А цивилизованные европейцы, то ли от своей тупости, то ли от своей хитрости, кстати по второму пункту меня гложет огромное сомнение, не хотят признавать самые простейшие факты.

Кричат что они подадут в суд. Очень смешно.

Никогда никакие международные суды на Россию не окажут влияния. Они остались в том старом мире, который почти умер. А в новом эти структуры уже работать не будут.

И надо быть полным идиотом, чтобы надеяться, что какой-то суд в Стокгольме присудит что-то Российской Федерации. Нет, он, конечно, присудить сможет, решение вынесет, но в ответ получит, повторюсь, и от красных, и от белых, как в начале прошлого века анархисты.

Нормальный, ещё не лишённый полностью последних извилин человек, должен это понимать, но создаётся впечатление, что этот самый идиотизм на западе процветает. Или это болезнь заразная или у них из психушки кто-то очень буйный сбежал и начал методично всех кусать, как зомби, превращая некогда цветущие города и их жителей в один огромный зомбилэнд, в данном случае идиотолэнд. Или, во что-то ещё хуже и опаснее, в то, от чего самое время отгородиться.

Отгородиться, перекрыть краники и загнать весь этот снобизм в шахты за углём, чтобы они поняли, Россия никогда ни перед кем прогибаться не будет и сдачу даст такую, что мало точно не покажется.

Хотя, демократы из НАТО, просто не до конца сознают опасность гавкая на Москву. Чем это может закончиться? Даже прогнозы составлять не нужно. России, с её ядерным потенциалом, абсолютно безразлично сколько республик и государств нужно стереть с лица земли, чтобы в конце концов воцарился мир. 50, 100, плевать, ракет на всех хватит.

Неудивительно, что президент центральной Африки Фостена-Аршанжа Туадера будет закрывать на всё глаза и надеяться, что повстанцы «Коалиции патриотов за перемены» во главе с экс-президентом Франсуа Бозизе будут вскоре выдавлены из республики.

— И по поводу памятника, — проговорил Черепанов, пряча моё резюме обратно в конверт, — в начале лета со стороны Чада полезла всякая нечисть. Там стояло около двух тысяч солдат ООН, а вернее сказать отдельное бандформирование или как их ещё называть и наёмники из Сирии, Иордании и ещё чёрт знает откуда. Ну и наших музыкантов там было двенадцать человек. Прикрывали поток беженцев. Так вот, все сбежали кроме наших. Пока регулярные силы подошли, уже отбились, при этом потеряли двоих. И за что нам любить МИНУСКу спрашивается? Разумеется, новость достигла местного царя и теперь в столице есть культовое место. Но, ещё до открытия памятника, в рекруты кинулись записываться дамочки в возрасте 17–20 лет. Хотят, видите ли, плечом к плечу с нашими музыкантами защищать свою Родину. Я бы сказал, чего они хотят, но моё слово последнее, да и президент это дело одобрил. Мол, в мире такое практикуется сплошь и рядом. Одним словом, я заказ сделал на землю, чтобы прислали на это дело женщин, но видимо меня неправильно поняли раз отправили тебя.

Я пожал плечами выговаривая чуть ли не с возмущением:

— Палыч, ну и чем моя кандидатура не устраивает?

Черепанов нервно потёр подбородок, поёрзал на стуле, после чего выпалил:

— Им казарму выделили, здесь, на территории. Мне до лампочки с кем они трахаться будут, вот только, если через девять месяцев начнут рожать деток с синими глазами, — он театрально развёл руки в разные стороны делая паузу, — сам должен понимать, ДНК делать никто не будет, а проблемы появятся. Президент бюджетные деньги выделил на обучение и сомневаюсь, что ему понравится, если через полгода девочки в декрет побегут. Нехорошо получится, понимаешь?

Я кивнул увидев, что Черепанов не шутит и едва сдержал ухмылочку готовую вот-вот озарить моё лицо. Ну а как не расплыться в улыбке. Он ведь девочек, приехавших на автобусе, не видел. Если новобранцы хоть отдалённо похожи на них, у меня точно желание не появится. А потому ответил:

— Ну вроде не выгляжу маньяком, Олег Павлович, я всё понял.

— Заметь, ты сам это слово произнёс, — расплылся в улыбке Черепанов, — но, честно говоря, я бы тебя к ним на пушечный выстрел не подпустил, если бы на твоей рекомендации не стояла подпись Александры Ивановны Герц. Очень уважаемой женщины в узких кругах. Кем она тебе приходится?

— Да в общем-то никем. Несостоявшаяся тёща.

— О как! — Олег Павлович глянул на меня с удивлением, — стало быть дочка отказала?

— Наоборот, — я развёл руками, — дочка была согласна, — мама настояла на своём.

На лице Черепанова появилось полное изумление.

— Ладно, — проговорил он через минуту, — возвращайся к Абрамовичу, пусть он тебе комнату выделит, на довольствие поставит и заселяйся. Подопечные твои через неделю прибудут, так что осмотрись пока, на тренировочный центр сходи, может что и посоветуешь.

Договорить он не успел, двери заскрипели, и я машинально развернулся боком, чтобы держать и Палыча, и стоящего на пороге парня в поле зрения. Разумеется, мне ничего не угрожало, просто в своё время хорошо вбили в голову, за спиной только трупы, вот и сработал организм машинально. Белый в горке, видел его около палаток, когда выбрался из КАМАЗа. На лысой голове кепка защитного цвета, если и остался клок волос, то мне этого не было видно. А подумал про клок, потому что усы у парня были длинные, висячие, какими их на картинках у казаков рисовали.

Он же явно не ожидал застать в домике у Черепанова аборигена, во всяком случае взгляд его говорил именно об этом.

— Палыч, нам бы пошептаться, — проговорил он, бросив на меня косой взгляд.

Черепанов провёл руками по лицу, потёр глаза и поднялся из-за стола.

— Ты это, — сказал он, увидев, что я тоже подскочил, — посиди шесть секунд.

И вышел, закрыв за собой двери.

Не знаю, чем я руководствовался в тот момент, но вместо того, чтобы сесть на стул и дожидаться Черепанова, шагнул вперёд и вытряхнул из конверта лист с моей анкетой, которую так долго разглядывал хозяин домика. Решил поинтересоваться, чтобы, вернувшись домой высказаться уважаемой Александре Ивановне, что я думаю о её длинном языке или я в самом деле должен поверить, будто байка про меня гуляет по Дальнему Востоку?

Развернул лист и обалденно уставился на него. Перевернул, снова перевернул, поднёс ближе к лицу и принюхался. Никакого лишнего запаха. И тогда что это? Лист, из которого Палыч черпал обо мне информацию был девственно чист.

Когда Черепанов вернулся я уже сидел на стуле.

— Лёха, — заговорил он прямо с порога, — я тут немного занят буду, потом поговорим. Ты давай к Абрамовичу, вселяйся, располагайся и готовься к пополнению. Скоро вокруг тебя целый цветник будет, — и он мне весело подмигнул.

Увы, этим прогнозам не суждено было сбыться. На следующее утро вышла огромная разоблачительная статья и я стал местной знаменитостью.

Фотография в полный рост с подписью — извращенец. Не пустил бедную девушку из такой уважаемой организации в клозет, на вверенной ему территории. Нет, пускать то пускал, но требовал от неё платы, которая была невероятно оскорбительной для чистой и юной девы.

Как выяснилось, этой самой девой была журналистка из паршивой газетёнки соседнего государства. «Трибуна Камерун», откуда все, кому не лень, эту статью распространили.

Комендант Беренго принял удар на себя, заявив в интервью, что случилось небольшое недопонимание, а солдаты FACA, которые в тот день дежурили на КПП обязательно понесут заслуженную кару. И милые дамы могут приехать и посмотреть всё чего желают. Интересно, комендант вообще видел лица этих милых дам? У меня создалось твёрдое убеждение, что их специально отбирали такими уродливыми, чтобы никто через передок перевербовать не смог. Потому как в здравом уме и трезвой памяти это реально невозможно. И не надо хватать за язык, ещё не родился человек способный столько выпить.

Так вот, дамы могут снова приехать, но обязательно перед приездом нужно получить официальное разрешение отдела № 12 штаба Банги и милости просим. И кто же спрашивается даст разрешение, если такого отдела не существует в природе? Помыкаются пару дней и уедут, догадавшись, что им тут не рады.