Я очень не любила лгать, а потому решила сказать правду. О том, что из-за плохого самочувствия я не могу идти на занятия. В конце концов, я не уточняла, кто именно себя плохо чувствовал, я или кто-то еще. А оставить Каю одну в таком состоянии я не смогла бы и без ее просьбы. Поэтому, сказанное мной не могло быть расценено как неправда, хотя, на самом деле, это куда больше было похоже на игру в слова, в которую я накануне играла с господином ректором. И уже потом, много после того, как дверь за Рином закрылась, мне пришла в голову мысль о том, что его решение зайти за мной было странным. За время нашего недолгого общения я не дала ему никакого повода, чтобы расценивать меня как-то иначе, чем одногруппника. Я была в этом совершенно уверена. Точно также, как и в том, что Рин вчера не высказал какой-то личной заинтересованности в этих злосчастных утренних тренировках. А это говорило о том, что он решил проводить меня до учебного класса вовсе не из-за того, чтобы узнать последние новости о тренировках. Вообще, если задуматься и вспомнить все события прошедшего дня, связанные с Ринолиэном, то самым логичным объяснением его утреннего визита было то, что он хотел зайти в класс вместе со мной. А первым занятием у нас был предмет, который вела не кто иная, как магистр Лалин. И именно на нее должно было быть рассчитано это маленькое представление, как я полагала. Уж очень много личного было во взгляде, которым магистр смотрела на своего ученика.

Впрочем, это было вовсе не то, о чем мне хотелось думать прямо сейчас. Мне было понятно, что этих двоих связывает какая-то история, но и магистр, и Рин были взрослыми людьми, которые должны были быть способны самостоятельно разрешить все противоречия, связанные друг с другом. Во всяком случае, я на это надеялась. Потому что прямо сейчас передо мной стояла задача на порядок сложнее, чем разобраться в том, кто кого любит, а кто нет. Задача эта называлась «Основы магинженерной графики». Именно так гласила надпись на обложке книги, которую я взяла из библиотеки и в изучение которой я сейчас была погружена.

Книга эта была обычная, в том смысле, что даром мыслить и разговаривать она не была наделена. Но ее мне в один голос порекомендовали разумные книги, с которыми мне выпала удача познакомиться, и я решила внять их мудрой рекомендации. Хотя, когда я открыла оглавление и прочла один из его пунктов, который содержал в себе сведения об аксонометрической проекции плоских фигур, то, честно признаться, на какой-то момент даже пожалела, что вняла этой самой рекомендации. Потому что это была вроде бы и «книжка с картинками», а, вместе с тем, учебник по предмету, сложность которого была не меньшей, чем, например, у небезызвестного многим «сопротивления материалов».

Впрочем, сложные задачи меня всегда увлекали, и главной трудностью лично для меня было заставить себя начать над решением этой самой задачи работать. Поэтому, начав чтение, хотя и после некоторого внутреннего сопротивления, я вскоре погрузилась в него настолько, что не заметила, как пролетело несколько часов. Отвлек меня от чтения весьма познавательной литературы настойчивый стук в дверь. Я было подумала, что это Ринолиэн пришел узнать о моем самочувствии, а потому для меня стало большим удивлением увидеть самого господина ректора.

И только сейчас, глядя на Тамира, хмуро взирающего на меня, я вспомнила, что что сегодня по расписанию, среди прочих занятий, была и магинженерная графика. А это означало, что мое отсутствие кое для кого не должно было пройти незамеченным. Уже не прошло. Справедливо полагая, что не стоит вести дискуссии в коридоре, да и вообще, что нахождение ректора на пороге комнаты адептки выглядит немного странно, я открыла дверь пошире, сама отходя немного в сторону. И андр, не дожидаясь иного приглашения, быстро вошел внутрь, плотно закрыв за собой дверь.

− Что-то случилось? Тебе плохо? И почему этот мальчишка знает о тебе то, чего не знаю я? − Тамир вглядывался в мое лицо, не скрывая своей обеспокоенности.

− Столько вопросов, − вместо ответов улыбнулась я.

А потом сделала то, что ожидала от себя меньше всего. Да и Тамир, судя по его первой реакции, тоже.

Я сделала шаг вперед, превращая в ничто и без того не слишком большое расстояние, которое было между нами. А затем обняла Тамира, прижавшись к его груди.

− Знаешь, я только недавно подумала, что прогуливать учебу − очень скучное занятие. А сейчас мне уже так не кажется.

Я почувствовала, как руки андра скользнули по моей спине, заключая меня в объятия.

− Не могу с тобой не согласиться, − произнес Тамир. − Но ты так и не ответила на мой вопрос. Как ты себя чувствуешь?

− Со мной все хорошо, − успокоила я своего ректора.

Своего? Ох, неужели я начала его считать таковым?

− Ты уверена? − Тамир внимательно посмотрел на меня. − Что же, в таком случае, произошло с моей заучкой?

− Дело не во мне, − я приложила все силы, чтобы не завизжать от восторга, услышав из его уст обращение «моя». − В Каэрин, − добавила я.

− Дочь посла Руада в Оране? − в одно мгновение взгляд Тамира стал серьезным. − Что случилось с ней?

− Она сейчас спит, мне с трудом удалось уложить ее. Но когда я пришла, она была просто в ужасном состоянии. Все время плакала и винила себя в чем-то плохом. Судя по всему, она даже не заметила моего отсутствия ночью, настолько была погружена в свою беду.

− Не знаю, в чем причина такого ее состояния, но то, что произошло с ней, случилось не сегодня и не вчера. Здесь, в магистериуме, никто не причинял ей никакого вреда, − уверенно произнес андр.

− Ты следил за ней? − удивленно выдохнула я.

− Не сам, конечно, − легко усмехнувшись, ответил Тамир. − Но, да, можно сказать и так.

− Ну конечно, нельзя же было оставить дочь такого важного человека без соглядатаев, − невесело произнесла я.

− К сожалению, да, − на удивление, согласился со мной ректор. − То, что твоя подруга − дочь посла, не делает ее более значимой по сравнению с остальными студентами. Но делает более привлекательной целью для различного рода провокаций, вероятность которых увы, не стремится к нулю. И даже, наоборот, увеличивается, потому что при ее нахождении здесь, в стенах магистериума, к недругам ее отца, могут присоединиться и мои враги.

− Пожалуй, вы правы, господин ректор, − не могла не согласиться я с его доводами.

− Ты опять? − Тамир укоризненно посмотрел на меня.

− Прости, − я посмотрела на него с грустной улыбкой. − Я просто очень беспокоюсь за Каэрин. Боюсь, что с ней могло произойти нечто непоправимое.

− Она жива, − с непоколебимой уверенностью в голосе ответил Тамир. − Все остальное можно исправить.

Я слабо улыбнулась и, отбросив все условности, обняла его, прижавшись к его груди, словно пытаясь заразиться от него этой уверенностью.

− Ничего себе, − раздался буквально через несколько мгновений удивленный возглас за моей спиной.

Я быстро, насколько это было возможно сделать в крепких объятиях андра, развернулась и увидела Каэрин, стоящую на пороге двери, ведущей в гостиную из ее комнаты.

− Как ты себя чувствуешь? Тебе уже лучше?

Я хотела подойти к Кае, но Тамир не дал мне этого сделать, продолжая удерживать в объятиях.

− То, что я вижу, очень способствует тому, чтобы быстро прийти в себя, − Кая продолжала смотреть на нас с Тамиром, словно не могла поверить, что все это происходит на самом деле. − Очень неожиданно, − добавила она.

− Не могу с вами не согласиться, адептка Валиин, − обратился Тамир к Кае. − Я и сам был поражен, впервые увидев Стеллу. Настолько, что не мог ожидать подобного.

− О да, мне рассказывали о том, как вы были поражены, − хихикнула Кая. − Простите, магистр Орин, − затем потупилась она. − Я не хотела.

− Не стоит стесняться, адептка, − успокоил ее Тамир. − Я нисколько не сомневаюсь в том, что описание того самого утреннего эпизода уже успело разойтись во всему магистериуму и, что весьма вероятно, даже обрасти новыми увлекательными подробностями. Как видите, к катастрофе этот случай не привел, хотя повторять его не стоит. Как я уже говорил Стелле, большинству андров свойственна верность.