- Во-первых, есть пособие, во-вторых, я тебе помогу. Я бы предложил тебе расписаться, но пока нельзя. Нас разлучат, когда поймут, что мы вместе. Как бы тебя вообще никуда не увезли.

Он готов расписаться со мной. Взять чужого ребенка. Вот так просто.

Как хорошо, что я не избавилась от ребенка. От детей. С поддержкой все не выглядит так уж плохо.

- Кать, что за поликлиника, интересно, где такие умельцы делают аборты? - Я достаю из кармана записку и отдаю ему, Саша читает внимательно, - я еще денег им заплатила, но мне не вернули ничего.

- Лидия, вероятно. Только она такая смелая, - усмехается.

- Ты ее знаешь?

- Все врачи наслышаны друг о друге. Я верну тебе деньги, не волнуйся.

- Спасибо.

Все-таки в мире есть какое-то равновесие. Я оставила детей, зато сразу нашла того, кто поддержит и поможет.

Именно тут сейчас надежно и спокойно. Надо держаться за этого мужчину.

Жду Cашу с работы, он опять задерживается. Я в таком положении, что выбирать и ставить его перед выбором не имею права. Но до жути ревную его к этой чертовой профессии. И попросить бросить не могу. Надо что-то взамен тогда предложить.

Саша приходит ближе к восьми. Сегодня минимум маскировки. Надеюсь, его не заметят, и мы не попадемся. Взрослые люди, а прячемся как школьники, чтобы никто не узнал о нашей связи.

- Саш, чего так долго? - Обнимаю и трусь носом о шею. По спине перекатываются колючие шарики ревности. Может, нашел кого-то симпатичней меня и без груза детей. Эта беременность сделала меня излишне чувствительной. Мне постоянно хочется ощущать его рядом и что я не одна. А чуть его опоздание и сразу я схожу с ума.

- Я встретил одного друга, учились вместе. - Разувается и идет в ванную мыть руки. Я за ним. - В общем, он провел меня в лабораторию, где тебе делали ЭКО.

- Зачем?

- Я хотел посмотреть, что как там тебе делали и какие были результаты. - Вытирает руки и кивает мне. - Покормишь меня? Тогда расскажу. - Раз улыбается, значит, все хорошо. Но все равно странно, зачем он туда пошел.

- Пойдем. Так что там? - Я беру тарелку и накладываю ему.

- У меня для тебя новости. Даже не знаю, лучше это или хуже. Хочешь узнать кое-что о тех детях, которых ты вынашиваешь?

Он так это произносит, без улыбки уже, что снова становится не по себе. Ставлю перед ним тарелку с едой и сажусь напротив.

- У них какие-то увечья или врожденные патологии? - Зачем-то кладу руку на живот, поглаживая его.

- Нет, с этим все в порядке.

- Угроза для меня или для их жизни?

- Нет, Кать. С вами все в порядке. Я другое раскопал. - Глаза уводит в сторону.

- Ты меня пугаешь.

Выдыхает, встречаемся взглядами.

- Ну, мы же все равно решили оставить одного ребенка себе, поэтому ты должна кое-что знать.

- Саш, ну, не тяни.

- В общем, донорами были посторонние люди.

- Я знаю.

- Что еще ты знаешь?

- Ничего, только немного говорила с мужчиной. Он ничего не рассказывал, но сказал, что биологическая мама - другая женщина. А что?

- Женская донорская яйцеклетка была взята у смертельно больной женщины.

- Это как?

- У нее был рак, и пока она была жива, у нее взяли яйцеклетку.

- Зачем?

- Видимо, тот Заказчик хотел, чтобы кто-то выносил ему ребенка от него и той женщины.

- Зачем?

- Вероятно, он сильно ее любил. Но точно я не знаю.

- Хочешь сказать, что мне подсадили яйцеклетку женщины больной раком? А если я тоже заражусь? - Руку с живота перемещаю на сердце. Мне нельзя волноваться, но это жутко. Мне еще четыре месяца ходить беременной, за это время можно и самой заболеть.

- Катя, тише. Это не все. Выслушай.

- Я не хочу дальше слушать.

- Катя! - В глазах как стекла набили. Щиплет и страшно раскрыть. Слезы не остановить уже. - Кать, успокойся. Что-то пошло не так с яйцеклеткой донорской. Ее начали сравнивать с аналогичной твоей, которую взяли за эталон, потому что ты здорова была. Возможно из-за болезни, что-то не так было с показателями. И тебе подсадили твою же яйцеклетку.

- Я не понимаю, - шмыгаю носом и вытираю ладонями слезы.

- Тебе подсадили твою яйцеклетку, оплодотворенную материалом Заказчика. Это твои дети и неизвестного нам мужчины.

Я замираю, а слезы мгновенно высыхают.

- Этого не может быть.

- По бумагам все так, как ты думаешь. На самом деле показатели у оплодотворенной яйцеклетки были плохие и врач принял решение заменить.

- Ты хочешь сказать, что это мои дети и я теперь должна кого-то из них отдать?

- Да, Кать.

Мои дети… Пусть я не знаю их отца, но я знаю, что я их мама… Мои мальчики.

Кладу руку на живот и вслушиваюсь, но они замерли.

Одна мысль только сейчас. Одна дурацкая мысль.

Если бы я сделала тот аборт, то убила бы своих мальчишек.

Чем больше я ношу под сердцем своих мальчишек, тем сильнее привязываюсь к ним. Не могу абстрагироваться и не думать о том, что придется отдавать одного из них. Постоянно думаю о том, что кто-то останется со мной навсегда, а второго отдам. И это до последнего дня жизни будет напоминать мне о том, что сделала. Что меня вынудили сделать.

Саша сказал, это разнояйцевые близнецы, значит, будут похожи, но не идентичны, как близнецы в нашем представлении. Но попробуй найти среди похожих людей - родных. Многие люди схожи чертами друг с другом, всех проверять что ли?

Как мне жить потом, когда буду знать, что где-то есть еще один мой ребенок? И даже, если найду, как сказать ему, что я бросила его когда-то. Пусть, не бросила, пусть забрали, но суть не меняется. Я отказалась. Я документы подписала, а значит отказалась. Даже, если найду его, вряд ли я скажу когда-то ему об этом. Я просто смогу быть рядом, интересоваться его жизнью, но не решусь рассказать и открыться.

Вот бы оставить себе обоих и сбежать. Спрятаться где-то от него, например? Со временем про меня забудут. Может быть.

С другой стороны, как я буду растить двоих детей? Это же так сложно. Пока Саша со мной, как дальше будет не ясно.

Где найти того, кто подскажет, как правильно?

Мысли об этом не отпускают. Накладываются друг на друга. Укутывают и дыхание перекрывают. Мне ведь не отдадут второго ребенка. Я не знаю, как воспитывать, как справлюсь, но одно уже понимаю совершенно точно. Они оба мои, я не могу выбрать одного, а второго отдать. Вот бы они сами отказались от ребенка.

Да уж. Черта с два они откажутся. Им нужен он. Здоровый и крепкий малыш. Наследник. Здоровый. Точно.

Надо выявить какое-то увечье. Придумать по бумагам. Устроить истерику, чтобы они поверили, а потом когда откажутся, уехать и спокойно родить своих мальчишек. Тут без Саши не обойтись.

К окну приросла уже, как будто Саша быстрее придет с работы, если я в окно смотреть буду. Гениально-простым планом не терпится поделиться. Он должен помочь. Захочет ли он двоих детей - вопрос. Но сейчас главное, что этого хочу я.

Значит, буду одна растить. Кирилл в конце концов есть. Пусть на него надежды мало, но если его подталкивать, то он будет что-то делать. Работает же. Только бы не взялся снова играть. Это самое главное. Как-нибудь поднимемся на ноги.

Чтобы отвлечься, иду мыть посуду, протираю стол. Так погружаюсь в уборку, что не слышу, как щелкает дверной замок.

- Катюш, привет, - зовет Саша из коридора. Все бросаю и навстречу иду.

- Привет, - обнимаю и крепко прижимаюсь. Соскучилась по нему.

- Как пацаны? - гладит живот и улыбается.

- Мне кажется, они боксеры. Целый день друг друга ногами лупят. Вот посмотри, тут синяк на животе проступил.

- Такого не бывает, - разувается и идет мыть руки.

- Оказывается, бывает. Можешь написать по этому поводу диссертацию. Саш, - жду, когда закончит и все внимание снова на меня будет. - Саш, я не хочу их отдавать. - Наконец произношу, когда встречаемся взглядами в зеркале.