— Как входят в этот дом? Как из него выходят? Как запираются двери? Если бы вошел кто-нибудь снаружи, могло случиться так, чтобы никто этого не видел и не слышал?

— Кто угодно мог войти в боковую дверь, которая выходит на террасу. Эта дверь ведет в заведение и запирается на ключ тогда, когда все идут спать.

— Насколько я понял, в заведении около двухсот пятидесяти воспитанников?

— Да. Но двери заведения хорошо запираются и охраняются. Я считаю, что совершенно невозможно выйти оттуда, не будучи замеченным.

— Это надо проверить. Мистер Гульдбрандсен не вызывал враждебности или недовольства своими дисциплинарными мероприятиями?

— О нет! Мистер Гульдбрандсен не вмешивался в дела заведения.

— Зачем он приезжал?

— Не имею представления.

— Отсутствие мистера Серокольда его расстроило, и он решил ждать его возвращения?

— Да.

— Значит, он приехал, чтобы повидаться с мистером Серокольдом?

Без сомнения. И вероятно, по вопросам, касающимся заведения.

— Вполне вероятно. Имел ли он разговор с мистером Серокольдом?

— Нет. Не успел. Мистер Серокольд вернулся сегодня вечером, как раз перед обедом.

— А после обеда Гульдбрандсен удалился, сказав, что ему нужно написать важные письма. Он стремился повидаться с Серокольдом наедине?

Поколебавшись, мисс Беллевер ответила:

— Нет.

— Это любопытно. Ему было неудобно, но он ждал возвращения Серокольда.

— Да, это любопытно.

Казалось, что странность этого факта впервые поразила мисс Беллевер.

— Мистер Серокольд не провожал его в комнату?

— Нет, он был в холле.

— Когда был убит Г ульдбрандсен? У вас есть какие-нибудь предположения?

— Возможно, тогда, когда мы услышали выстрел. Значит, это произошло в 9 часов 23 минуты.

— Вы слышали выстрел, и это вас не взволновало?

— Мы находились при странных обстоятельствах...

И она подробно рассказала, что происходило в этот момент между Эдгаром Лаусоном и мистером Серокольдом.

— Значит, никто не мог предположить, что выстрел произведен в доме?

— Нет. Мне, в самом деле, не кажется. Мы даже испытали облегчение от того, что это произошло не в комнате. Потом мне показалось, что звук произведен машиной мистера Рестарика, но сейчас...

— Машина Рестарика?

— Да, Алекс Рестарик, он прибыл в машине... Как раз после всего случившегося.

— Понятно. Когда вы обнаружили труп, вы что-нибудь трогали в комнате?

Казалось, что вопрос оскорбил мисс Беллевер.

— Разумеется, нет. Мне известно, что ничего нельзя трогать в таких случаях.

— Теперь, когда мы пришли в комнату, здесь ничего не изменилось после того, как вы обнаружили труп?

Откинувшись в кресле и полузакрыв глаза, мисс Беллевер думала. Инспектор решил, что у нее хорошая зрительная память.

— Изменилась одна вещь. Пишущая машинка.— пустая.

— Вы помните, что, когда вы в первый раз вошли в эту комнату, в машинке было письмо, которое писал мистер Гульдбрандсен, и оно пропало?

— Да, я почти уверена, что в машинке был листок бумаги.

— Спасибо. Кто еще входил в комнату до нашего прибытия?

— Мистер и миссис Серокольд и мисс Марпл.

— Кто такая мисс Марпл?

— Это старая дама с седыми волосами. Подруга миссис Серокольд по пансиону. Она здесь уже три-четыре дня.

— Благодарю вас, мисс Беллевер. Все, что вы сообщили, чрезвычайно важно. Сейчас я хочу поговорить с мистером Серокольдом. Но, может быть... Вы сказали, что мисс Марпл пожилой человек? Я сначала поговорю с ней. И она сможет пойти лечь спать. Было бы жестоко заставлять бодрствовать старую женщину после всех пережитых волнений,— сказал инспектор.

Мисс Беллевер вышла. Кэрри посмотрел на потолок и сказал:

— Гульдбрандсен... Почему Гульдбрандсен?.. В заведении две сотни свихнувшихся парней... Нет никаких оснований, чтобы не считать, что кто-нибудь из них убил его. Но почему Гульдбрандсен? Посторонний в доме.

— Мы еще не знаем всего,— сказал сержант Лайк.

— Мы не знаем еще ничего,— заметил Кэрри.

Он галантно поднялся навстречу мисс Марпл, которая казалась немного взволнованной. Он постарался ее успокоить:

— Не волнуйтесь, мадам!.

Он был уверен, что старые девы любят, когда их называют «мадам». Для них полицейские офицеры принадлежат к низшим классам общества и должны быть почтительны к тем, кто выше их.

— Я понимаю, как это мучительно, но нам необходимо все выяснить.

— Да, я знаю,— сказала мисс Марпл.— Очень трудно выяснить все до конца, не правда ли? Нельзя смотреть сразу на два предмета. Часто тот предмет, на который мы смотрим, не представляет никакого интереса. Наше внимание направляют на одно, чтобы отвлечь от другого. Фокусники называют это «фальшивым направлением». Они такие ловкие, эти люди! Вы не находите? Я никогда не могла понять, что они делают с бокалом, в котором находятся красные рыбки... В самом деле, невозможно отгадать.

Инспектор опустил веки и сказал утешительным тоном:

— Действительно, мадам. Мисс Беллевер рассказала мне о событиях сегодняшнего дня. Все это было очень тяжело для всех вас, я уверен.

— Да... Это было очень драматично.

— Во-первых, сцена между мистером Серокольдом и... — он посмотрел в свои записи,— Эдгаром Лаусоном.

— Очень странный молодой человек,— сказала мисс Марпл.— Мне все время казалось, что он тронутый.

— Я в этом не сомневаюсь. Только прошло волнение по этому поводу, обнаружилась смерть мистера Гульд-брандсена. Я понял так, что вы вместе с миссис Серокольд пошли смотреть на труп?

— Это точно. Она попросила, чтобы я ее сопровождала. Мы очень старые подруги.

— Так. Значит, вы вместе с ней были в комнате Гульдбрандсена. Вы не заметили случайно, было ли какое-нибудь письмо или лист бумаги в пишущей машинке?

— Не было,— не колеблясь сказала мисс Марпл.— Я сразу это заметила, и мне показалось странным. Гульдбрандсен сидел перед пишущей машинкой, следовательно, он должен был печатать. Да... Мне это показалось очень странным.

Инспектор внимательно на нее посмотрел.

— Вы много разговаривали с мистером Гульд-брандсеном?

— Очень мало.

— Он не говорил вам ничего особенного?

На мгновение мисс Марпл задумалась.

— Он меня спрашивал о здоровье миссис Серокольд и особенно о состоянии ее сердца.

— Сердца? У нее что-нибудь не в порядке с этой стороны?

— Ничего, насколько мне известно.

После минутного молчания инспектор продолжал:

— Вы слышали выстрел сегодня вечером во время ссоры мистера Серокольда с Лаусоном?

— Сама я не слышала. Я должна признаться, что немного туга на ухо, но миссис Серокольд слышала и сказала, что это снаружи, в парке.

Правильно ли я понял, что Гульдбрандсен покинул холл сразу же после обеда?

— Да. Ему надо было написать письма.

— Он не говорил, что хочет поговорить по делу с мистером Серокольдом?

— Нет. Но, знаете ли, они уже беседовали.

— В самом деле? Когда же? Я думал, что Серокольд вернулся как раз перед обедом.

— Верно, но он возвращался через парк пешком, Гульдбрандсен пошел ему навстречу, и они вместе прогуливались по террасе.

— Кому, кроме вас, это известно?

— Думаю, что никому,— сказала мисс Марпл.— По крайней мере, Серокольд не сказал об этом своей жене. Я как раз была у окна и наблюдала за птицами...

— За птицами?

— За птицами,— повторила мисс Марпл.

Инспектора птицы не интересовали.

— А случайно из их разговора до вас ничего не дошло? — спросил он дипломатически.

Чистосердечный взгляд был ему ответом.

— Какие-то отрывки,— ласково сказала мисс Марпл.

— И эти отрывки?..

Некоторое время мисс Марпл помолчала и сказала:

— Не знаю точно, что было темой их разговора, но их главной заботой было сохранить тайну от миссис Серокольд. «Устранить»,— это сказал мистер Гульдбрандсен, а мистер Серокольд говорил: «Я держусь того же мнения, что прежде всего надо подумать о ней». Он говорил о большой ответственности, и они согласились, что, возможно, им придется принять другое решение.—