— А можно посмотреть?

— Можно, но пока отёк не спал, вряд ли вы будете приятно удивлены.

— Нет, я всё же хочу.

Она достала из кармана зеркальце и дала его мне.

Я посмотрела на своё отражение, да, это было не лицо, а какое-то страшное месиво. Слеза покатилась, и в душу закралось сомнение. Я была очень симпатичной, смогу ли стать хотя бы не хуже после такого.

— Ну я так и знала, сразу видно, что вы некомпетентны в данном вопросе. Вы абсолютно нормально выглядите и скоро, когда всё пройдёт, будете ещё лучше, чем были.

Почему-то в этот раз не верила ни одному слову. Старалась успокоиться.

— Ольга, мы вас перевезли в другую клинику, поэтому я вручаю вас другому специалисту. Если будут какие-то вопросы, он со мной свяжется и проконсультируется. Если нужно, я подъеду и посмотрю.

— Я уже не в клинике пластической хирургии?

— Нет.

— Хорошо.

На этом обход закончился, началась работа медсестёр. Они что-то вкалывали, убирали катетер, переодевали и меняли постельное бельё. Всё делалось за меня. Хотелось жутко есть, и я, набравшись смелости, спросила:

— Скажите, а можно мне выпить чай и, может, какую-нибудь булочку? Кажется, уже пошли вторые сутки, как я ничего не ела.

Медсестрой была женщина лет сорока пяти или около того. Она внимательно на меня смотрела, пока я произносила всю эту речь.

— Конечно, подождите, сейчас уже, минут через десять принесут завтрак.

Совершенно обычный завтрак мне показался самым волшебным на свете.

После него ко мне сразу же вошли люди. Один из них был мужчина крепкого телосложения в чёрном костюме, а другой, наоборот, слишком свободно одет, джинсы висели по новой моде ниже трусов, украшения на шее и в ушах. Я бы его отправила на сцену читать рэп. Но нет, он оказался стилистом. Со мной никто не знакомился и ничего не спрашивал, я была, словно вещь, которую нужно изменить.

Стилист начал разговаривать, будто сам с собой, потому что человеку в чёрном пиджаке было всё равно. На меня же он не смотрел, его взор был направлен куда-то в пустоту. Возможно, он что-то там представлял. Ни слова не сказал о моей внешности. В руках его так же, как и у Эристарха Валерьевича, была фотография, на которую он посматривал.

— Ну тут-то всё просто. Отрезать лишнее всегда проще, чем нарастить — взял в кулак мои волосы, помял их немного и пристально рассмотрел — убираем длину и осветляем.

А нужно ещё учесть то, что она тут полмесяца. Ну, значит, сделаем мини-омбре.

И понеслось. Процедура была очень утомительной для моего состояния и длительной. Но кажется, мало кого интересовало, как я чувствую себя. Без преувеличения, часа через три этот «человек» ушёл, и я мысленно его ненавидела, приписывая свои мучения ему. Посмотрела в зеркало: я стала блондинкой с отросшими корнями, всего-то. Бухнулась на кровать и, только закрыв глаза, провались в сон.

Разбудила медсестра:

— Ольга, нужно надеть повязку на голову и подключить вас к аппарату, скоро к вам придут гости.

Я вяло кивнула. И была как никогда рада, что нужно просто лежать, возможно, спать. Что я и сделала. Проснувшись только к позднему вечеру, я даже не помнила, как ко мне кто-то приходил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Анфиса

Прошла неделя. Я уже чувствовала себя отлично. Вся моя работа заключалась в том, чтобы в указанное время, когда придёт Аня, лежать и играть роль впавшей в кому.

Всё бы ничего, но с каждым днём девочка находилась в моей палате всё больше и больше времени. На данный момент она проводила два часа в день, и если бы не няня, то, мне кажется, с удовольствием сидела бы до вечера. Аня была спокойным ребёнком и совершенно меня не напрягала: тихо играла в куклы или находила себе ещё какие-то занятия. Время от времени подходила, что-то говорила, держала за руку. Если мне нужно было в туалет или ещё что-то, я нажимала незаметно на кнопочку, входила медсестра и говорила:

— Процедуры!

Девочка послушно покидала комнату на какое-то время, я справляла свою нужду, разминала руки, ноги, а потом меня опять укладывали. И спектакль продолжался.

Воспринимала всё, что происходит, как работу. Подходила ответственно и только и думала, как бы не пошевелиться. Не пыталась понять, что происходит вокруг. Меня это не касается.

В палате был телевизор. Наверное, я в жизни столько его не смотрела. Но вскоре однообразие программ, реклам и навязчивое зомбирование меня утомили. Выходить из палаты было нельзя, даже близко к окну подходить. Как-то пришёл Константин, и я несмело спросила:

— Константин, а могли бы вы забрать ноутбук из моего дома или мне какой-нибудь купить в счёт зарплаты? А то смотреть телевизор уже невыносимо.

Константин — симпатичный, серьёзный и немногословный парень, типичный телохранитель или кто он там, не знаю. Молча притащил мне на следующий день новенький «Мак».

Я, словно какое-то сокровище, держала его в руках и дня на три зависла, изучая его возможности. Смотреть и читать то, что нравится, было гораздо веселее. Наверстала упущенное по сериалам и повторила порцию любимого «Доктора Хауса».

Стала набирать вес. Кормили отлично, движений и стресса ноль. Заметно округлилась и похорошела, что для женщины в коме не очень-то типично. Как только сошли синяки и доктор заметил, что я посвежела, выдал рекомендации по макияжу. И теперь перед каждым приходом Ани мне принудительно стали придавать соответствующий вид. Всё было серьёзно.

Отца девочки я ни разу не видела. Он иногда с ней приходил, но мои глаза в это время были закрыты. Хотелось бы узнать ответы на два вопроса:

«Где собственно Ольга? И что за такие изверги-родители так мучают добровольно своего ребёнка?

Всё же старалась не вникать и отмахивалась тем, что у богатых свои причуды.

Почувствовала на своей руке маленькую нежную ручку.

— Мама, привет! Сегодня ты хорошо выглядишь. У нас во дворе расцвели твои любимые гортензии. Жалко, что ты пока не можешь их увидеть. Ты не представляешь, что я принесла!

Почувствовала шуршание. Потом мне на голову брызнула струя жидкости, и только потом я поняла, что это духи.

— Это твои любимые духи.

Запах был знакомый, но оттого, что я его не использовала больше месяца, уже и забыла этот аромат. Chanel Chance. И мои любимые тоже.

— Сегодня папа обещал к тебе зайти и поговорить… Хоть он и не верит, что ты слышишь нас, но я в этом уверена. Буду сейчас тебя приводить в порядок.

Ты же сама говорила: «Женщина должна всегда выглядеть хорошо, несмотря на обстоятельства».

И тут я почувствовала прикосновения кисточки к лицу, меня активно красили, что-то размазывали. Почти задержала дыхание, чтобы не надышаться пудры, но был момент, когда чуть не чихнула. Если бы это случилось, не представляю, как бы выкрутилась из этой ситуации. По-моему, люди в коме точно так не делают.

— Вот, мама, всё готово! — довольно сообщила Аня. Куда-то ушла на время, а потом вернулась и опять взяла за руку.

— Мама, ты не обижайся, что папа не приходит, он на самом деле очень страдает. Не знаю, что с ним даже делать. Он, наверное, не верит в то, что ты поправишься… А я верю… Всё обязательно будет хорошо!