Выйдя из зарослей отлипа, Мюрр случайно наткнулся на незамеченное им ранее селение сюрров – ящеры хоть и не отличались умом, но быстро смекнули, что страшный Сын Бога не любит бывать в дурманящем лесу, а значит, именно здесь для них самое безопасное место.

Завидя Мюрра, ящеры распластались перед ним ниц, подвывая от страха в ожидании неминуемой смерти, но он лишь отмахнулся и пошел прочь – на душе у него было легко и ему не хотелось убивать.

Домой он вернулся под вечер. Ни слова не говоря, растянулся на своем лежаке, а сам исподтишка наблюдал, как девушки-трагги устраиваются в углу на циновках, готовясь к обязательной смерти.

Мюрр видел, как оцепенение охватило одну из трагги. Ждал, когда тоже произойдет со второй, и тогда он сможет подойти к Ронне и снова удержать ее на краю. И впереди у них будет еще одна чудесная ночь общения.

Мюрр ждал, но вторая девушка все не умирала, а глаза Ронны уже затуманились смертью. Повелитель Холода запаниковал – еще миг, и даже его силы не хватит, чтобы вернуть ее!

Наплевав на скрытность, он бросился к Ронне. Присел на корточки, перехватив изумленный взгляд не желавшей умирать трагги, и уцепился за одному ему видимые узелки жизни Ронны. А когда она села, приходя в себя, Мюрр быстро наклонился над излишне любопытной трагги и прикоснулся рукой к ее груди. Трагги затихла.

– Она все видела? – спросила Ронна.

– Да, – кивнул Мюрр.

– Она расскажет Всевластному! Обязательно выдаст меня, когда проснется!

– Она больше не проснется, – покачал головой Мюрр.

– Не проснется? – Ронна удивленно посмотрела на него. Поняла. Помолчала, опустив голову, а потом тихо сказала: – Что ж… Трагги не всегда просыпаются.

– Ты расстроена?

– Н-нет. Нет… Я рада, что у меня есть такой… друг, как ты, Мюрр.

За эти слова, за произнесенное вслух имя он был готов уничтожить всех трагги, всех сюрров или кого она там захочет. Ради нее он был готов на все! И Мюрр выразил свои чувства в клятве:

– Пока я рядом, ты никогда не умрешь.

Дурак! Тогда он еще не знал, что не все клятвы можно выполнить…

…И вот однажды наступила ночь, когда он не смог удержать ее. Несмотря на все его усилия, Ронна ушла, растворилась в вечности, и некого было винить в ее смерти.

В ту ночь Мюрр сделал свой второй жизнеопределяющий вывод: «Самое невыносимое на свете – терять. А чтобы не терять, надо не иметь – ни дорогих тебе людей, ни ценных вещей, ничего. Не иметь, значит, не терять».

Девушек-трагги сменили два холодных надменных нагаса, но Мюрр больше не обращал внимания на слуг. У него появилось другое увлечение – он начал гасить вулканы.

С каждым годом его магическая сила нарастала, клокотала, требуя выхода. И когда ему исполнилось двадцать, наступил кризис – сдерживать силу стало невмоготу. Обычно у амечи и дейвов магическая сила активно начинала проявляться лишь к пятидесяти годам. Именно в этом, юном по меркам Высших возрасте они и вступали в длинную пору своего ученичества, во время которого обучались сдерживать, направлять и правильно распоряжаться своей силой. Но у Мюрра способности раскрылись раньше и сильнее, вот только некому было учить его.

Наверное, он мог стать великолепным Богом, умным и незлым, окажись тогда рядом с ним достойный Учитель, который направил бы его пробудившуюся силу на созидание. Но Мюрр был один, и никто не рассказал ему вовремя о добре и зле. Он стал не злым, а равнодушным, и его сила все больше скатывалась в темную сторону разрушения.

Вулканы гасли один за другим, мир остывал, и постепенно начали вымирать теплолюбивые беззащитные перед похолоданием сюрры.

Возможно, вскоре Миррюэль ждала окончательная погибель, если бы однажды среди слуг не появились три всадника джигли. При виде их летающих коней Мюрр сразу забыл про вулканы, испытав эмоциональный шок едва ли не более сильный, чем при виде танцующих с мечами дарианцев.

Все дейвы имели крылья, и Мюрр не стал исключением. Но – увы! Эти крылья не годились для полноценного полета, они разве что позволяли своему владельцу не разбиться, падая с большой высоты. Но взлететь с их помощью не было никакой возможности. А Мюрру так хотелось летать! Но его стихией был Холод, а не Воздух, поэтому даже вся могучая волшебная сила Мюрра не могла помочь ему взлететь. Теперь, с помощью чудесного, черного как уголь коня, мечта могла осуществиться.

Могла… Только между ним и его мечтой стоял всадник джигли…

На этот раз Мюрр не стал просить. Он хладнокровно и жестоко убил одного из всадников вместе с конем. Сделал это показательно, на глазах у остальных. А когда затих последний хрип бедолаги, Мюрр негромко бросил в пространство:

– Я хочу летать на ваших конях тогда, когда мне вздумается.

И два дрожащих голоса слились в один:

– Как пожелаете, Господин…

Однажды на Миррюэле объявился гость.

Проснувшись в тот день, Мюрр почувствовал странное недомогание – ломило все тело, на груди будто разместился целый вулкан – тяжелый и горячий, а небольшие рога казались весом с добрый кусок скалы.

«Что со мной?» – вяло удивился Мюрр, не в состоянии ни шевелиться, ни дышать. Без усилий он мог двигать только глазами.

Осмотревшись, Повелитель Холода обнаружил, что джигли без признаков жизни лежат на полу в странных, нелепых позах, будто каждый из них упал там, где стоял. У одного под рукой валялся разбитый кувшин. Острые осколки оцарапали руку джигли, и его кровь смешалась с разлитым светлым вином. Другой, видно, кашеварил у очага, а потом так и упал – с поварешкой в одной руке и мешочком крупы в другой.

Мюрр встревожился и попытался подняться на ноги, придерживая обеими руками отяжелевшую голову.

– Лучше не надо, – внезапно раздался чей-то озабоченный голос, и в поле зрения Мюрра возник мужчина. Его облик постоянно менялся, перетекал из одной формы в другую: из невысокого крепыша в худощавого дылду, из курчавого темнокожего джигли в длинноволосого мрачноватого трагги.

– Кто ты? – через силу прохрипел Мюрр.

– Я? – Пришелец как будто удивился. – Я тот, кто научит тебя, малыш.

И Мюрр словно и впрямь превратился в малыша, доверчиво глядящего на умного взрослого дядю, который вот сейчас решит все проблемы и ответит на все вопросы.

– Мне плохо, – пожаловался Мюрр.

– Я знаю, – кивнул пришелец.

– Трудно дышать и голова болит, – продолжал ныть Мюрр.

– Это небольшая мера предосторожности, малыш. Ты слишком силен даже для меня. Я должен был убедиться, что ты не наделаешь глупостей.

– Не наделаю, – искренне пообещал Мюрр. В тот же миг исчезли тяжесть и ломота. Повелитель Холода подвигался, разгоняя остатки недомогания, и посмотрел на джигли. – Они мертвы?

– Нет, они без сознания. У нашей встречи не должно быть свидетелей.

– Ты сказал, что научишь меня. Чему?

– Для начала двум вещам, малыш…

– Ты не мог бы называть меня по имени? – перебил Мюрр. – У меня есть имя! – В его голосе прозвучала неприкрытая гордость. – Меня зовут…

– Нерожденный! – засмеялся пришелец.

– Нет, – удивился Мюрр. – У меня другое имя.

– Ты уверен? – хмыкнул пришелец. – Видишь ли, в древнем… очень древнем языке, на котором говорили Предтечи, есть такое слово «мюрр». Оно означает – несуществующий, нереальный, нерожденный – в общем, тот, кого нет, никогда не было и просто не может быть. И это ты.

– У-у-у, – выразил свои эмоции звуком Мюрр.

– Да, малыш, – вздохнул пришелец. – Ты очень точно выбрал себе имя.

– А как зовут тебя?

– Никак. Я тоже своего рода «мюрр»… Впрочем, ты можешь называть меня просто – Творец.

– Ладно, Творец. А чему ты будешь учить меня?

– Во-первых, изменять свою внешность.

– Как ты?

– Нет, как дейв. Удивлен? Но разве тебе неизвестно, кто ты? Ты – дейв, и отец твой – дейв. И в вас заложена эта способность с рождения… Итак, сосредоточься и запоминай. Сперва три ограничения. Ты не можешь оборачиваться зверем, амечи и женщиной…