Ну и троица, помимо полбога: Аварус, его скупердяйство. Гортах, божество конструктивной деятельности и мастерства. И вот прямо удививший меня Шут. При этом Глон хотя косвенно подчеркивал, что «Алло самый крутой», но прямо декларировал полное равноправие, этакий чуть ли не единый квартет божеств.

Всё это, конечно, не радовало. Особенно сволочизм с моим честно экспроприированным кораблём и его обслуживающим персоналом. Но бегать, пыхать огнём и реветь «УНИЧТОЖУ!» пока бессмысленно. Заниматься этим надо конструктивно, в нужном месте и в нужное время. А дела в Золотом… Ну, скажем так, рыжая наверняка дождётся. А если нет… то и к лучшему. Значит, не узнал её достаточно, так что связывать жизнь с ней не стоит. Лица, которые должны быть обиженными адвокатом, никуда не денутся. Ну а если помрут ненароком, до моего возвращения, то так уж и быть, прощу их. Милостиво и почтенно.

С этими мыслями, под безостановочное бормотание Глона на всякие там религиозные темы, я и топал. Сам дядька был… да на самом деле лично мне он был не слишком интересен. Не дурак, но сознательно ограничивал свой кругозор. Много видел — очевидно, путешествовал не без интереса и по собственному желанию — но мало замечал. Так что я его собирался использовать как проводника, источник пресной воды и провизии (опосредованно, в смысле, пользоваться его запасами), ну и пропуск в этот Тулапа. Общаться с ним уже через дюжину часов рассказа стало неинтересно — всякие истории религиозно-просветительского толка.

Хотя именно продовольствием, точнее — водой, он меня удивил. Я думал — на ящере сотни литров, но нет. Небольшой бурдючок, смотря на который, я стал прикидывать (на всякий случай) водосодержание ездового ящера и самого жреца. Но оказалось, что это «свёрнутое пространство» или что-то такое. Тонна воды в бурдюке двадцати сантиметров и весом в кило, не больше! И это надругательство, если не сказать — чудо, этот тип воспринимал как совершенно нормальную, обыденную (пусть и недешевую) вещь.

— А прыжки, телепортация, — стал уточнять я, увидел на морде собеседника непонимание и стал объяснять на пальцах: — Исчезнуть в одном месте и появится в другом — можно?

— Конечно можно, Михайло! — вылупился на меня тип. — Если Гротах благословил, и в другом месте есть гвоздь.

Детальный разбор показал, что есть некий парный амулет, дорогущий (но, очевидно, военщине доступный в рамках службы), в котором одна стационарная часть («гвоздь») способна притянуть к себе вторую («поводок»). Ну и, соответственно, того кто к этому поводку крепится. Стал я типа трясти, под внутренние подбадривающие крики Потапа «тряси его всего, тряси его полностью!» — мохнатому тоже стало интересно. И выяснилось, что данное телепортационное надругательство происходит исключительно произволом богов. Собственно, как Потап и говорил, описывая элементальные планы «в одном месте войти и выйти из этого же места, не где входил». Но именно техническое, с привязкой к Грокху, ну и непременно двухкомпонентное артефактное надругательство. Правда то, что это перемещение идёт через элементальный план — не точно. Возможно, через какое-то пространство богов, раз уж без них чуда не получается.

И да, капитан утюга и весь экипаж выжили. Моему собеседнику отправили «незримого вестника» — довольно слабого зверодуха с посланием. Такой на Зиманде, не говоря о Пряном, по нави бы и секунды не пролетел — схарчили бы к чертям. Но тут прекрасно работающий пейджер и даже рация — ответное послание Глон вполне мог создать и направить своими силами, а судя по времени пути — у духа скорость не меньше тысячи километров в час, относительно времени-расстояния в яви.

Так потихоньку, с ночёвками и прочим мы добрались до этого грешного города. Разглядев который на горизонте, я испытал некоторую ностальгию: здания Тулапа, видимые издалека, были десяти и более этажей. Этакий мегаполис… хотя посмотрим, перестал ностальгировать я, прибавив шаг.

По приближении к городу ощущение мегаполиса не пропало, а усилилось: высотные дома, правда, сам город окружали куча ферм с глинобитными коттеджами. Да и сам город был скорее кирпичным, чем каменным: неокрашенные многоэтажные дома отливали красной глиной, как и пустыня. И стены Тулапа не имел (или имела, черт знает, какого тут рода город). Была ограда типа проволочно-решётчатой, с колючей проволокой, как и вокруг огородов, прямо пышущих жизнью на фоне пустыни. Мы с Топтыгиным с интересом причувствовались — и да, буйство-не буйство, но навь над огородами была порядково более «живая», чем в пустыне. Ну а основную защитную функцию Тулапа выполняли сторожевые башни, блиндажи и прочая артиллерийская фортификация. И, если соотнести с реальностью и рассказами Глона, то подобная картина была совершенно естественной: основную опасность представляла не навь, а люди (хотя и небольшую, со стороны пустыни). А у людей, если нападут, тоже будут пушки, и смысла в стенах, которые разнесут нахрен, никакого. Не говоря о том, что судя по кирпичу, строительство в местных краях — вещь крайне трудоёмкая, и местные луше несколько домиков отгрохают, чем будут стену городить, которая если и пригодится раз в несколько веков — и то удача.

Пробрались по тропинке-дороге до этакого КПП: несколько типов, с мордами, преисполненными «при исполнении», в шлемах и довольно простых мундирах, с ружьями. Правда, калибр пушек, прикрывающих этих вояк с верхних позиций орудийных башен, внушал уважение.

Моему спутнику стражники поклонились, но на меня уставились с очевидным вопросом.

— Пророк Алло, — представил меня жрец, а я сделал морду посиволапее, на всякий случай.

— Нужна регистрация в ратуше, господин епископ, — твёрдо, хоть и почтительно ответил один из стражников.

— Туда и направляемся, пераспис, — сообщил Глон.

— Тогда добро пожаловать в хранимую богами Тулапу, — кивнул стражник.

По дороге к этой ратуше я потеребил сопровождающего: выяснилось, что перасписами обзывали местных вооружённых типов, дружину, армию, полицию — без разницы. А вот «уважительного титулования» Зиманды в местных краях не водилось: хоть пейзанина уважаемым называй, если уважаешь.

И, естественно, я оглядывался и знакомился с городом. И да, вполне себе мегаполис: многоэтажки, широкие дороги, колёсные экипажи. Не полноценные машины, но что-то то ли паровое, то ли магическое: лёгкие открытые пролётки, напоминающие первые попытки на Земле в транспорт на ДВС. В пустыне на таких особо не поездишь — больно лёгкие, да и с проходимостью у этих четырёхколёсных мопедов было, очевидно, не слишком хорошо. Но в городе, особенно небольшом — прекрасное транспортное средство. В общем-то, как я понимаю, тут до такого дошли из-за дефицита сильных духов.

Ну и народ, хоть и нечасто, сновал. Вывески не часто, но встречались: одеться, пожрать, побриться, помыться, поспать и потрахаться завернуть — всё, как положено. И чувствовал я себя в этом городе комфортно, хотя после схлынувшей ностальгии мог твёрдо сказать: Золотой лучше, приятнее ощущается.

А Глон, тем временем, тыча в комплекс башен, рассказывал про ратушу. Что это одновременно административно-управленческий центр, штаб-квартира этерии и, в то же время, религиозный центр региона. То есть как бы храмы-то никто не мешал ставить где угодно и кому угодно (прямо, по крайней мере). Однако социальное устройство приравнивало сильных владетелей к сильным жрецам, а сильные жрецы в этерии становились её сотрудниками. Или покидали территорию, как тот же Глон, точнее, бывали в таких местах наездами. Про то, как «прессуют» корпораты независимых — он не говорил, но и без рассказов понятно.

— А зачем ты вообще меня туда ведёшь, Глон? — уточнил я.

— Так, Михайло, я тебе немного задолжал…

— Свою жизнь? — уточнил я.

— И это тоже, — с видом говорящего о мелочи ответил он. — Кроме того, если ты явишься в ратушу, то скорее всего, придётся доказывать свои слова силой.

— И что, примут как доказательства?