На уровне непосредственно сюжета — книга, которую вы собираетесь прочитать, посвящена истории того, как в Европе появился табак. Истории нелепой и анекдотичной, однако история эта — подлинная. А дело было так.

Впервые Европа узнала о табаке в XVI веке — его привезли мореплаватели из Вест-Индии (то есть из Америки), и поначалу он не выходил за пределы крупных европейских портов. Широкому распространению табака придал импульс испанский медик доктор Николас Монардес, выпустивший в 1571 году трактат «О табаке и его несомненной полезности», в котором провозгласил табак той самой Herba panacea, о которой писали античные философы, видевшие в нем некое универсальное лечебное средство. Через несколько лет француз Шарль де Леклюз перевел трактат на латынь, а англичанин Джон Фрэмптон — на английский. Доктор Монардес был в ту пору весьма уважаемым врачом, потому его книга быстро обрела известность среди членов медицинского сообщества, которые стали предписывать своим пациентам лечение табаком. В этом — главный парадокс: именно врачи способствовали привнесению табака в западную цивилизацию. Как я уже сказал до этого, он был принадлежностью узкой и вполне маргинальной группы населения, сосредоточенной вокруг морских портов, не более. Именно представители медицинского мира извлекли его оттуда, сделав достоянием всех абсолютно социальных слоев, объявив его универсальным целительным средством, излечивающим от любых болезней, Herba panacea.

Ну, а дальше в игру уже вступают коммерческие мотивации — как индивидуальные, так и государственные (налоги, акцизы). Постепенно табак превратился в самостоятельный бизнес. Всего этого никогда не могло бы случиться, если бы не врачи. Разумеется, такого развития событий они не имели в виду.

Итак, мой роман повествует о докторе Монардесе, а повествование это ведется от лица его ученика и ассистента Гимараеша да Сильвы, персонажа вымышленного. В романе 19 глав, в каждой из которых доктор Монардес и Гимараеш да Сильва с помощью табака сражаются с очередным недугом, причем неизменно добиваются успеха. Они побеждают чуму, разгоняют злых духов, в том числе самого дьявола, у одного из больных срастаются сломанные кости, у Мигеля де Сервантеса проходит зубная боль. Они лечат от паразитов и любовных переживаний, от рефлексии, нерешительности и от приступов головной боли. Одного из пациентов, уже умершего, они с помощью табака оживляют… Все эти истории, повторяю, заканчиваются выздоровлением. Потом они едут в Англию, где принимают участие в дебатах о табаке (реальное событие, имевшее место в 1605 году в Оксфорде). Вместе с блистательным полемистом и острословом доктором Чейнеллом и еще несколькими своими последователями они одерживают в этих дебатах победу, после чего возвращаются в Испанию к своей практике. Они обаятельны, энергичны и настойчивы — только вот идут они ложным путем. Впрочем, что про это думать, коль скоро все удается?.. Тем не менее, в какой-то момент их начинают посещать мысли, что то, чем они занимаются, — чудовищная ошибка. Но поздно: на кон поставлены их жизни, их карьеры и пути назад нет. Впрочем, возникает подозрение, постепенно все более настойчивое, что на самом деле доктор Монардес с самого начала обо всем знал. Так ли это? Вопрос… Очень может быть, что и так. Абсолютно очевидно другое: для доктора Монардеса это шанс — главный в его жизни и его карьере, в каком-то смысле, «плод любви», а он — его творец и его демиург, получивший тем самым возможность открыть миру нечто такое, чего мир до него не знал. Этой миссии он посвятил всего себя без остатка, в ней сошлись его невероятная энергия и его удача.

Таков сюжет романа и таковы главные герои. Хотя истинным его героем является природа и речь в нем идет о том, сколь неопределимо и неопределенно восприятие ее человеком, сколь многообразны их отношения друг с другом: отношения тела и души — тела, которое не более чем сочетание созданных природой органов, и духа (творения Бога?; или вновь — природы?), уживающихся в самом человеке. Казалось бы, все это лежит на поверхности: как-никак, наши герои — люди врачебной профессии. Но не стоит обманываться этой кажущейся очевидностью — что, надеюсь, с вами не случится, если вы дадите себе труд дочитать роман до конца.

И тем не менее: после всех этих очень серьезных предуведомлений — последнее. На самом деле моя книга в высшей степени смешная, забавная и ироничная. Думаю, именно в этом — одно из ее главных достоинств, поскольку на самом деле реальная история предоставляет столько поводов чтобы посмеяться, а я очень старался ни одного не упустить.

Милен Русков

Ненавидеть природу вполне естественно. Но люди не понимают этого в силу неадекватности своего восприятия. Например, многие считают, что этим миром правит сатана. Как утверждают древние, ему довелось видеть Царство Божие, и он захотел построить нечто подобное. По их мнению, сатана — всего лишь жалкий имитатор. Но бездарным его не назовешь, к тому же он очень жестокий. Однако все это вздор. Другие же считают, что этот мир принадлежит Господу. А если это и вправду так, то Он — совсем не тот, кем его считают, а просто неудачливый экспериментатор-недоумок. И это тоже вздор. Но если ни то и ни другое, то что же тогда? А вот это глупый вопрос. Все гораздо проще. Дело в том, что мир — это творение сумасбродной природы, поэтому он так и выглядит. Природа абсолютно безумна, она — воплощение хаоса, игра слепого случая. Я испытываю к природе глубочайшую ненависть. Да, именно так! Если и есть что-то в мире, что я больше всего ненавижу, так это природа. Существует ли в мире что-то более энергичное, более плодовитое и, вместе с тем, более бессмысленное? Разумеется, нет. Если бы природа вдруг обрела человеческий облик и прошлась по улицам Севильи, ее бы тут же арестовали как опасного для общества сумасшедшего, а, возможно, даже сожгли бы на костре Инквизиции. Несомненно, это было бы существо женского пола, которое каждые пять минут рожало бы детей, хохоча и танцуя одновременно. При этом неизвестно, кто оплодотворял бы ее, — возможно, ветер. Да, кроме как безумной, природу и назвать трудно!

Но именно она является прародительницей мира. Не сатана и не Господь Бог, не какой-то злой гений или безумец-экспериментатор, а еще меньше — добрый Бог, но именно сумасбродная, сотканная из случайностей, всесильная и слепая, хаотичная природа. Как представитель медицинской профессии я имею право так думать, но это всего лишь означает, что я просто оказался на своем месте.