Прохин фыркнул, но выполнять мою просьбу не поспешил. Вместо этого еще вольготнее раскинулся на единственной лавочке вестибюля, где я сидела в ожидании брата, и вытянул в проход ноги. Студенты, направляющиеся к гардеробу и вынужденные обходить неожиданное препятствие, недовольно косились на парня, чего тот старательно не замечал.

– Нет, Варька, я тебя не узнаю, – философски протянул он. – Столько лет рядом, на одной школ... в смысле, университетской скамье, – исправился он, – И тут вдруг как подменили тебя. Чего ты такая высокомерная стала?

– Я сейчас еще и злой стану, если ты от меня не отстанешь, – предупредила я. – будет убийственное комбо.

– Вредина, – Сёма показал мне язык.

Он наконец замолчал и открыл в телефоне какую-то жутко скучную игру, а я задумчиво гипнотизировала взглядом вход, через который нескончаемым потоком тянулись студенты. Было очень много незнакомых молодых лиц, и я вдруг осознала, что, официально еще не окончив институт, уже стала чужой в его стенах. Чувствовала себя выпускником, который несколько лет назад уже получил диплом, а сейчас случайно забрел в здание университета и не узнавал его.

Я вздохнула и поморщилась от очередного приступа головной боли. После аварии прошло уже три дня, а она до сих пор мучала меня, вынуждая глотать обезболивающее по несколько раз в день. Хорошо, хоть повязку снять разрешили, и рана на затылке была не так заметна, иначе любопытные одногруппники, вроде Семёна, замучили бы вопросами. Вправленное плечо же почти не болело, только крупные синяки на коже постепенно желтели прежде, чем окончательно сойти.

Прохин рядом чертыхнулся, проиграв очередное сражение, и покосился на наручные часы.

– Ну вот где его носит? – пробубнил он. – Полчаса уже жду.

– Кого ждешь? – без особого интереса спросила я.

– Тоху. – отмахнулся Сёма, – решает траблы с экономичкой.

Я равнодушно кивнула и тоже посмотрела на время. Пара Марка заканчивалась только через час, и мне было совершенно нечего делать. По-прежнему обиженная на меня Витка давно ушла с Денисом, у Вани был прием, а Марк строго на строго запретил снова выходить куда-то одной, потому и приходилось терпеливо сидеть на лавочке, ожидая его.

– Слышь, Варь, – Семёну, видимо, снова стало скучно, потому что на его лице промелькнуло любопытство. – А правда, что ты Красноязова отшила?

Я вздрогнула, услышав знакомую фамилию. Сердце тут же испуганно забилось, а я изо всех сил старалась не показать одногруппнику нахлынувшее волнение.

– С чего ты взял?

– Да все наши только об этом говорят, – хихикнул Прохин. – Бегала за ним, бегала, а только парень лицом к тебе повернулся – сразу от ворот поворот. Это женская месть такая, да? Жестоко, Ермилина, очень жестоко.

Я раздраженно нахмурилась.

– Во-первых, – процедила сквозь зубы: – Не за кем я не бегала, не неси чушь. А во-вторых, ты можешь ждать своего Тоху где-нибудь в другом месте? А то я сейчас и правда озверею!

Сёма был из тех людей, кто не чувствовал раздражения к себе со стороны других людей, даже когда окружающие начинали откровенно на него злиться. Минимальные способности к эмпатии делали его удивительно не обидчивым, и, кажется, единственным вариантом поссорится с ним, или задеть в ответ, являлась драка. Я драться не любила, да и не умела, но сейчас находилась на грани и готова была попробовать себя и на этом поприще.

– А че я такого сказал то? – пожал плечами Прохин. – Ну подумаешь, отшила и отшила. Я, если честно, Варька, за тебя очень даже рад. Мне Степан всегда мутным казался. Да и блондинчик тот, что несколько пар у нас вел, совсем другое дело. Я тебе еще тогда сказал: хватай и бег..

– Сём! – уже совсем не сдерживаясь, рявкнула я.

На нас оглянулись несколько проходящих мимо студентов и охранник, а Степан поднял на меня удивленные глаза.

– Ты чего агришься? – хлопнул он чересчур длинными для парня ресницами.

– Сём, ты...

Я собиралась раздраженно высказать нахальному одногруппнику, почему именно я "агрюсь" и куда советую пойти ему, чтобы избежать последствий этой агрессии, как Прохин неожиданно перевел взгляд за мою спину и просиял:

– О, вспомнишь лучик, вот и солнце!

Я задохнулась на полуслове и почувствовала, как свело молниеносно напряженные мышцы.

– Только не говори, что там...

– Красноязов! – радостно завершил Прохин. – Варька, ты че застыла? Я его две недели уже кажется не видел. А тут, прикинь, только заговорили о нем, и вон, стоит себе! Интересно, а почему его не было?

Сердце испуганно забилось, а я мысленно взмолилась, чтобы Сёма по-прежнему шутил надо мной. Это было странное желание, ведь все эти дни я отчаянно хотела встретить Степу и поговорить с ним, а сейчас сам факто того, что парень мог оказаться настолько близко, пугал до дрожи в коленях.

Но Сёма не обманывал. Красноязов и правда стоял на крыльце университета, прямо рядом с огромным окном, напротив которого мы сидели, и как ни в чем не бывало смеялся над шутками смутно знакомого мне парня. Тот курил, а сам Стёпа стоял рядом, засунув руки в карманы легкой ветровки.

– Черт, – пробормотала одними губами.

– Вот это тебя торкнуло, Ермилина, – хохотнул Семён. – Чего лицо-то такое? Или плохо отшила...

Я не стала дослушивать одногруппника и, собрав в кулак всю смелость, рванула к двери. Чуть провозилась на выходе через турникеты, не с первого раза попав электронным пропуском по сенсорному экрану, и стремглав вылетела на улицу. Друг Красноязова как раз выбросил сигарету, и они оба направились ко входу, когда я перекрыла им дорогу.

– Варя? – Степан удивленно дернул бровью и улыбнулся: – Привет! А ты чего такая взъерошенная?

Второй парень тоже поздоровался, хитро подмигнул Стёпе и, сообщив, что будет ждать его у кабинета, исчез. Я же смотрела на Красноязова, будто видела в первый раз, и понимала, что неосознанно пытаюсь найти в его лице знакомые с детства черты. Ничего не выходило, и испуганная дрожь, сотрясающая тело, усиливалась.

– Где ты был? – какой глупый получился вопрос.

И интонация странная, будто у ревнивой жены, встречающей мужа после длительной попойки. Степан тоже удивился такой реакции. Растерянно почесал затылок и пожал плечами:

– Я в город уезжал, по делам. Проблемы с родителями. – он немного помялся и виновато добавил: – Честно говоря, я не должен был сегодня приходить. Собирался взять академ, даже документы уже подал. Но появился шанс все-таки закончить универ, и я решил воспользоваться им.

На лице парня не дрогнул ни один мускул, и, даже зная, что все его слова – ложь, я все равно почти поверила ему.

– Не ври, – упрямо сжала губы.

– Что? – нахмурился Красноязов.

– Стёпа, не ври. – повторила, чуть повышая голос. – У тебя нет родителей. Я знаю, что ты из детского дома!

Растерянная улыбка мгновенно исчезла, и все черты лица Стёпы заострились. Он прищурился и раздраженно дернул воротник ветровки в сторону:

– Кто тебе сказал?

– Это не важно. – я замялась. Пыталась найти в трусящем сознании нужные слова, но получилось только по-детски глупое и немного обиженное: – Важно то, что я теперь всё знаю!

В светлых глаза мелькнула злость, желваки на щеках Стёпы яростно заходили, и я не смогла сдержаться, чтобы испуганно не отступить назад.

Всё это время, пока мы искали парня, где-то в глубине души я все равно не могла поверить, что он как-то в этом замешан, но сейчас смотрела в его искривленное раздраженной яростью лицо и понимала, что ошибка маловероятна.

– Что именно ты знаешь?

Я сжала кулаки и решительно выпалила:

– Всё! То, что ты – Аластор. И то… – осеклась, но все же добавила, с трудом разжав сведенные челюсти: – И то, что ты можешь быть Пашкой! Или знаком с ним!

Степан прищурился, внимательно разглядывая меня, а вместо злости на его лице неожиданно появилась раздраженная растерянность: