— Ну конечно же,— сказала она вполголоса.— Это могло быть только так...

— О, Вилли, как ты меня испугал!

Вилли внезапно вышел из тени, и Джина, возвращавшаяся из театра, вздрогнула. Еще было не совсем темно, еще господствовал загадочный сумрак, и вещи теряли свой реальный вид и принимали фантастические формы, как бывает иногда в кошмарах.

— Что ты там делаешь? Обычно ты не ходишь в театр?

— Может быть, я искал тебя, Джина. Это как раз то место, где тебя легче всего найти.

Ласковый, слегка дрожащий голос Вилли не давал возможности подумать о какой-либо задней мысли. Однако, слушая его, Джина испытала легкое беспокойство.

— Эта работа мне очень нравится,— сказала она.— Я люблю запах красок, холста, атмосферу кулис.

— Да. Я понял, что ты к этому привязана... Скажи мне, Джина, как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы выяснить все дело?

— Расследование судья будет производить завтра, но ничего не решится раньше двух недель. Во всяком случае, инспектор дал нам это понять!

— Две недели,— повторил Вилли задумчиво.— Скажем, три. А после мы будем свободны... И я вернусь в Америку...

— О!.. Но я не могу уехать таким образом. Я не могу покинуть бабушку... И будут еще два представления, постановку которых мы сейчас готовим...

— Я не сказал «мы». Я сказал — «я» уеду.

Джина остановилась и посмотрела на своего мужа. В сумерках он ей показался колоссальным. Он был спокойным гигантом и... возможно, это ей показалось, немножко угрожающим... Чем он мог ей угрожать?

— Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Почему? Нет, я этого не сказал.

— Тебе наплевать, поеду я или нет, так? — спросила она с внезапным гневом.

— Послушай, Джина, нам надо объясниться. Когда мы поженились, мы не много знали о наших семьях и среде, из которой мы вышли. Мы думали, что это не имеет никакого значения. Мы думали, что самое важное — вести прекрасную жизнь вдвоем. Теперь первый акт окончен. Твоя семья никогда не делала и теперь не делает вид, что я ей дорог. Возможно, они правы. Я немножко другого рода. Но если ты думаешь, что я останусь здесь для того, чтобы делать мелкие работы в том деле, которое я рассматриваю как организацию сумасшедших, то ты ошибаешься. Я хочу жить в своей стране. Хочу делать дело, которое мне нравится и на которое я способен. Ты не «моя жена», образ которой я создал. Мы слишком поспешно женились, я этого хотел. Ты будешь права, если захочешь освободиться и начать жизнь сначала. Ты должна это решить. Если ты предпочтешь одного из этих артистов, дело твое, ты должна выбирать. А я возвращаюсь к себе.

— Ты последний осел! Я здесь развлекаюсь!

— В самом деле? Ну а я — нет! Тебя здесь развлекает даже убийство?

Джина остановилась.

— Это несправедливо и жестоко — так говорить! Я очень любила дядю Христиана!.. Понимаешь ли ты, что кто-то в течение нескольких месяцев пытается отравить бабушку. Это ужасно!

— Я тебе уже сказал, что не люблю это место. Мне не может нравиться то, что здесь происходит. Я уезжаю!

— Если тебе разрешат. Ты, конечно, не понимаешь, что тебя должны арестовать. Думают, что ты убил дядю Христиана. Ты не видишь, как на тебя смотрит инспектор Кэрри. Он напоминает кошку, которая стережет мышь. Я уверена, что они обвинят тебя, потому что ты выходил из холла, чтобы сменить пробку, и потому что ты не англичанин!

— Для обвинения надо иметь доказательства.

— Я боюсь, Вилли, я боялась за тебя с самого начала.

— Страх ничего не доказывает. Я тебе говорю, что у них против меня нет никаких доказательств.

Молча направились они к дому. Вдруг Джина сказала:

— Мне кажется, что у тебя нет никакого желания, чтобы я вернулась с тобой в Америку.

Вилли не ответил. Джина повернулась к нему, топнув ногой.

— Я тебя ненавижу, ненавижу! Ты животное! Отвратительное, бессердечное животное! Тебе наплевать на то, что ты больше меня не увидишь! Так мне тоже наплевать, увижу я тебя еще или нет. Я должна была быть круглой дурой, чтобы выйти за тебя замуж! Я разведусь с тобой так быстро, как сумею. Потом я выйду замуж за Алекса или Стефана и буду намного счастливее, чем с тобой.

— Браво! — воскликнул Вилли.— Теперь мы хоть знаем, что с нами происходит!

Мисс Марпл увидела, что Джина вместе с Вилли вошла в дом. Она находилась в том месте, где несколько часов назад инспектор Кэрри с агентом Доджетом проводил свои эксперименты.

Мисс Беллевер заставила ее вздрогнуть:

— Мисс Марпл, вы простудитесь, если будете оставаться на улице без движения после захода солнца.

Мисс Марпл покорно присоединилась к ней, и они быстрым шагом пошли к дому.

— Я думала,— сказала мисс Марпл,— о трюках фокусника, которые так трудно понять, когда на них смотришь, и которые кажутся такими легкими, когда вам их объясняют. Вы когда-нибудь видели женщину, распиленную надвое? Это потрясло меня, когда мне было 11 лет. Я до сих пор об этом помню. Я никак не могла понять, как они это делают. И однажды я прочла в газете статью, где это объясняли. Оказывается, в этом фокусе участвует не одна, а две женщины. Видна голова одной, а ноги другой. Все знают, что женщина одна, а на самом деле их две... И в других случаях это тоже можно было с успехом применить.

Мисс Беллевер с тоской смотрела на нее. Мисс Марпл редко говорила так бессвязно. Все эти события в самом деле слишком тяжелы для такой старой женщины, как она.

— Когда рассматривают события только с одной стороны, видят только эту сторону,— продолжала мисс Марпл,— но если удается отделить реальность от иллюзии, все становится ясным.— Затем она внезапно прибавила: — А Керри-Луиза?.. Как она себя чувствует?

— Она чувствует себя очень хорошо,— ответила мисс Беллевер.— Но это страшный удар — узнать, что кто-то желал ее смерти. Именно ей, которая не понимает, что такое насилие.

— Керри-Луиза очень хорошо понимает вещи, которые ускользают от нас,— сказала мисс Марпл - задумчиво.— И она всегда была такой.

— Я знаю, что вы хотите сказать. Но она живет вне реальности.

— Вы думаете?

Мисс Беллевер с удивлением посмотрела на старую женщину.

— Я не знаю никого, кто бы до такой степени был вне жизни, как Кара.

— Вы думаете, что, может быть...

Услышав, что кто-то приближается, мисс Марпл умолкла. Это был Эдгар Лаусон. Он смущенно их поприветствовал и отвернулся, проходя мимо них.

— Нашла! — сказала мисс Марпл.— Это пришло внезапно. Этот молодой человек напоминает мне некоего Леонарда Вили. Его отец был дантистом. Старея, он терял зрение, руки его начинали дрожать, и пациенты охотнее лечились у сына. Старик был несчастен, он ныл и жаловался, что он ни на что не годен. Леонард, у которого было нежное сердце и который был глуп, начал пить. От него всегда пахло виски, и клиентам казалось, что у них под носом стакан. Он был убежден, что они перейдут к его отцу под предлогом, что сын не на высоте.

— Они так и сделали?

— Конечно, нет. Они перешли к мистеру Рейли, их конкуренту. Больше того, Леонард Вили не знал дела, он не представлял себе, что такое пьяница. Он преувеличивал... Он обливал виски даже свою одежду, это казалось уж совсем неправдоподобным.

Они вошли в дом через боковую дверь и нашли всю семью в библиотеке. Левис шагал по комнате, атмосфера была чрезвычайно натянутой.

— Что происходит? — спросила мисс Беллевер.

— Эрни Грэга не было утром на перекличке,— сухо ответил Левис.

— Он сбежал?

— Мы этого не знаем. Маверик с частью служащих обыскивает имение. Если его не найдут, надо предупредить полицию.

— Бабушка, у вас такой вид, как будто вы больны! — Джина, испуганная бледностью Керри-Луизы, подбежала к ней.

— Нет... Но я огорчена. Бедный мальчик!

— Я рассчитывал спросить его, не видел ли он чего-нибудь необычного вчера вечером. Мне предложили для него хорошее место, и я думал,, что, поговорив с ним об этом, легко перейду к другой теме. Теперь...