Щипаю себя и открываю глаза.

Живой. Возле кроватки на корточках сидит и смотрит на малыша. Как всегда последнее время, помятый немного, но живой.

– Саш, - только и могу позвать, и снова слезы, слезы, слезы. Откуда столько-то. За всю жизнь столько не плакала.

- Кать, это я, - целует и обнимает. – Как ты?

- Где ты пропадал, что случилось?

- Прости, не смог его остановить. Я видел второго мальчишку, на руках держал. Он другой. Тоже темненький, но другой. Кать, я пытался, но их остановишь разве? - Опускается на пол рядом со мной и вздыхает. Он плачет. Он также как я хотел этих детей. Боролся за него. Жизнью рисковал, но мы проиграли.

Все надежды вдребезги. Окончательно. Навсегда. Как половину сердца оторвали. Как почку одну забрали или легкое. Половину меня отобрали.

– Хорошо, что сам жив.

– Думал, не выживу уже. Избили и в лес завезли, бросили. Чудом до дороги добрался, потом до больницы. Меня подруга твоя нашла, рассказала как ты.

Саша еще рассказывает про ту ночь, просит прощения, а я просто рада, что он жив и нашел меня. На зависть всем не просто стоял под окнами, а сумел договориться и попасть ко мне в палату.

– Это твой муж? – спрашивает одна из женщин, самая разговорчивая, когда Саша уходит.

– Да, – я прикладываю малыша к груди.

– А как его пропустили в палату? Можно разве?

– Он тоже врач, гинеколог.

– Да ладно. Не представляю, как жить с мужем гинекологом? Я своего ревную ко всем.

– Я влюбилась в него, после того как забеременела. Выбора у меня не было.

– Так он не отец ребенка?

– Нет, но любит как родного.

– А родной где? Подожди, так это он второго твоего малыша забрал?

– Я не хочу об этом говорить, прости. – Кладу уже сонного сына в кроватку и ложусь сама, накрываясь одеялом.

Впервые за несколько дней спокойно. Глажу живот, в котором больше со мной никто не живет. Никто не будет пинаться и драться. Они никогда не узнают, что были друг у друга.

Со мной остался один, но я знаю, что был второй. Тот, кого я не уберегла. Не спасла, не защитила. Какая теперь его судьба ждет? В какую семью он попадет?

Анонимный заказчик так хотел ребенка от его умершей девушки, что прокололся, теперь у него будет ребенок от меня. А может, зря я тогда им не рассказала? Может, и не нужен был бы он полукровный.

Я могу сделать последнюю попытку. Позвонить водителю и попросить один разговор с Заказчиком. Вымолить его. Рассказать правду.

Почему раньше этого не сделала?!

- Катерина, это наш последний разговор. Больше встреч не будет. О чем вам надо поговорить?

– Как мой сын?

– С ним все в порядке, я знаю, что его передали Заказчику.

– А дальше? Как он спит, как он ест? Чем его кормят? Может, мне ему молоко сцеживать и передавать?

– Он уже далеко отсюда. Вам лучше забыть о нем.

– Легко вам сказать, забыть, я его вынашивала, у меня его брат, как я могу забыть. Я лично хочу встретиться с Заказчиком.

– Он не будет с вами говорить.

– А если у меня есть информация важная для него.

– Говорите мне, я передам.

– Мне надо лично.

– Лично встреч не будет. Запомните уже.

– Хорошо, это не его ребенок. Вернее его, но наполовину. Мама мальчика - я, а не та женщина-донор. У них ничего не получилось.

Выпаливаю на одном дыхании. Хочу его поразить и заставить волноваться. Совершать ошибки, действовать нелогично.

– Вы это хотите ему рассказать? - равнодушно спрашивает, как будто не слышал меня или не понял.

– Да.

– На что надеетесь?

– На то, что ему не нужен мальчик от другой женщины, и он вернет его мне.

– Глупо. Он убьет нас всех за то, что обманули его и за то, что подставили. Катерина, нам всем надо молчать и делать вид, что мы ничего не знаем. Поверьте, так будет лучше.

– Мне нужно, чтобы он отказался от моего ребенка.

– Он не откажется. Ему нужен сын, наследник. Главное, что он отец, кто там мать второстепенно. Вот если бы это был не его ребенок, он бы еще выслушал вас, а так нет. Однозначно. Я не сведу вас. Я и сам имени не знаю, с ним связывался через еще одного человека. Вот оставшаяся сумма денег, не отказывайтесь, они не будут вам лишними. Удачи и забудьте обо всем. Не ищите ребенка. Не портите жизнь ни ему, ни себе.

- Кать, нам надо уехать из этого города. Начать все сначала. Забудем обо все этом.

- Саш, как я смогу забыть, что у меня где-то есть еще один ребенок?! Как жить с этим? Я ведь продала его. Мне денег даже оставили. И я не хочу их брать, но они нам так нужны.

- Ради сына, который с тобой, и ради меня, Кать, надо жить дальше.

- Я просто хочу знать, что с ним все в порядке, что ему хорошо, он ни в чем не нуждается. Я хочу его найти, чтобы помочь, если он попадет в беду, я не буду делать попытки его вернуть. Мне просто надо знать.

- Тогда найдем его. Давай поменяем документы, выждем год или два. Пусть все успокоится и забудется. Потом переедем в столицу. Немного сменим внешность, возьмешь мою фамилию. Мы найдем второго ребенка. Пусть ты никогда не подойдешь к нему и не скажешь, что ты его мама, но будешь наблюдать за ним со стороны. Это реально.

- У нас нет даже зацепок.

Мне нужно хоть что-то, чтобы не сдаваться.

- Зацепка одна. Он в Москве, это я знаю точно, подслушал разговор, когда еще в квартире с тобой были.

– И это не бедная семья. Водитель мой рассказывал, что у мальчика будет хорошая жизнь. Что он выбрал бы ее, если бы ему дали выбор. Смотри, у нас есть дата рождения, а значит возраст.

- В Москве миллион мальчиков этого возраста.

- На самом деле нет. Около ста тысяч в год. А значит, чуть меньше десяти тысяч в месяц. Даже, если он изменит дату рождения, год вряд ли. Мы обязательно найдем ребенка. Будем наблюдать со стороны. Пусть не сразу, но даже десять тысяч детей – это конечная цифра. Всех можно постепенно перебрать и проверить.

- Это что-то нереальное.

- Для матери, которая ищет своего ребенка, нет ничего нереального. А потом, когда найдем, можно ведь будет просто подтолкнуть мальчишек друг к другу. Пусть станут друзьями. Лучшими. А дальше судьба решит.

- Ты прав. Саш, я хотела назвать сына Егор, в честь своего папы.

- Егор Александрович?

- С отчеством подумаем, если нам менять имена, то возможно не Александрович.

- А если бы ты давал имя сыну, как бы назвал его?

- Как бы я его назвал? - Сжимает мои руки и задумывается. - Может быть, Юрий. Не в честь отца. Отцом мне гордится особо нечем. Юрий Эдуардович был моим преподавателем, очень достойный человек.

- Тогда давай про себя называть того, второго мальчика Юра. Я не хочу, чтобы он был безликим в наших разговорах и памяти.

- Хорошо, пусть будет Юра. Нам тоже надо придумать себе новые имена. И всем сразу переоформить документы. Кать, есть еще кое-что, что ты должна знать про детей. Я не знаю, плохо это или хорошо, но я кое-что сделал…

Спустя два года

– Кать, как вы добрались? - подруга переживает за наш переезд даже больше, чем мы сами.

– Маш, все хорошо. Тут такое. Это не описать словами. Столько машин, людей, движуха. Я не представляю, как в этом городе можно найти кого-то.

– Найдешь, ты у нас боевая. Как мой крестник?

– Поезда ему понравились. Он в восторге.

– Рада за вас, как обустроитесь, я приеду на новоселье. Какие у тебя планы?

– Я хочу устроиться работать в один из ЗАГСов, получить доступ к базе детей. И потом уже заняться поисками.

– Пусть у тебя все получится, Кать.

– Я уже не Катя, хотя привыкнуть сложно. Мы шутим с именем, это помогает.

– Для меня всегда будешь Катей, независимо, как там в паспорте записано. Будь аккуратна, подружка.

– И ты. Как себя чувствуешь?

– Замечательно. Три месяца позади, ничего такого страшного в этом нет.