— Сволочи! — раздалось хоровое, на три голоса.

— Если не хуже. Ладно, значит, надо будет делать корабль. В этом-то кто-то разбирается? И всякие там паруса и колёса не надо — двигаться он будет. Важно, чтоб не развалился и не потонул.

— Мореходную баржу-то сделаем, — подал голос греющий уши на входе в кабину корыта боцман. — Да и колёса с приводом если не сделаем, то сможем толковому мастеру-кузнецы показать, хотя судя по этой лодке — и не надо.

После чего произошёл диспут, без рукоприкладства, но на повышенных выражениях, с использованием специфического водоплавающего жаргона. Постоял я, послушал, был травмирован в миропонимание и эстетизм: места, в которые эти страшные люди помещали якоря, мачты, крабов, пушки и друг друга — были исключительно интимными и совершенно не годящимися для размещения всего названного.

— Так, вы тут пообщайтесь, сейчас или там потом — главное, чтобы к этому острову Гратис было понятно, что и как делать.

— Почтенный, а деньги?

— А деньги есть, — хмыкнул я, потопав из кабины, где возобновился эмоциональный диспут на повышенных тонах.

Прошёлся по полу, послушал краем уха всякие «спасибки» от ошивающихся водоплавающих. Последние нашли какое-то спиртное и сейчас радостно обмывали освобождение. Я подумал, да и решил персоналу не мешать: у них офицерьё есть, вот они пусть и мешают, а мне лень.

Дотопал до задницы корабля, стал смотреть в удаляющиеся огни порта Тулапа.

И думать над вторым недостатком. Возможно — плодом моей паранойи, но вот… Не нравилось мне, как быстро, чётко и гладко всё прошло. Не результатом, он-то вполне удовлетворительный. А тем что я, непрофильный, будем честны, специалист, без особой подготовки, ни черта не знающий…

«И шебуршень бестолковый», — дополнил Потап.

В общем — ни сучки, ни задоринки. Всё гладко, и всё получилось, и вот не нравится мне это. Действовать я, нужно признать, начал скорее от безысходности: очень уж ситуация была жопная, а задержка в сутки привела бы к тому, что я начал уже неконтролируемо психовать.

Смешная шутка, что ли, вопросительно уставился я на жёлтую и ехидную луну. Но светило не отвечало, не подмигивало и, если бы не привычное ощущение саркастичного ехидства — было бы приличным светилом.

Так что пошёл я в каюту, всё же несколько дёргаясь из-за везения. Ну и умеренно огорчаясь, что нельзя прямо сейчас рвануть к Зиманде. И, потихоньку, под покачивание корыта, задремал.

А разбудил меня совершенно невозможный по силе рёв Потапа. Скатился с кровати, ухватился за кобуру, начал оборот. Одновременно стараясь понять — где враги?

«Жадина это», — мрачно сообщил топтыгин, явно готовясь к явлению в яви, ну а я — поддал энергии из внутреннего мира.

И даже немного успокоился на тему «отсутствия неприятностей», да и почувствовал, о чём ревел топтыгин: эманации Аваруса, отчётливые, нарастающие, причём локализованные на меня.

— Нам того? — уточнил я.

«Нет», — отрезал Потап. — «Жадина — не вояка, он в боги-то пробился, торгуя и договариваясь. Корыту этому, да и всем рядом — „того“. А мы отобьёмся, наверное».

— Как-то не хочется терять нажитое непосильным трудом, — покручинился я. — Хотя то, что не помрём — радует. Наверное. Блин, а может, он просто поздороваться хочет?

«Жадина?» — смешливо захрюкал мохнатый.

— Мда, — признал я, но тут же возмутился. — Какого овоща?!!

С этими словами я уцепился за сумку с золотишком, овеваемую эманациями божества. Моё имущество стало проявлять неподобающую шустрость, воспарив. Ну я её и закогтил, естественно.

А закоктив — как бы «сорвал полог». И да, Аварус, сучность божественная, жадина и жлоб. Метрового росточка то-о-о-олстый человечек. Большеголовый, похожий пропорциями на младенца, с золотой кожей — не металлической или желтушной, а отливающей-светящейся золотом. И мордас у этого божества был… запредельно жлобским. У младенцев такого не бывает — с такими мордасами пуповиной удавливаются от жадности.

— Отдай, вор! — грозно сведя бровёнки перекатами золотых монет озвучил бог.

— Не отдам! — возмущалось моё почтенство. — И я — не вор!

— Ты украл ЗО-ЛО-ТО у моего жреца — и не вор?!! — уже пророкатало, а в отсветах золота стали появляться нотки агрессии. — Отдай сумку!

— Не отдам! Моё! — сообщил я.

И Динька, хоть и боялась запредельно, гневно пища, подлетела и ухватилась за имущество. Наконец, ржущий Потап проявил пару призрачных лап, прикрыв суму, которая перестала вырываться.

— Так вот, когда твои нездоровые божественные потуги на воровство пресечены — и твои, Аварус, а не мои! — можно и поговорить. Я — не крал. Ты скрижали писал?

— Ой, да что там писал… и древний медведь тут, — скорчилась морда божка в гримасе. — Драться с вами — невыгодно! — гневно уставился он на меня.

— А зачем драться? Я ничего не крал. А взял компенсацию. По праву силы, по божественным законам, — почуял я возможность отбояриться от крайне неприятного расклада с дракой или обездоливанием.

— Врёшь же, — прокурорски уставился на меня божок, окончательно успокоив.

Он реально — жлобяра запредельный. Понять, врёт собеседник или нет — для бога раз плюнуть. Так он на этот разовый плевок жадничает. За золотишко будет держаться звиздец как, но не отдавать финансы — есть шанс.

— Ну слушай, Аварус, — начал я напевно пересказывать ситуацию с момента появления монитора береговой обороны.

Божество действительно было завязано на «договоры» — слушало внимательно, уточнило несколько моментов. Правда, у меня появилось несколько вопросов, которые я не черта не понимал.

«Потом поясню, сейчас времени нет, да и услышать может», — отэманировал явно веселящийся Потап. — «Считай, что перед тобой сильный настоящий зверь: может, и сильнее меня, но с твоей дырой — нам по силе. И жа-а-адный, да и драться не умеет. Так что не шебурши не по делу».

— Ладно. Буду шебуршать по делу, — не прерывая рассказ, мысленно хмыкнул я.

— Итого, эта этерия: повредила и спёрла мой корабль, — подытожил я рассказ. — Повредила и спёрла мой экипаж. Нанесла мне самим фактом спирания тяжёлые душевные страдания. И отказались отдавать!

— А ты просил? — хмыкнуло божество.

— Ага! — радостно закивал я, даже лапой утвердительно помотал. — И ещё они проти-и-ивно выставляли со своей земли: «этария не заинтересована в твоём длительном пребывании на своей территории».

— Я тебя услышал, видом Потапыч, — важно надул и без того толстые губы золотой младенец. — И золото — верни! Ты утащил в сотню раз больше, чем у тебя взяли!

— А корабль? А моральный ущерб⁈

— У тебя? Мораль⁈ Да я такой шутки пару тысяч лет не слышал!

— Ком-пен-са-ция! И право силы!

— Законы этерии!

— А мы на её территории? — наобум уточнил я, ну и судя по скуксившемуся золотому мордасу — нет.

— В общем, корабль за корабль ты взял. Это… равновесно, — скорчился бог. — Золото возьми столько, сколько взяли у тебя. Остальное — отдай!

— Да щаззз! — потерял остатки богопочитания. — По мне стреляли, меня… не важно, — на этапе «меня взрывали» я остановился — вчинить в ущерб нахрен взорвавшийся моими усилиями монитор как-то не очень выходило. — И членов МОЕГО экипажа убили. И мне пришлось вот этими лапами, — потряс я для наглядности лапами, — трудиться! Чтобы вернуть своё! А любой труд — должен быть оплачен!