— Борь, что на тебя нашло?

Только тут обратила внимание, что он нетрезв. В последний раз видела его в таком состоянии несколько месяцев назад. Потом Борис зарекся пить вообще, когда понял, что может потерять и Дениску, и всю свою упорядоченную жизнь. Я тогда сумела достучаться до него. Что же произошло?

— Ничего, — угрюмо проговорил он. — Извините…

Он, пошатываясь, двинулся прочь. Я с криком бросилась за ним, понимая, что не могу его никуда отпустить в таком состоянии.

— Борь, постой.

Он остановился, и я сбавила шаг. Торопливо бросила Косте:

— Пожалуйста, извини. Я должна идти. Нужно помочь другу.

— Другу? — Он усмехнулся и покачал головой. — Сказала бы сразу, что несвободна. Не тратили бы время зря.

— Несвободна? — Я с открытым ртом уставилась на Костю, глядя, как он движется к машине, а потом садится за руль. О чем он, черт возьми?

Потом мотнула головой и догнала Бориса, схватила за плечо, развернула к себе.

— Борь, да что с тобой происходит?

— Неужели, непонятно?

Он смотрел мне в глаза почти со злостью.

— Нет, мне непонятно.

Я осторожно коснулась его щеки, ощутила, как колется щетина. Даже не побрился сегодня. Как это не похоже на всегда аккуратного и безукоризненного Бориса.

— Пойдем, я напою тебя кофе.

Он не возражал. Позволил мне взять себя за руку и повести к себе домой. Я завела его в квартиру, провела на кухню и заставила сесть на табурет. Сама занялась приготовлением кофе. Чувствовала, как беспокойство за Бориса смешивается с негодованием.

— Ну и зачем ты снова напился? Хочешь повторения прошлого? Когда ты и на человека не был похож? — бурчала я, остервенело мешая кофе. — И кстати, где Дениска?

— Я отвез его к своей матери. Попросил присмотреть, — еле ворочая языком, сказал Борис.

— Хоть на это ума хватило. — И куда только делось мое извечное благоговение перед этим мужчиной? Во мне словно говорил другой человек. Я будто посмотрела на Бориса другими глазами. Не как на предмет поклонения, а как на реального живого человека, творящего глупости. — Ну и зачем все это? Ты объяснишь мне, наконец?

— Хотел не думать…

— О чем не думать?

— О том, что ты тоже меня бросила.

Моя рука бессильно опустилась. Я повернулась к поникшему на табурете Борису и непонимающе воззрилась на него.

— Я бросила? Постой, во-первых, почему тоже? А во-вторых, вспомни, что это ты сам дал понять, что не хочешь меня больше видеть. Там, в кафе.

— Как Анжела… — откликнулся он так потерянно, что сердце снова захлестнула волна жалости. — А там, в кафе, мне просто было больно видеть тебя рядом с этим пижоном…

— Ну, Костя вовсе не пижон, — чувствуя, как сердце зашкаливает от избытка эмоций, проговорила я. — Впрочем, это неважно. Почему больно? Мы ведь только друзья, — последние слова я сказала совсем тихо. Мне и впрямь было больно произносить их.

— Раньше я думал… мне казалось, что между нами нечто большее, — признался Борис. — Ты такая… такая замечательная…

Он запустил пальцы в светлую шевелюру и с тоской посмотрел на меня. Позади, на плите, зашипело кофе, выливаясь из турки. Но мне сейчас было не до него. Механически потушив газ, я приблизилась к Борису и осторожно обхватила ладонями его щеки.

— Пожалуйста, не шути так…

Он поймал мои руки и сжал в своих.

— Я и не шучу… Думал, ты и сама замечаешь… За эти месяцы ты стала мне так близка… Ты даже не представляешь… И теперь, когда я увидел рядом с тобой этого… — его голос сорвался. — Тань, пожалуйста, скажи правду. Я тебе абсолютно безразличен? Мне просто уйти?

Не знаю, что сейчас говорило в нем: выпитое или настоящие чувства. Я сама казалась себе пьяной от того, что происходило внутри. Дикая невероятная радость захлестывала волнами, и я с трудом удерживалась, чтобы не покрыть поцелуями обращенное ко мне дорогое лицо.

— Нет, не уходи, — хриплым голосом проговорила я.

Он все понял верно. Поднялся со стула и крепко прижал меня к себе. Плевать, что сейчас от него разило спиртным и я понимала, что завтра он, быть может, разочаруется и пожалеет о том, что случилось. Я так долго этого ждала. Так долго мечтала. По щекам катились счастливые слезы, а он осушал их жаркими поцелуями. Потом взял за руку и повел за собой. Сама не помню, как мы оказались на диване. Таяла от его прикосновений, ласковых, почти невесомых. Чувствовала, как трепещет тело под его губами. Никогда ни с одним мужчиной я не ощущала такого наплыва эмоций. Обычно все заканчивалось разочарованием и обманутыми ожиданиями. Раньше я даже считала себя фригидной.

Сейчас поняла, что все это глупости. Просто раньше я была не с теми. Осознание того, что меня держит в своих объятиях любимый человек, наполняло непередаваемым ощущением счастья. Старалась не думать об Анжеле, наверняка наблюдающей за процессом, о том, что должна играть глупые роли. Сейчас все утратило значение. Были только он и я. И наши сплетенные воедино тела, будто созданные друг для друга.

Когда он засыпал, уткнувшись лицом мне в шею, я ощущала, как сладостно замирает сердце. Гладила его вьющиеся светлые волосы, понимая, что сейчас, в эти минуты, он принадлежит только мне.

Резкий голос Анжелы ворвался в мою идиллию звоном набата:

— Ты и правда думаешь, что теперь все хорошо?

В голове еще звучала напевная райская мелодия, сочиненная единением наших с Борисом сердец, но звук становился все пронзительнее и фальшивее. Чувствуя, как все холодеет внутри, я осторожно спросила:

— А разве нет?

Я осторожно выбралась из постели, стараясь не потревожить Бориса. Но мои опасения были напрасны. Он спал так крепко, что даже не шевельнулся. Лишь застонал во сне и что-то пробормотал. С нежностью глянув на его такое беззащитное во сне лицо, я побрела на кухню. Плюхнулась на табурет и сдавленно проговорила:

— А теперь скажи, что имела в виду.

— Только то, что ты не желаешь признавать.

Я молчала, ожидая, что Анжела скажет дальше.

— Ты не задавалась вопросом, почему он стал проявлять к тебе интерес только недавно? А до этого почему-то ты его вполне устраивала, как друг.

Я замотала головой. Мысли в голове шевелились тяжело, как пудовые валуны. Может, все дело в том, что мне не хотелось ее слушать. Падать с такой недосягаемой высоты, где я только-только научилась парить.

— Он чувствует мое присутствие рядом с тобой, — с сочувствием произнесла Анжела. — Только поэтому его тянет к тебе.

Всхлипнув, я закрыла уши руками, не желая этого слушать. Глупая. Как это может помочь, если голос звучит прямо в голове? Назойливо, как прилипчивая мелодия.

— Я советовала тебе, как себя вести, что говорить, как выглядеть. И он почувствовал это. Почувствовал мою энергию.

— Значит, Борис на самом деле ничего ко мне не испытывает? — глухо проговорила я.

— А ты думала иначе? Дорогуша, посмотри на себя, а потом вспомни, какой была я. Как думаешь, сможет он после меня полюбить такую, как ты.

Я вздрогнула, будто от удара. Анжела никогда еще не говорила со мной так безжалостно. Обычно наоборот старалась приободрить, внушить уверенность в себе. Поэтому такие слова от нее звучали вдвойне болезненно.

— Зачем ты это говоришь? — едва я сумела выдавить из себя, чувствуя, как по щекам скатываются тяжелые капли.

— Потому что тебе никто больше не скажет правду. Помнишь, ты как-то сказала, что хотела бы оказаться на моем месте. Лишь бы я была жива.

Последние ее слова заставили немного отрешиться от терзающих сердце игл.

— Я до сих пор так думаю…

— У тебя есть такая возможность, Тань.

— Ты о чем? — Я нервно уцепилась пальцами в столешницу.

— Позволь мне управлять твоим телом.

Я едва не свалилась на пол и тут же вскочила. Выставила руки вперед, будто это могло удержать призрака.

— Разве такое возможно?

— Для обычных духов нет. Но у меня есть ведьминская сила. Долгое время я подпитывала ее из зеркала. И теперь достаточно сильна. Я могу снова жить, Тань. Жить в тебе.