Не помню, как попала в свою комнату. На несколько оборотов закрыла дверь и только теперь могла спокойно вздохнуть.

Долго держалась, но всё же, когда легла в кровать, расплакалась. Потрясение оказалось слишком сильным. Если и дальше будут продолжаться попытки затащить меня в постель, чтобы расширить круг моих обязанностей, то придётся покинуть этот дом…

Утром на душе было по-прежнему мерзко, но морально была уже готова к любому варианту. Жутко злилась на Леонида. Только всё наладилось и появилась какая-то определённость, как… Но я решила пустить всё на самотёк, оправдываться и выгораживать себя не стану. Если он уж составил обо мне такое мнение, сомневаюсь, что мои слова его разубедят. Конечно, ничего я Ане не расскажу, просто уйду, а он пусть сам объясняет, как хочет.

Видеть его ещё была не готова, не то чтобы обижалась, просто было неприятно. Кто он мне такой, чтоб обижаться? Работодатель. В этом случае вопрос решается просто: не устраивают условия работы — вали на все четыре стороны. Да и кого собственно волнуют мои чувства?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Протянула до последнего, чтобы точно с ним не встретиться на кухне, и только потом отправилась будить Аню.

И всё же искренне надеялась на то, что это было временное помешательство. С утра проверила почту, надеясь увидеть хоть какое-то письмо. Ничего не было, и потихоньку мой энтузиазм и надежды испарялись. Я опять впала в уныние, боясь очередных нелицеприятных перемен.

Леонид

С утра в жутком похмелье отправился на работу. Намеренно не стал заходить на кухню, чтобы не столкнуться с Анфисой.

Изо всех сил пытался оправдать своё поведение. Не получалось. Чувствовал себя полным козлом. И это чувство вперемешку с больной головой делало невозможным пребывание в офисе. Ушёл, предупредив Елену, что раньше обеда не вернусь.

Опять промозглая погода, как в тот день, только ещё и жутко холодно. Сижу на скромной лавочке и разговариваю сам с собой. Нет, не сам с собой. С Ольгой. Рассказываю, какой идиот, как у нас с Аней дела и в какой я непростой ситуации. Прошу прощения за всё, что наделал и что ещё сделаю. С моей бурной фантазией я в этом не сомневаюсь. Промокший до нитки, намеренно отказываюсь от зонта, хочется помучить себя, чтобы хоть как-то наказать за то, что творю. Не знаю, сколько прошло времени: час, два, а может, больше. Жалею, что не взял с собой коньяк. Опять. Думаю, вот так люди спиваются и забивают на всё. Благо мне некогда. Меня способны поднять даже из могилы. Смотрю на телефон, и кажется, он даже зависает от количества пропущенных сообщений и вызовов. На хер!

Хочу побыть один.

Плюхаюсь на сиденье рядом с водителем и понимаю, что с меня течёт вода. Надо ехать домой. Но…

Конечно, только войдя в дом, сразу встречаю Анфису. Она готова провалиться сквозь землю при виде меня, тем самым напоминая в очередной раз, какое я дерьмо. Даже не здороваясь, чтобы уж до конца поддержать имидж мудака, иду в свою комнату. Переодеваюсь, принимаю душ, пью пятую чашку кофе и еду вновь на работу. Там самозабвенно пашу как вол до девяти и поздно вечером возвращаюсь домой. К счастью, все уже спят. Сваливаюсь в постель и закрываю глаза. Кажется, будто я умер. Не чувствую ни ног, ни рук, ни боли. Я словно чистый лист.

Утром, однако, все чувства, наоборот, обостряются, и я понимаю, что болит всё: голова, горло, ноги, руки, я весь мокрый, и вообще, состояние отстойное. Всё же встаю в попытке одеться, но понимаю, что зря. Раздеваюсь и падаю опять в кровать. Проваливаюсь в сон. В девять мне настойчиво звонят.

— Леонид Владимирович, всё хорошо? — вежливо спрашивает Елена.

— Нет, — еле шепчу, понимая, что полноценно сказать ничего не могу. Голос отсутствует.

— Елена, заболел. Сегодня всё отменяй. Мне хреново.

— Хорошо, — говорит спокойно, но представляю, что сегодня ей предстоит пережить. Вырубаю напрочь телефон — и опять спать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Анфиса

Отсутствие определённости действовало угнетающе. Была в шаге от того, чтобы написать письмо типа: «Наш договор в силе или собирать вещи?» Но пока бездействовала. Всё же вопрос не решился, значит, можно надеяться на лучшее.

В таком настроении делать ничего не хотелось. Если только уставиться на экран ноутбука и бестолково листать новости в ленте на фейковом аккаунте. Но это совершенно не интересно, всё, что ты видишь, тебя не волнует: чужие фото, чужие переживания.

А что там у Романа? Быстро нашла его страницу. Но, как и у любого адекватного мужика, на ней одно скупое фото, и то, которое я его заставила поставить. Быстро прошлась по друзьям, благо их у него не много. Красотка из ванны оказалась среди них, и уж она-то не скупилась на посты, репосты, фото и видео. Снимала каждый день своей счастливой жизни в ожидании ребёнка. Всё было далеко и вроде как не со мной, но тем не менее новости, которые я узнала, неприятным осадком остались в душе. Нашла профиль Ольги Громовой. Он не был заблокирован, но видно, что заброшен. К нему пароль не получить, да и не нужен он. Хотелось свой, с нуля, чтобы не попадать в очередной раз в ловушку образа Ольги и не пытаться его копировать. Но Анфисой я точно не могу быть, с ней покончено навсегда! За десять минут я создала новый аккаунт и не стала подписывать полным именем, однако поставила реальное фото. Пусть на нём мы, как близнецы, но это уже не она. Стала добавлять друзей из реального профиля Ольги. Выбирала их на свой вкус. Многие начинали писать, я пока не отвечала, просто просматривала. Через часок меня добавили в чат «девочки». Стало интересно. Не обращая особого внимания на нового участника, начали обсуждения. Девчонки как раз собирались встретиться в пятницу и выбирали место. Может, сходить? А почему бы нет? Страшно, конечно, но, с другой стороны, что они мне сделают? В крайнем случае посчитают, что я не в себе. Хоть просто посижу в компании людей и отвлекусь.

«Подружки», правда, меня пугали обилием силикона и жуткой похожестью друг на друга. Но я сидела с блокнотиком и записывала имена из чата, сверяя с фото, чтобы хотя бы примерно ориентироваться в их компании. Написала, что подумаю, а меня так радушно стали уговаривать, что окончательно я не отписалась, но почти уже решилась.

Получилось очень хорошо переключиться, и теперь волновал вопрос: «Что надеть?». Отправилась за помощью к Ольге в гардероб.

Вошла. Как-то темно, шторы задёрнуты, и вещи разбросаны. Странно, обычно уже к десяти Валентина всё убирает. Присмотревшись, увидела на кровати Леонида. Быстро вышла, чтобы не быть опять заподозренной в том, что вмешиваюсь в его жизнь. Стояла в задумчивости у двери и анализировала. Что-то не так… Медленно вошла вновь и, словно киллер на задании, пробралась к кровати.

Остановилась и наблюдала. Он был в бреду, метался из стороны в сторону. Потрогала лоб. Жуткий жар. Испугалась и сразу побежала к Любе за помощью. С лекарствами, водой и градусником вернулась в комнату. Леонид не открывал глаз и никак не реагировал. Поставила термометр. Когда он победно пропикал, увидела сорок и один градус. Надо срочно что-то делать. Я начала его будить. Он не поддавался. Навела ему колдрекс и всё же настойчиво трясла. Он еле открыл глаза и как-то апатично посмотрел на меня.

— Леонид, вставайте! Выпейте лекарство, а потом будете спать дальше.

Он послушно привстал. Выглядел не очень. Бледный и растерянный, еле открыл глаза.