Таррэн в который раз скосил глаза: Белка снова превратилась в беззаботного Белика и скакала по песку, как самый настоящий пацан. Вот и поле для будущей деятельности расчертила. Перевертышей вытащила из тенька. Наконец выпросила у Шира клинок и затеяла игру в «ножички», планомерно отвоевывая себе заключенное в круг пространство.

Но это еще полбеды. Самое, так сказать, начало, потому что эта наглая кошка бессовестно жульничала и истошно вопила, когда ее в этом уличали. Топала ногами, грозилась «все рассказать хозяину», выразительно потрясала кулаками, сопела, бурчала, хмурилась… и одновременно с этим медленно вытесняла охотников из круга, раз за разом оттяпывая у них (хоть и совершенно бесчестно) по кусочку земли.

Для чего понадобился этот шум, Таррэн не понял. Однако когда недолгое «сражение» закончилось сокрушительной победой Белки, внутренне подобрался: сейчас что-то будет… И, разумеется, оказался прав. Едва Гончая издала победный вопль, охотники недобро прищурились. А потом принялись незаметно ее окружать, намереваясь отомстить за насмешки, вымогательство, шантаж и все остальное, что она вытворяла в полнейшей безнаказанности. Причем кровожадное выражение на их лицах было таким красноречивым, что Таррэн покачал головой: вот ведь наглецы. Нет чтобы ее остановить — так они еще и подыгрывали!

Он отлично видел, как охотники окружили усевшуюся на землю и вновь увлекшуюся рисованием Белку. Скептически поджал губы, когда они начали неумолимо сближаться, в предвкушении потирая руки. И не стал останавливать, когда они с невероятной скоростью метнулись к беззаботно посвистывающей фигурке.

Разумеется, если бы это произошло дома, у охотников не было бы ни единого шанса. Однако сейчас перед ними стоял Белик, а не Белка. Мелкий пацан, а не пятисотлетняя Гончая. И он… то есть она никак не могла себе позволить хоть на мгновение выйти из образа.

— Ма-а-а-м-а-а-а! — пронзительно взвизгнула Белка, когда ее все-таки сцапали, спеленали в десять рук и с торжествующим смехом подбросили в воздух. — Гады! Я вам это припомню-у-у-у… всем отомщу… вы пожалеете! Таррэ-э-э-эн! Спаси-и-и меня от этих изверго-о-ов!

Элиар удивленно выглянул из шатра и расплылся в счастливой улыбке: он уже понял, для чего пятерка охотников с такими зверскими лицами потащила отчаянно брыкающуюся ношу к озеру.

— Надеюсь, Бел умеет плавать?

— Таррэн! — снова раздалось возмущенное. — Они хотят меня утопи-и-игь… эти гады решили от меня избавиться-а-а-а-а…

«Давно пора», — с удовлетворением подумал рен Эверон, тоже следя за разворачивающейся драмой.

— Не избавиться, — наставительно пропыхтел Лакр, ловко увернувшись от болезненного тычка под дых. — А макнуть в воду исключительно в воспитательных целях. Чтобы ты больше никогда не смел жульничать. И навсегда запомнил, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

— Рыжий! Сволочь!

— Правильнее говорить «рыжая сволочь», Бел. Следи, пожалуйста, за речью, иначе тебя перестанут понимать. А эльфы такие щепетильные!

— Пусти, гад! Ухо откушу! Без хвоста у меня останешься!

— Ничего, переживу, — гнусно хихикнул перевертыш. — Или другой отращу — мне не впервой. Зато сегодня я наконец получу море удовольствия, когда увижу тебя мокрым, грязным, беспомощным, совершенно раздавленным морально…

Ллер Адоррас, не в силах игнорировать поднявшийся шум, с нескрываемым любопытством взглянул на Таррэна, ожидая реакции на происходящее. Но тот только поморщился — в его помощи там никто не нуждался. Хотя, конечно, задать пару насущных вопросов он бы не отказался. Но позже, когда они останутся наедине и эта бессовестная кошка соизволит пояснить причину творящихся бесчинств. Причем далеко не первых за этот утомительный день и, судя по всему, не последних.

— Стрегон! — в конце концов завопила Белка под дружные смешки перевертышей. — Как ты можешь?! Я тебе доверял! Я на тебя надеялся, я упросил Таррэна взять тебя с собой… а ты?!!

Полуэльф сокрушенно развел руками:

— Прости, Бел: на все воля старших.

— На все воля хозяина! Освободи меня!

— Увы, Бел: хозяин занят, лорд Тирриниэль тебя не слышит, лорд Элиар слишком далеко, а ты очень плохо себя ведешь. Тогда как мы, хоть и должны тебя защищать, все же имеем некоторые указания на этот счет.

— У-у-у! — обреченно простонала Белка, устало обвиснув в руках охотников. — Только попробуйте… вот только посмейте… только отпустите, и я вам такое устрою…

Перевертыши, лихо размахнувшись, все-таки рискнули: закинули истошно заверещавший куль далеко-о вдаль. Настолько, насколько у них хватило сил. А сил у них, к слову сказать, было о-го-го сколько, поэтому Белка, в последний раз взвизгнув и проорав что-то насчет мести, с невероятным шумом плюхнулась в воду. Подняла несметную тучу брызг. Создала своим телом нешуточное волнение на поверхности сонного озера. Взбаламутила целое облако придонного ила, от которого вода стала практически черной. Наконец с головой погрузилась в этот омут и едва не подавилась очередным воплем.

Какое-то время ее не было ни видно, ни слышно, только различалось смутное движение в толще воды. А потом она, задыхаясь, вынырнула, отбросила с лица прилипшие волосы, отыскала глазами посмеивающихся охотников и погрозила кулаком.

— Вы пожалеете! Я вам такое устрою… одними колючками не обойдетесь! И дохлые мухи в супе покажутся вам божественным знамением! Вы у меня неделю сидеть не сможете, гады! Спать будете исключительно стоя! Я вам устрою забег на половину дворца! Я вам еще столько… так жутко… и до самого последнего дня…

Владыка Эоллара вопросительно взглянул на Таррэна, но тот только плечами пожал: пусть понимает как хочет. Плавала Белка прекрасно, так что если ей нравилось дурачиться — ради бога. Что же касается охотников, то они знали, на что шли. И сколько бы ни было в этой шутке собственно шутки, они отлично понимали последствия своих действий. А если даже и сговорились, то сами пусть за это и отвечают. В дела перевертышей и стаи Таррэн, как и обещал, не вмешивался, несмотря на то что порой они выходили за рамки приличий.

Свою ошибку он понял секунду спустя — когда в замутненной воде промелькнуло чье-то массивное тело. Когда над озером пронесся шумный вздох, разом оборвавший веселье на берегу. Когда перевертыши осеклись, внезапно сообразив, кого именно разбудили своим неосторожным броском. И когда прямо перед лицом оторопело замолкшей Белки беззвучно вынырнула громадная змеиная голова.

На какое-то время лес словно вымер. Тревожно дрогнули верхушки деревьев. Испуганно примолкли пичуги в ветвях. По поверхности озера, внезапно вспучившейся толстыми кольцами невероятно длинного тела, прошла крупная рябь. А среди собравшихся на берегу эльфов пронесся судорожный вздох: вынырнувший из воды змей был настолько огромным, что Гончая показалась рядом с ним жалкой букашкой. Правда, это не помешало ей бесстрашно задрать голову и, оглядев чешуйчатую зверюгу, глубокомысленно заявить:

— Змея…

С жутковатой морды оглушающе громко капнуло.

— Большая змея. Больная, наверное?

Со змея капнуло снова. На этот раз — точно на Белкину макушку, вызвав еще один прерывистый вздох на берегу.

— Фу! Мокрая змея! Таррэн, чего она меня пачкает?!

Озерный житель, изрядно озадаченный поведением жертвы, удивленно отпрянул, едва не получив кулаком по носу, но быстро опомнился, распахнул громадную пасть и быстрее молнии ринулся вниз, намереваясь то ли утопить, то ли проглотить дерзкую козявку, которая была ему лишь на один зуб. Однако именно тогда всеобщий ступор наконец прошел, а в следующее мгновение практически одновременно произошло три важных вещи. Во-первых, к озеру метнулись Таш, Нэш и Шир и одним прыжком ушли под воду. Во-вторых, в руках у Тиля и Таррэна возникло два огненных цветка, готовых в любой миг вскипятить озеро до самого дна. А в-третьих, к ничего не подозревающей рептилии устремилась целая вереница зеленоватых огоньков, сотканная из крохотных, имеющих форму листьев искорок. Возникнув на открытой ладони Элиара, они разрезали мгновенно вспенившуюся воду, словно невидимым ножом.