— Что рано ей ещё. Что её Дударев… так себе кандидатура, — напомнила Люда, ожидая от неё поддержки. Пришлось взять себя в руки и сказать то, что успокоило бы не только сестру, но и её саму слегка отрезвило:

— Подожди, Люд. Что такое четыре дня? У тебя разве не бывает задержек? Из-за чего вообще кипишь? Сама подумай: смена климата, перелёт, новые эмоции — всё это ещё как может отобразиться на регулярности.

— Ой, не знаю, — покачала головой сестра, окидывая свое чадо расстроенным взглядом. — Что-то мне подсказывает, что дождалась-таки её бабка правнука.

Марина, устав чувствовать себя третьим лишним, к мнению которого не хотели прислушиваться, вызывающе вскинула подбородок. Вот поэтому и не хотела говорить матери раньше времени. Знала, что так и будет.

— Что хотите — то и думайте! А если я окажусь беременной — буду рожать. И плевать я хотела на ваше мнение и тем более опыт, — процедила едко, адресуя последнее Юле.

— Марина! — опешила Люда. — Разве кто-то сказал тебе не рожать? Ты чё?

— А что ты мне сегодня утром застегивала, м? Рано, Дударев ненадежный, папа будет против, ты ещё сама ребёнок. Вам-то какое дело? Я влюбляюсь в мужчину, привожу его в дом, знакомлю с родителями, вы все лебезите перед ним, едва не на коленках ползаете, а когда он начистил морду обожаемому Глебушке — сразу включили заднюю. Что за двуличие, мам? Ты на чьей вообще стороне?

Юля боролась с тянущей болью внизу живота, стараясь сохранить на лице хоть какое-то участие. Главное помнить: сейчас не время для эмоций. Ещё ничего не ясно наверняка. Блин. А ведь знала, чувствовала, что этим всё закончится. Где-то на подсознательном уровне, в самых дальних закромах души эта мысль преследовала её изо дня в день. Это только в сказках бывает так, как нам хочется, а в жизни всё далеко не так радужно.

— На твоей, дочунь, — прорвался сквозь поплывшее сознание голос сестры. — Я всегда буду на твоей стороне. Но это так… неправильно, что ли. Вы даже не расписаны, что люди скажут.

— Ма-а-ам, — прорычала Марина, едва сдерживаясь, — Советский Союз давно распался. Когда захотим, тогда и пойдем в ЗАГС, чем не проблема. Верно, Юль?

И снова Юле пришлось вымученно улыбнуться, давая понять, что полностью согласна с вышесказанным. Будь на месте Вала другой парень, она бы первая поддержала племянницу, заверив, что брак — не самое главное в жизни. Сотни пар живут вместе и воспитывают детей без штампа в паспорте и ничего. Все довольны. А тут прям свадьбу подавай. Не в свадьбе одной залог счастливых отношений.

Но сейчас… Когда она сама не меньше родственницы подыхала от любви к Дудареву… смотреть в её глаза, видеть её победоносную улыбку, считывать затаенное лично для неё (в этом уже не было сомнений), торжество, было для неё ещё теми пытками.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Верно, — согласилась, будучи не в силах воспротивиться неизбежному. Неожиданный удар, ничего не скажешь. Замаячившее на горизонте будущее снова заволокло беспросветной дымкой. — Свадьбу можно сыграть в любое время, лишь бы было с кем.

И всё… Больше она ничего не сказала. Не успела. Возможно, и к лучшему. И так поймала на себе недоуменный взгляд сестры. Зато чётко дала понять кое-кому, что думает по этому поводу.

Слава богу, в этот же момент объявили их рейс, и им не оставалось ничего другого, как вернуться к мужчинам, и неспешной вереницей, следуя отведенной в билете посадочной группе, направились на посадку.

Наконец-то пять часов перелета, показавшиеся для Юли вечностью, остались позади.

Не сказать, что успокоилась на все сто процентов, но нарушенный эмоциональный дисбаланс смогла выровнять. Во-первых, от этого никуда не деться и как бы не было хреново, а придется смириться с неизбежным. Что уж теперь рвать на голове волосы и заламывать руки. Ей бы для начала со своими проблемы разобраться, а потом уже переживать, как оно всё будет.

А во-вторых, беременность Марины (если таковая будет иметь место) возможно, избавит её от придирок со стороны Глеба хотя бы на некоторое время. Если всё получится, и он уверует в её разрыв с Валом, ей будет легче выстоять в суде, сохранив за собой родительские права.

Покинув борт самолета, Марина первым делом поспешила в расположенную на территории аэропорта аптеку, покупать злополучный тест. Люда поспешила следом. А Юля осталась с сыном и Ромой, ожидая их возвращения. На вопрос: "куда это подевались девчата", пришлось ответить, что у Марины разболелась голова, поэтому пришлось заглянуть в аптеку, на что Рома только недовольно нахмурился и принялся нарезать вокруг неё нервные круги.

— Что-то они странные какие-то. Шушукаются, прячутся от меня. Ты не знаешь, что там у них стряслось?

— Не знаю, — Юля сдвинула плечами, жалея, что и сама не пошла в аптеку. Третий день чувствовала себя неважно. А вот общее недомогание и тянущие боли внизу живота — преследовали со вчерашнего вечера. Состояние, как перед месячными. И вроде, тоже уже должны начаться, а всё нет и нет. Сославшись на нервотрепку и тот же самый стресс в связи с перелетом, Юля дала себе установку успокоиться. Лучше набраться терпения и подготовиться к встрече с мужем, чем париться по такому поводу. Она пила едва не самые сильные противозачаточные и врач, приписавшая их, заранее предупредила о таких симптомах, так что для паники не было причин.

Но как бы не настраивалась на предстоящую встречу с Глебом, как бы не давала себе установку не нервничать, а то, что он приехал за ними прямиком в областной центр — резко выбило её из укатанной с таким трудом колеи.

— Папа-а-а-а… — помчался к отцу Сашка, завидев его ещё издали.

— Сынок, подожди! — бросилась за ним Юля, не сразу поняв, куда он рванул.

— Там папа, мам. Смотри! — указал пальчиком на шедшего им навстречу Осинского и Юле не осталось ничего другого, как поспешить в указанном направлении, не рискнув отпустить сына одного.

И вроде, что тут такого? Любящий муж и отец соскучился по родным, приехал забрать их домой, а у Юли при его появлении едва не подогнулись коленки. Снова придется улыбаться, играть роль примерной жены, проявлять показушную заботу, внимание, любовь…

— Сашка! — поспешил к сыну Глеб, распахнув объятия. Сразу видно, соскучился. Тут не прикопаешься. И сама бы не выдержала, окажись от своей частички настолько далеко. — Вот это ты вырос! — подбросил в воздух смеющегося мальчика, улыбаясь искренней улыбкой. — А загорелый какой!

На несколько минут Юля выпала из реальности, рассматривая мужа. Его лицо приняло божеский вид, лишь кое-где сохранив желтовато-синюшный оттенок. Бровь практически затянулась, исчезли устрашающие синяки под глазами. Одет он был просто, зато со вкусом. Светло-голубые джинсы и кипенно-белая футболка оттеняли загорелую кожу, словно всё это время Глеб только то и дела, что находился на открытом солнце.

И как бы ни было прискорбно признать, а то, что она сейчас наблюдала, стоя посреди огромного зала, свидетельствовало лишь об одном: Глеб действительно любил Сашку. Причем, сильно любил. Наверное, так же сильно, как и она, иначе бы давно отпустил их. Разве можно отдать свое, то, что принадлежит тебе по праву отцовства, кому-то другому? Почему он должен рушить свою семью в угоду чьих-то желаний?

Тут Юля понимала Глеба, как никто другой. Никто не заменит ребёнку любящего отца. Каким бы не был Вал классным, заботливым и веселым — он навсегда останется для Саши мужчиной, разрушившим счастье его родителей. По крайней мере, детский ум будет считать именно так, не иначе. И попробуй объяснить, что не чужой дядя всему виной, а его мама и папа.

— Мам, иди к нам! — послышался звонкий голосок сына, и только сейчас Юля обратила внимание, что так и замерла на полпути, не решаясь идти дальше. Но потом ей всё же пришлось подойти к мужу, так как Военбурги тоже заприметили появление Глеба и сейчас шли в их направлении.