — она кокетливо, как ей, наверное, казалось, повела плечами. От этого движения ее полное лицо слегка побагровело. — Я имела квартиру, которую поменяла со своей знакомой. Новая квартира была просторней, светлее, и я жила в ней четыре года. В прошлом году летом, это было в июне, нет, простите, в июле... или нет, даже в августе...

«Боже, — подумал Славин, бросая взгляд на часы, — хорошо, что в году всего двенадцать месяцев, скорей бы она их пересчитала!»

А посетительница продолжала:

— Да, да, я вспомнила, это было точно в мае, я встретила ту же знакомую. Разговорились. Она рассказала мне, что у нее в семье стало не три, как раньше было, а четыре человека, ну и пригласила меня к себе. Мы посидели немного, выпили тоже немного, много мне в тот вечер нельзя было пить — вечером концерт. Ну, а потом она у меня спрашивает, не хочу ли я с ней разменяться квартирами обратно? Посмотрела я на ее квартиру, а она как куколка. Вся чистенькая. В ванной, простите, в туалете, в кухне — кафельная плитка, стены новыми обоями оклеены, пол покрашен. А ведь я же раньше помнила, какой была эта квартира: грязная, полы поцарапаны, обои на стенах рваные, да еще мой бывший муж, будучи под мухой, любил на них нарисовать что-нибудь, к примеру, целующиеся парочки. Ужас! — При этих словах она решила сделать гримасу отвращения. Ее узкие щелки глаз мгновенно закрылись пухлыми жирными щеками. — Ну я и не выдержала, погналась за этим блеском, чистотой! Дура, ох, дура! Взяла и согласилась. И вот живу я в этой клетке уже семь месяцев, на целых восемь метров меньше, чем та квартира. Знаете, не могу себе простить: почему эти восемь метров так запросто отдала. Сходила я недавно на свою прежнюю квартиру, ну ее, конечно, уже не узнать: чистота, порядок. Поговорила я с хозяевами, так, мол, и так, давайте или обратно меняться, или доплачивайте за эти восемь метров.