Чужеземцев и слуг Чернобога,

Все трудились и мужи, и жёны,

Даже дети и старцы седые:

Население рвы углубляло,

Поднимало дубовые стены,

У бойниц насыпало каменья

И смолу разводило в кадушках.

Также сено с лугов вывозило,

Чтобы скот в крепостях ел отменно

И кормил молоком, сыром, мясом

Осаждённое в них население.

Поздним вечером яркие звёзды

Загорелись на небе, мигая,

Море сонно плескало прибоем,

Подымая с песков белых чаек.

Те, летая над тёмной водою,

Возмущённо и громко кричали,

Недовольные лаской морскою

И порывами слабого ветра.

Только филин спокойно и важно

Восседал, наблюдая за морем.

Он сидел на камнях незаметный,

Неподвижный, невидимый чайкам.

Птица Сварога[26] ночью безлунной

На дозоре сидела исправно,

Чтобы с моря внезапно в час поздний

На драккарах строптивые даны

Не нагрянули силой военной.

В это тихое сонное время

В зале храма Перуна[27] собрались

Воеводы — бояре Дубина

И, усевшись на лавках сосновых,

Стали ждать, когда князь пожелает

К ним прийти и сказать своё слово.

Так сидели они до полночи

И молчали, а ветер холодный,

Потихоньку играя ставнями,

Всё скрипел и стонал, как ребёнок.

Наконец воеводы поднялись

И, вздохнув, порешили направить

В княжий двор своего человека,

Чтобы он передал князю слово,

Слово тех, кто за войско в ответе,

Кого выбрали общим собранием

Ободриты в тяжёлое время.

Решено было князя поставить

Перед фактом его малодушья,

Чтобы он отказался от власти,

Если страхом наполнено сердце.

Но лишь только об этом решили,

Как открылись дубовые двери,

И в светлицу вошёл вождь военный,

Светояр — князь страны ободритов.

И, увидев его, воеводы

Снова сели на лавки и молча

Стали ждать, когда молвит он слово.

И сказал Светояр воеводам:

«Братья, трудно мне, братья родные!

Не взыщите, скажу я вам прямо,

Что не знаю, как с тьмою бороться,

Здесь не я нужен вам — воин брани.

Нужен воин другой — воин слова,

Воин мудрости, воин порядка!

Воин, знающий тёмных законы,

Тот, кто жизненный опыт имеет,

Кто водил наше войско на данов,

На нордвенов, на франков, на свеев

И ни разу не знал пораженья.

Одним словом, скажу я вам, други,

Что Никлота к нам вновь на княженье

Надо звать: к его дому с поклоном

Первым я подойду — вы за мною.

И прошу вас, поверьте мне, други,

Что не надо играть нам с судьбою».

Старый мудрый Никлот утром ранним

Вдруг узрел из окна своей спальни,

Как к воротам парадным у дома

На конях вороных и на белых

Подъезжали бояре в доспехах.

С ними князь Светояр

В шлеме златном,

В красном ярком плаще и в кольчуге,

А в руках его — меч высшей власти,

Власти, данной народом, над войском.

И задумался старец, взирая

На нарядных гостей у стен дома.

Но, надев выходную рубаху,

Вниз по лестнице быстро спустился,

Отпер двери своими руками,

Жестом знатных гостей приглашая.

Но остались на месте бояре,

Только головы в низком поклоне

Пред хозяином все опустили.

И лишь князь Светояр вперед вышел,

Он снял шлем и, склонивши колено,

Молча меч положил пред Никлотом,

А потом тихим голосом молвил:

«Князь и брат мой,

Вот меч высшей власти,

Снова он к тебе, мудрый, вернулся.

Это воля народа и князя,

Что склонился сейчас пред тобою.

Подыми меч, возьми его снова

И води войско венов, как прежде.

Все мы будем служить тебе честно,

Если надо, и головы сложим

За народ свой и правое дело,

Не взыщи, что ответственность снял я,

На тебя возложив её бремя,

Это было угодно народу,

Что нам делать — такое уж время».

И Никлот взяв дрожащей рукою

Меч булатный, поднёс его к сердцу

И сказал твёрдым голосом князю:

«Светояр, очень жаль, что народа

Отменить я не в силах решенье.

Я согласен, и вот моё слово,

Знаешь ты, Светояр, знают войны,

Что я стар, и командовать войском

Одному будет мне не под силу.

И поэтому, брат мой, со мною

Будешь ты, Светояр, равный властью,

Старику помогать станешь словом

Мудрым, нужным, ведь ты полководец.

Я возьму на себя ход событий,

Ты же их исполнять будешь смело.

Нам так будет сподручнее, княже.

Три чела, три руки и три сердца».

Удивлённо взглянув на Никлота,

Светояр свою голову поднял

И спросил старика: кто же третий,

На кого он надежды питает?

Может, кто из союзников верных

И кого он пока что не знает?

Но ответил Никлот ему прямо:

«Третий с нами поднимет десницу,

Руевит[28] из огня выходящий.

Я во сне его видел, бояре,

Бог сказал мне всего лишь два слова:

«Я пришёл». Значит, тьма не всесильна.

Надо верить, что выстоим, други.

Но, чтоб наша победа созрела,

Мы пошлём в Ретру к лютичам верным,

Трёх бояр в ратном деле сметливых,

И попросим их быть с нами вместе.

Также надо посольство к руянам

Снарядить нам, пока что датчане

Не прикрыли морские проходы.

Надо спешно помочь лужичанам

Скот сберечь и разрушить дороги,

Что ведут по их землям на Дубин.

И конечно же надо направить

Мужей знающих толк в убежденье,

В Русь восточную к братьям по крови,

Если б флотом они своим мощным

Усмирили Cегтуны[29] драккары.

Я боюсь выступления свеев,

Их король — давний друг Каролингов.

Надо думать о всем, братья, сразу

И везде опираться на силу».

Так сказавши, Никлот меч повесил

На свой пояс сафьяновый красный

И, обняв Светояра по-братски,

До земли поклонился боярам.

Между тем в земли лютичей вольных

Из Саксонии войско латинов

Тяжкой силою грозно вступило.

Впереди, на конях восседая,

Продвигались наёмники смело.

Вид уверенный, наглый, надменный.

Видно сразу: пощады не знают…

Рядом с ними, блистая гербами,

Иониты и полные силы

Тамплиеры в тяжёлых доспехах.

Чуть поодаль лихих воев смерти

Продвигались баварцы, бургунды,

Генуэзцы, швейцарцы и франки,

Также рыцари Пада и Рейна,

Вслед за ними на грузных повозках,

Запряжённых волами, конями,

Восседали с оружием саксы,

Те, что осенью прошлой клялися

Быть в союзе с народом Поморья.

И вся эта военная сила

Шла на Ретру, на Волин и Дубин,

На Торнов, на Венету и Шецен.

И вожди латинян изнывали

От безделия, видя пустые

Сёла лютичей, чьё население,

Спрятав скот и засыпав колодцы,

Всё куда-то мгновенно исчезло,

Кроме этого, в пущах дороги

Позакрыли засеки, и тыны,

И мосты через малые речки

Оказались в огне и руинах.

И не видно нигде было войска,

Войска лютичей смелых и сильных.

Странно было смотреть, как славяне

Без борьбы отступают к столице,

Отдавая свирепым пришельцам

Свои светлые отчие земли.

В это время из датских фиордов

Флот в Венецкий залив гордо вышел:

Корабли синеокого Кнуда,

Его брата веселого Свейна.

Вся флотилия, став против ветра,

Шла на вёслах, волну рассекая.

И кричали неистово чайки,

Возбуждённые скрипом уключин.

Пели песни гребцы, выли трубы,