Когда же в зале зазвучала музыка, льющаяся, казалось, прямо из воздуха, Гончая тяжело вздохнула: какая гадость эти официальные балы! Ни единого шага нельзя сделать в сторону. Ни единым жестом нельзя нарушить этикет. Ни слова лишнего вставить, ни поесть нормально, ни поговорить по душам. Все строго распределено, расписано буквально по минутам, давно рассчитано, продумано и… ужасно скучно. Причем настолько, что даже Белик вряд ли сумел бы нарушить размеренное течение этого тягостного вечера. А если бы и смог, то лишь совершив что-то совсем уж вопиющее, после чего Эланна наверняка расстроится.
Белка снова вздохнула: расстраивать Эланну она не хотела. Пришлось ограничиться тем, что снова испачкать рену Эверону сапог. На этот раз левый. После чего стойко выдержать ненавидящий взгляд эльфа и с чувством выполненного долга отойти в сторонку.
Сейчас она мысленно считала гостей, вяло грызла заранее припасенные орехи, мысленно общалась с перевертышами, отмечая про себя тех ушастых, на кого следовало обратить особое внимание, и скучала. Скучала от бесконечной череды лиц. От неестественного, тщательно выверенного и отрепетированного смеха женщин. От насквозь фальшивых улыбок проходящих мимо мужчин. Немного оживлялась, если гости кидали в ее сторону мимолетные взгляды — равнодушные, удивленные, негодующие, презрительные или просто пустые. Но, к ее огромному разочарованию, ни один из приглашенных так и не брякнул вслух никакой гадости.
В конце концов ей это надоело, так что через пару часов Гончая, к зависти Эла и Ланниэля, покинула свой наблюдательный пункт и, игнорируя вопросительные взгляды перевертышей, незаметно для большинства присутствующих исчезла. А спустя какое-то время в дальнем углу зала наметилось волнение. Точнее, подданные владычицы стали постепенно смещаться в ту сторону. Таррэн, первым заметив неладное, обменялся с отцом выразительным взглядом и, извинившись перед Эланной, поспешил выяснить, в чем дело.
Он конечно же оказался прав: Белка, верная личине озорного сорванца, снова оказалась на пике внимания. Но не потому, что решилась предстать перед скопищем эльфов во весь рост. И не потому, что бесцеремонно расхаживала по залу, тем самым нарушая сразу несколько десятков правил. И даже не потому, что посмела «совершенно случайно» оттоптать ноги парочке весьма высокопоставленных ушастых. А потому, что, как ни странно, занималась сугубо художественным делом — рисовала невесть где найденным угольком. На одной из колонн, коих вокруг было великое множество. Причем рисовала хорошо — он даже не сразу понял, в чем подвох, потому что издалека все выглядело довольно невинно. Однако когда она, закончив, отошла на шаг, откровенно любуясь получившимся портретом, у Таррэна екнуло сердце.
На белоснежной колонне был весьма достоверно изображен эльф — прекрасный, гордый и величественный. Длинные волосы, четкий овал лица, высокий лоб, суровый взгляд… И все было бы прекрасно, если бы одновременно с этим Белка не сделала его в точности похожим на отца Эланны — нынешнего повелителя Эоллара: тщательно выверенной позой, как на той картине, выражением лица, наклоном головы, даже обручем, смутно напоминающим венец силы. А поскольку среди собравшихся не было тех, кто не знал владыку в лицо, то сходство было замечено сразу. Отличия тоже имелись. Чужаки, возможно, и не разобрались бы, в чем дело, однако для бессмертных, привыкших различать даже мельчайшие нюансы, нарисованный эльф, если сравнивать его с настоящим владыкой, смотрелся гротескно и почти смешно.
Однако пока оставался крохотный шанс, что Белка всего лишь ошиблась в деталях, толпа не вмешивалась: в конце концов, что требовать с глупого человечка? Но вот Гончая взглянула на собравшихся, среди которых промелькнуло знакомое лицо, и хитро подмигнула ближайшей красотке:
— Ну как, хорош?
Леди сморщила аристократический носик:
— Вообще-то нет. Владыка совсем на себя не похож.
— Жаль… — притворно огорчилась Белка. — Что ж, придется подписывать, хотя мне казалось, что я был достаточно точен.
Она вернулась к колонне и все тем же угольком размашисто написала под портретом: «Оганэ» с крохотной буквой «п» перед именем. Этим она повергла присутствующих в шок, поскольку всего одним словом умудрилась гонко намекнуть, что некий эльф не просто так ошивается возле владычицы, порой ведя себя чересчур раскованно и даже дерзко. И что если род Аверон наконец озвучит свои претензии на трон, то, вполне возможно, в ближайшем будущем у Эоллара появится новый владыка. Такой же нелепый, какого она сейчас изобразила.
У прекрасной эльфийки вытянулось лицо. Грядущий брак владычицы уже несколько лет весьма живо обсуждался в кулуарах как важнейшее событие эпохи. Сложность состояла в том, что претендентов на руку Эланны было слишком много, и ни один из родов не желал упускать такой шанс. В последнее время род Аверон предпринял некие шаги, чтобы обойти конкурентов, и, судя по неким признакам, преуспел. По крайней мере старший наследник рода вдруг стал без ограничений вхож во дворец и получил право находиться рядом с владычицей на всех значимых мероприятиях.
Однако его положение все еще было довольно зыбким: власть даже явных фаворитов шатка, но намекать на это, сравнивая Оганэ с повелителем, было сродни пощечине. И вышедший из толпы рен «Поганэ» это немедленно понял.
— Иэ-е-р-р-е! — тихо выдохнул он, обнаружив свою физиономию на всеобщем обозрении. — Это еще что такое?!
— Нравится? — с гордым видом обернулась к нему Белка. — Я старался.
— Ты… ты кого изобразил?!
— Тебя, конечно, — без тени сомнений выдала Гончая. — Ну да, признаю, кое-какие отличия есть, но можешь не благодарить — я специально тебя приукрасил, чтобы никто не подумал, будто я совсем уж гадкий.
Рен Оганэ прошипел сквозь зубы нечто неразборчивое.
— Ну что такое? — насупилась Гончая. — Опять не так? На тебя не угодишь. Надо было мне оставить как есть — с этими ужасными ушами и бородавкой на носу.
— Какой бородавкой?! — чуть не сорвался на крик эльф.
— Которая у тебя обязательно вырастет, если не перестанешь орать. В конце концов, я не виноват, что ты такой страшный!
Рен Оганэ отчетливо скрипнул зубами, однако выяснять отношения не стал — помнил о перстне Л’аэртэ. И о том, что неподалеку лорды-чужаки, способные испепелить весь этот материк одним движением бровей.
— Дурак, — окончательно расстроилась Белка. — Правильно у нас говорят: не пеняй на зеркало, коли рожа крива. Я старался, как мог, сделал тебе одолжение, а ты…
Она так выразительно хлюпнула носом, что стоявшая рядом эльфийка не выдержала — хихикнула, неожиданно сообразив, что эльф на колонне получился нелепым совсем не случайно. Хихикнула почти неслышно, но Белка все равно заметила и озорно подмигнула, с облегчением удостоверившись, что далеко не все одобряют кандидатуру этого хлыща в качестве возможного мужа владычицы.
Получив необходимую реакцию, Гончая снова отвернулась к колонне, пряча лукавую улыбку. Небрежно нанесла еще пару штрихов, превратив портрет в откровенно издевательский. Удлинила уши до размеров ослиных, скривила нос, придала раскосым глазам хищный блеск. Задумчиво пробормотала, что «вроде бы теперь истина восторжествует», и пририсовала на носу эльфа крупную бородавку.
Раздалось еще несколько смешков.
Тогда она, воодушевившись, еще немного порисовала, заставив алиарцев отодвинуться от разъяренного Оганэ. Потом еще и еще. Наконец Гончей надоело калякать на колонне углем, который именно в этот момент самым неожиданным образом закончился, так что в итоге испорченный рисунок был безжалостно замазан и зверски зачернен, превратившись в одну большую, безобразную кляксу.
— Вот тебе! — Белка показала язык окаменевшему от ярости эльфу и, не дожидаясь, пока у него прорежется голос, бросилась бежать.
Рен Оганэ проводил ее налитыми кровью глазами, но в погоню конечно же не кинулся — много чести сопляку. Убедившись, что дерзкий человечек исчез из виду, оскорбленный рен просто отвернулся и вышел, чувствуя на себе выразительные взгляды сородичей. Тогда как Белка, разумеется, на этом не остановилась: проворно растолкала столпившихся эльфов, а когда выбралась на свободу, то совершенно «случайно» влетела в какого-то вельможу, оставив на его безупречно белом камзоле два отпечатка перепачканных углем ладошек.
