— Придется все там обыскать, — мрачно сообщил Брайен, — тоннели тянутся под землей на многие километры, пес знает, что там еще может обнаружиться.

Я серьезно рассматривал возможность привлечь к дознанию Шороха, но у развратного монстра существовали проблемы с конкретикой. Допустим, он сумеет отождествить умерших детей с найденными скелетами (что уже требует умственного усилия), но в бездне его странной памяти события пятилетней и пятитысячелетней давности были равноценны, для того чтобы извлечь из потока нечеловеческого сознания что — то путное, нужны дополнительные ключи.

И я доверил расследование чутким рукам мистера Брайена, взяв с него обещание держать меня в курсе дел.

Тем более что свободного времени становилось все меньше — мой алхимический бизнес наконец «пошел». Немудрено, ведь я разъезжал везде верхом на своей рекламе!

В Суэссоне мопеды не любили по объективным причинам: человек, приехавший куда — то на мотоцикле и чистым, вызывал нездоровый интерес. Неудивительно, что первым в моей новой практике стал заказ на уникальный амулет, отвращающий грязь от ветрового стекла.

— Так ведь дорого, нуждается в зарядке! Да и дворники для этого есть…

— Ты мне о дворниках не заикайся! — зловеще посоветовал клиент. — Сделаешь или нет?

Естественно, я сделал, хотя и удивлялся. Но удивление продержалось до первого зимнего дождя, продолжавшегося без перерыва три дня и превратившего весь Суэссон (по крайней мере все его дороги) в бесконечные потоки жидкой грязи. Да-а, в Краухарде такого не увидишь — горы у нас. Теперь я везде таскал с собой лишнюю канистру масла: рассекатели жрали его едва ли не больше, чем двигатель.

— Почва у нас мелкая, — заступался за родной край один из клиентов, — вот и развозит!

— А дорогу приподнять не судьба?

— Да кому это надо!

Нормальная дорога в Суэссоне была только одна (я специально ездил, чтобы убедиться в ее существовании) и происхождение имела легендарное: ее строили еще при королях. Широкая насыпь кое — где возвышалась над равниной на два метра, имела хорошо продуманную систему дренажа и водоотвода, благодаря чему просуществовала без ремонта до наших дней. Второй раз начинать такое титаническое строительство жители не собирались. И все ездили по уши в грязи… Пока количество застрявших намертво не превышало одного — двух за сезон, ожидать изменений не приходилось.

Жизнь этого края потихоньку становилась и моей. Я узнавал правильные маршруты во всякие важные места, имена нужных людей и некоторые местные обычаи, соблюдение которых здорово облегчало жизнь. Время шло. Получив от Лючика подробнейший письменный отчет о проведенных им зимних каникулах, я поймал себя на том, что достаточно давно не видел мистера Брайена и ни разу не интересовался, как продвигается его расследование. Образ шефа НЗАМИПС вызывал воспоминания пусть о частичной, но неудаче и активно вытеснялся из памяти. (Для черных такое нормально, в этом наша сила и наша слабость: мы не изводим себя душевными терзаниями и кошмарами по ночам, зато и сосредоточиться на мучительном переживании не можем.)

Это тривиальное по сути наблюдение вызвало настоящий шок. Чтобы какая — то безликая стихия (даже не Шорох) решала, что для меня важно, а что нет? Не бывать такому! Я полночи ворочался без сна, а потом нашел гениальный в своем идиотизме выход — завести дневник. Нет, никаких отчетов перед невидимым другом, которыми так любят заниматься белые, — мне был больше по душе классический исследовательский проект с перечнем задач, списком мероприятий и промежуточными отчетами. Купил под это дело шикарный блокнот в кожаном переплете. Шифровать записи не стал (лень), вместо этого навесил на книжку четыре штуки разнообразных испепеляющих проклятий и Бриллиантовую Руну. Теперь в случае неуместного любопытства блокнот мгновенно сгорал негасимым пламенем, а вернуть его из — под действия Руны мог только хорошо образованный черный маг.

Мой визит вызвал у мистера Брайена легкое удивление.

— Боевые маги обычно… э-э…

— Имеют избирательную память?

— Вроде того.

Впрочем, перестроился шеф быстро. Как оказалось, троих детей уже смогли опознать, но поимку преступников это не приблизило — документы, которые предъявляли самозваные опекуны, были ловко подделаны.

— И никто не проверил?!

— В сиротских приютах и не такое случается. Насколько я понимаю, там рады были избавиться от калек.

— А в Ундегаре?

— Ничего конкретного. Место безлюдное, инструментальным контролем просматривается слабо. Глухо, проще говоря.

Вот так, стоит ненадолго пустить дела на самотек, как все замирает. Убийцы небось над этим горе — следствием ржут как кони. Уже небось и детишек новых присмотрели…

— Надо мне туда съездить, может, что в памяти шевельнется.

Не в моей, естественно.

Мистер Брайен вызвался прокатить меня до места (ему легко, на казенном — то масле). В сторону Вендела мне ездить еще не приходилось, и я с интересом рассматривал местность, почему — то названную безлюдной. Дороги здесь были вполне наезженными, а между холмами просматривались следы каких — то масштабных земляных работ. Новые рудники? Мне казалось, что все стоящее здесь выбрали, когда Ингерника еще на картах не значилась.

— Водохранилища, — пояснил Брайен, — для полива хлопчатника. Ребята с южного побережья хотят разводить его у нас.

Я сделал в дневнике пометку познакомиться с предприимчивыми дельцами: если у них получится, мужики озолотятся. (Да, я стал читать «Деловые ведомости», там много писали про бум технических культур.)

— Это у вас что, рабочие записи? Интересный способ концентрации внимания!

Он еще и дразнится! Подозрение на то, что у меня что — то не в порядке то ли с памятью, то ли со вниманием, надо было давить в зародыше.

— Нет, это черномагический метод вычисления преступников, по звездам, — меня понесло, — помогает определить координаты разыскиваемых относительно мировой оси.

— Вы думаете, что она существует? — Брайен оказался теоретически подкованным.

— Гарантирую!

К счастью, уточнять местоположение загадочного артефакта шеф не стал.

Мы совершили экскурсию по заброшенным в далекой древности рудникам, полюбовались на жерла шахт (издалека, там все было так усажено отвращающими знаками, что подойти ближе решился бы только самоубийца) и совершили круг почета вокруг титанического террикона, насыпанного неизвестными проходчиками до немыслимой высоты (подумать только, что целая гора не просто результат человеческих трудов, но еще и побочный результат!). Магам местного управления я верил, если они не нашли следов убийства, значит, их здесь нет. Вопрос: почему их нет, если они должны быть обязательно?

— Слушай, а эти водохранилища, их когда копали?

— Полагаете, южане могут быть в чем — то замешаны?

— Не то! Я вот что думаю: если грунт вокруг места ритуала изъять и разбросать по местности, остаточную ауру ведь не удастся определить?

Взгляд мистера Брайена приобрел хищную сосредоточенность.

— Мы это проверим!

Ну а пока делать в Ундегаре нам было нечего. Ссылаясь на черномагические нужды, я набрал в отвалах кусочки разнообразных пород: они пошли в исполнение второго пункта в списке моих планов. Пора было отослать весточку Полаку.

Теоретически НЗАМИПС представляет собой сложный механизм, чье функционирование полностью описано в законах и инструкциях и не зависит от того, какой человек занимает ту или иную должность в организации. Но капитан Бер прожил на свете достаточно, чтобы понимать: теория — лишь первое приближение к практике. От личности руководителя любого уровня (тем более региона в целом) зависит не все, но многое, начиная от вульгарного порядка финансирования тех или иных нужд и кончая таким эфемерным понятием, как психологический климат в коллективе. Со времени предыдущей смены координаторов прошло не так много времени, и стиль руководства Ларкеса не стал для большинства новостью, зато теперь Бер мог наблюдать его с гораздо более близкого расстояния.